Кинтарский Марафон

Джимми тщательно обдумал это предложение.

— Ты предлагаешь просто убрать нашу заставу?

— Именно. Мне не очень нравится мысль, что мы даем нашим друзьям из Миколя шанс беспрепятственно заключить сделку с этими рогатыми ребятами, а потом спокойно поджидать нас всех в конце пути.

— Ладно, сейчас я сообщу им о нашем предложении, — сказал Джимми и связался с Кришей:

— У нас два варианта: либо сидеть здесь до бесконечности, либо прийти к разумному компромиссу.

— И как вы это себе представляете? — спросила Криша.

— Мне не нравится сидеть здесь и мокнуть. Я сыт всем этим по горло. Мы отступаем назад и даем вам один час. Выходите на тропу, определяйтесь, куда вам идти, и уходите. Через час мы вернемся. Никаких фокусов, никаких засад, иначе будет война.

— Один из членов нашей команды ранен. Ему необходим гораздо более длительный отдых, чем он успел получить.

— Это не переговоры, — резко ответил Джимми. — Переговоры были вначале, и это вы их нарушили. Мы не нападали на вас, более того — помогли вам выбраться из очень неприятного положения. Вы отплатили нам предательством. Неужели вы действительно рассчитываете, что мы поверим вам теперь, если вы пообещаете не стрелять, когда мы будем проходить мимо?

Перед Кришей стояла серьезная проблема. Морок уже спал на каменном полу, и, пожалуй, это было к лучшему. Она слышала все, что говорили о нем биржанцы, и знала, что они рассчитывают на его смерть и не намерены помогать его излечению. Ей очень нужно было обсудить с друзьями создавшуюся ситуацию, но сделать это открыто она не могла. Поступив так, они бы основательно запутали и смутили Модру, считавшую, что ее прежние друзья превратились в кровожадных демонов.

— Подождите немного. Мне нужно поговорить с командой, — наконец решилась Криша.

— Прошу прощения, но это решение нам не подходит. Когда Святой отдохнет, тогда мы, вероятно, сможем согласиться. Но до тех пор, вам придется немного помокнуть. Мы и так знаем, что вы не будете нас атаковать. Иначе вы не убили бы своего человека.

Джимми тихо улыбнулся. «Ну ладно, подруга, — подумал он. — Но теперь все, что произойдет, будет на вашей совести. По крайней мере, нам не придется тратить час впустую».

Он глубоко вздохнул.

— Триста, давай опробуем наш блок прямо сейчас. Но его нужно держать до тех пор, пока он будет нужен. Никаких перерывов, иначе мы все погибнем!

— Погибнем? Э-э… Я уже не так уверена, что мне это нравится.

Внизу Криша со страхом почувствовала, как слепое пятно, закрывавшее от нее Джимми Маккрея, внезапно разрослось и заслонило собой всю команду Биржи. Это было совершенно неожиданно. Более того, для этого требовалось очень много сил. Она находилась в замешательстве, поскольку всегда считала, что подобные вещи просто-напросто невозможны без вмешательства сверхъестественных сил. По крайней мере, она верила, что ее собственные способности были увеличены именно благодаря такому вмешательству. До сих пор она полагала, что точно знает пределы возможностей Джимми Маккрея, насколько один телепат может знать другого. И вот, пожалуйста, — резкий скачок мощности!

Она попыталась пробиться сквозь щит, но тщетно. Это была абсолютно непроницаемая стена белого шума. Она беспомощно оглянулась на Ган Ро Чина:

— Их телепат закрылся от меня! Я не могу прочитать вообще ничего! Я не понимаю, что произошло, но мне это не нравится.

Капитану, который и без того уже был измотан, это понравилось не больше, чем ей.

— Разбуди остальных и объяви состояние полной боевой готовности. Мне, несмотря ни на что, кажется, что большой опасности нет, но мне не нравятся подобные сюрпризы. Никогда не стоит недооценивать противника.

Дарквист тоже был удивлен, но его удивление было приятным.

— Значит, Она нас больше не слышит?

— Да. Проблема в том, что если она действительно решит со мной побороться, щит может ослабеть, и даже я не знаю точно, сколько я смогу его поддерживать.

Джимми Маккрей подошел к краю тропы и показал на водопад.

— Воспользуйся увеличением. Видишь вон там сигнальные огоньки? Такие светящиеся шишечки, которые ведут прямо к краю?

— Да, вижу. Они, по-видимому, размечают путь, и меня бы очень успокоило, если бы я узнал, что это не просто обрыв.

— А теперь посмотри на водопад. Видишь там такой маленький уголочек, прямо перед самым каскадом? Это наша серебряная дорога, спорю на что угодно!

— Ты предлагаешь нам пройти там? Но как? Я эту крышу не обрушу!

— Это я понимаю, — успокоил его Маккрей. — Я не предлагаю никого убивать, да и сам умирать пока не хочу. Конечно, это будет рискованно, как для них, так и для нас, особенно если мы недостаточно точно все рассчитаем. Но это справедливо. Мы и так берем на себя большую часть риска.

— Ладно, давай, рассказывай, что ты придумал.

* * *

Через час все в лагере мицлапланцев начали потихоньку успокаиваться. Никто не может постоянно оставаться настороже, в особенности когда единственное, что вызывает тревогу, — это внезапно открывшаяся способность противника блокироваться от телепатического зондирования.

У них все еще оставалась заложница, и учитывая, что Криша от начала и до конца слышала спор, окончившийся второй и последней смертью Триса Ланкура, они не боялись того, что засевший наверху противник действительно попытается их уничтожить. Кроме того, они знали, что мимо них пролегал единственный путь, ведший к водопаду и ниже. И он прекрасно простреливался из руин, где они укрылись.

Модра Страйк с удивлением осознала, что не испытала какого-то особенного горя, когда увидела гибель Ланкура. Наоборот, она странным образом почувствовала себя лучше, как будто с нее сняли огромный груз. Трис наконец-то умер по-настоящему. Конечно, ей было очень жаль, но на сей раз она была абсолютно ни при чем. Особенно важно для нее было то, что он умер, пытаясь убить не только этих людей, но и ее, Модру, тоже. Она не могла бы вообразить большего несоответствия между тем, что было раньше, и тем, что произошло теперь.

К тому же она все лучше узнавала мицлапланцев. Постепенно она начинала понимать, что хотя они ей нравились как отдельные личности, ее коробило от их системы ценностей и их верований в целом. Они были самыми несвободными людьми, каких она когда-либо встречала, хотя сами они считали свое тоталитарное рабство свободой.

Особенно сильно ее раздражала Криша. У этой темнокожей красавицы было все, чего могла бы пожелать женщина: красота, ум, способности. И кто она? Девственная священнослужительница, давшая обет безбрачия, обреченная на затворнический образ жизни, кроме тех случаев, когда надо сражаться во имя веры, как сейчас. Жизнь, загубленная впустую.