Кинжал-предатель: Из секретной книги Джона Вильсона
Шрифт:
Графиня Тортони после полученного удара больше не поправлялась и умерла под вечер того же дня, когда прибыл из Рима мнимый брат. Она все время не приходила в себя, так что не узнала и своего брата.
Вильсона на вид эта смерть страшно взволновала. Он упал к ногам покойницы и плакал навзрыд.
— Моя бедная сестра, — не успокаивался Вильсон, — если б у меня под руками было средство, я бы здесь у твоего трупа лишил бы себя жизни, чтобы соединиться с тобой на том свете!
При этом Вильсон громко зарыдал и закрыл лицо обеими руками. Но сквозь
Сыщик разыгрывал роль убитого горем так естественно, что не возбудил у присутствовавших и тени подозрения. И он достиг желанного результата: он прочел в глазах патера его замыслы. Если он убьет дядю, то всякий скажет, что убитый горем о смерти сестры брат сам наложил на себя руку.
Не только патер, но и контесс и Катрина могли засвидетельствовать, что Джузеппе Керро высказывал желание покончить с собой.
Вильсон наверху рассказал брату, какую сцену он разыграл внизу, и Фред высказал уверенность, что патером еще наступающей ночью будет сделана попытка убить дядю.
Сыщики оставались все время у себя в комнате, и лишь иногда Фред спускался, чтобы не терять Артура Керро из виду. Этот также проводил все время у себя в комнате, но когда Фред зашел в кухню, как бы за водой для своего господина, он услышал рядом разговор патера по телефону.
— Это ты? Имею отрадную новость. Приходи в девять часов вечера в парк.
Фред понял, что человек, говоривший с патером, обещал быть, так как Керро добавил:
— Allright, я тебя жду.
Потом он повесил трубку телефона и вышел через кухню, не оглядываясь, так как полагал, что от сыщиков он избавлен. Вслед за ним из кухни вышел припрятавшийся Фред, отправился к Джону и все сообщил ему.
Около девяти часов, когда уже совсем стемнело, Джон Вильсон пробрался в парк и спрятался в кустах, около заднего выхода. Ему приходилось ждать недолго, так как появился патер и, внимательно озираясь, подошел к ограде парка.
Там его ждала какая-то темная фигура.
— Гриффон — ты?
— Да, я не в состояния был больше ждать, мне хочется
знать, как обстоит дело, и я, несмотря на всю опасность, подкрался сюда.
Джон подкрался к ним и, спрятавшись за кустом, внимательно прислушивался к их разговору.
— Опасность уже невелика, — ответил патер.
— Почему, разве ищейки попали на неверный след?
— Ищеек здесь больше нет.
— Как? Это невозможно. Джон Вильсон оставит такой случай нерасследованным?
— Он должен был оставить и притом навсегда, так как лежит мертвым.
— Мертвым? Это прекрасно. Каким же образом это случилось?
— Его укусила одна из змей.
— А я думал, что эта штука не удалась. А что стало с его братом?
— Джон Вильсон на смертном одре взял с него слово, что он сейчас же уедет, и он исполнил свое обещание.
— Мне это не верится.
— Но это правда. Я сам был на вокзале и видел,
как он уехал.— А мне все-таки не верится. Я сам убедился, что Джон Вильсон умер. Я был около него, когда он корчился в смертельных судорогах.
— Куда его унесли?
— В дом доктора Лаундера.
— А не в Чикаго?
— Нет, его похоронят здесь.
— Я пойду, чтобы лично убедиться. Вильсон должен лежать еще там, я проберусь в дом врача. Доктор живет один, и его теперь дома не будет.
— Хорошо, и когда убедишься лично, сообщи мне по телефону.
Патер стал ему рассказывать о том, что за это время произошло. Когда они уже расходились, патер остановил его.
— Мне нужно немного того яду, который ты дал мне для Гаскона.
— Чтобы усыпить дядю?
— Конечно, представляется весьма удобный случай, так как он выказывал вслух желание покончить с собой. Всякий поверит, что это самоубийство.
Служитель вынул из кармана небольшую коробочку и передал ее патеру, потом он перелез через ограду и удалился, а Керро отправился во внутрь дачи.
Вильсон также перелез через ограду и кратчайшим путем отправился на квартиру доктора Лаундера.
Доктора дома не было, но это не остановило сыщика. При помощи своих отмычек он быстро проник в квартиру врача.
Сыщик встал в темноте у окна и стал ждать. Прошло минут пятнадцать, когда к окну стала подкрадываться какая-то фигура.
Осторожно озираясь по сторонам и увидев, что на улице нет ни живой души, Гриффон взобрался на подоконник и влез через окно в комнату.
Он осветил потайным фонарем комнату и сказал:
— Здесь его нет, если он действительно умер, то лежит в комнате рядом.
Он только что хотел открыть дверь в соседнюю комнату, как почувствовал на своем плече сильную руку, и Вильсон крикнул:
— Нет, Гриффон, Джон Вильсон здесь, но не мертвый, а свежий и здоровый.
Преступник в первую минуту с испугу обомлел, потом он хотел вырваться и броситься бежать. Но сильные руки Вильсона схватили его, сжали ему руки, и через минуту сковали его по рукам железными наручниками, так что он не успел даже оказывать сопротивление.
— Так, Гриффон, теперь конец комедии. А твоего сообщника Керро я сегодня еще схвачу, когда он сделает попытку отравить меня, — своего мнимого дядю Джузеппе Керро, — сказал Вильсон, осветив дрожащего от страха преступника.
— Я так и думал, — произнес он, — как мог Керро быть таким неосторожным.
— Неужели вы думали, что ваши ужасные преступления останутся нераскрытыми, — спросил Вильсон, — ну теперь вперед — мне некогда, мне еще надо арестовать сегодня Керро.
Преступник пробовал сопротивляться, но сыщик с легкостью толкнул его вперед, вывел его на улицу и привел его в полицию, где Гриффона посадили в тюремную камеру. Инспектор Тонниль поздравил сыщика с успехом.
— Идемте, мистер Тонниль, — сказал Вильсон, — со мной […] и вы лично убедитесь, что этот негодяй Керро сделал попытку отравить меня.