Кипр – Кровь и Вера

Крид направился к выходу, но у двери остановился.

— Ещё один вопрос, — сказал он, оборачиваясь. — Откуда у вас такая уверенность в моём… необычном долголетии? Вы говорите об этом как о факте, не требующем доказательств.

Феофилакт улыбнулся — загадочно и немного печально.

— Потому что я хорошо знаю признаки, капитан. Я сам прожил гораздо дольше, чем положено человеку. Не так долго, как вы, конечно, — в моём случае это скорее продлённая жизнь, чем бессмертие. Но достаточно, чтобы научиться распознавать таких, как мы. В ваших глазах — печать веков. Особый взгляд человека, видевшего слишком много.

Он подошёл к книжной полке и достал древний фолиант в потрёпанном кожаном переплёте.

— К тому же, у меня есть и более материальные доказательства. Взгляните.

Он открыл книгу на заложенной странице. Это была иллюстрированная хроника времён Первого крестового похода. На одной из миниатюр был изображён рыцарь с характерными чертами лица Крида — тот же волевой подбородок, тот же разлёт бровей, тот же пронзительный взгляд.

— Барон Вальтер фон Кронштейн, — прочитал Феофилакт подпись под изображением. — Один из военачальников Готфрида Бульонского. Отличился при взятии Иерусалима в 1099 году. Исчез при загадочных обстоятельствах после битвы при Аскалоне.

Он перевернул несколько страниц и показал ещё одну иллюстрацию, на этот раз из византийской хроники.

— А здесь — Викторий Аквила, командир личной гвардии императора Мануила I Комнина, 1160-е годы. Поразительное сходство, не находите?

Крид молча изучал изображения. Что-то смутно шевельнулось в его памяти — обрывки воспоминаний, проблески других жизней. Он вспомнил тяжесть кольчуги, запах пыли Иерусалима, вкус византийского вина… Но воспоминания были фрагментарными, словно осколки разбитого зеркала.

— Я не помню этого, — честно признался он. — Только… ощущения. Словно сон, который не можешь вспомнить после пробуждения.

— Ваша память восстановится со временем, — уверенно сказал Феофилакт. — По крайней мере, частично. У вас уже были проблески воспоминаний, не так ли?

Крид кивнул.

— Иногда. Чаще всего во сне или в моменты опасности. Но они не складываются в целостную картину.

— Это нормально, — Феофилакт закрыл книгу. — Даже обычному человеку тяжело удержать в памяти всю свою жизнь. А вы прожили десятки жизней. Ваш разум защищает вас, сохраняя только самое важное.

— И что же это? — спросил Крид. — Что остаётся, когда смываются воспоминания о веках существования?

— Суть, — просто ответил летописец. — То, кем вы являетесь на самом глубинном уровне. Ваш моральный компас. Ваши принципы. Ваш характер. Именно поэтому вы всегда оказываетесь на стороне справедливости, даже не помня своего прошлого.

Крид задумался над этими словами. Они имели смысл, хотя и не давали полного объяснения его состоянию.

— Спасибо за откровенность, — наконец сказал он. — Мне нужно время, чтобы осмыслить всё это. Но сейчас у нас есть более насущные проблемы.

— Безусловно, — согласился Феофилакт. — Идите, капитан. Защищайте принца. А я продолжу свои изыскания.

Крид вновь погрузился в свои мысли, покинув старика.

* * *

Глава 9

Вечер опускался на Никосию, окрашивая стены дворца в тёплые оттенки заката. Крид стоял на одном из балконов, наблюдая, как последние солнечные лучи медленно исчезают за горизонтом. Три дня прошли с момента покушения на принца Пьера, и хотя расследование продвигалось, важных прорывов пока не было. Камердинер графа де Монфора оказался хитрее, чем предполагал Феофилакт — он исчез из дворца ещё до того, как Крид успел с ним поговорить.

— Красивый закат, не правда ли, капитан? — мелодичный женский голос прервал его размышления.

Крид обернулся и увидел леди Изабеллу, стоявшую в дверном проёме. Лёгкое платье из голубого шёлка подчёркивало изящество её фигуры, а волосы, собранные в сложную причёску, открывали изящную линию шеи.

— Миледи, — он поклонился. — Не ожидал встретить вас здесь.

— Я часто прихожу сюда по вечерам, — она приблизилась и встала рядом, глядя на город внизу. — Этот балкон даёт прекрасный вид на всю Никосию. Отсюда хорошо думается.

— О чём же вы думаете сегодня? — спросил Крид, внимательно наблюдая за ней.

Изабелла улыбнулась, и в этой улыбке промелькнула неожиданная искренность. Её глаза засияли мягким светом, словно отражая внутренний покой, который редко проявлялся на её лице. Губы слегка дрогнули, обнажая ряд белоснежных зубов, и в этот момент она показалась совсем другой — не той холодной и отстранённой женщиной, которую все привыкли видеть. В её улыбке читалось что-то глубокое и настоящее, что-то, что заставило окружающих на мгновение замереть и внимательно присмотреться к ней. Этот короткий, но яркий момент искренности словно приоткрыл завесу тайны, скрывающей истинную сущность Изабеллы, и оставил в воздухе ощущение чего-то волшебного и необъяснимого.

— О будущем. О прошлом. О настоящем, — она повернулась к нему. — И о вас, капитан.

— Обо мне? — Крид приподнял бровь. — Чем же я заслужил такое внимание?

— Вы необычный человек, — она смотрела на него изучающе. — Не похожий на других придворных. В вас есть… глубина, которой не хватает большинству мужчин.

— Возможно, просто жизненный опыт, — уклончиво ответил он.

— Опыт? — Изабелла тихо рассмеялась. — Вы говорите так, словно прожили несколько жизней, хотя выглядите не старше тридцати пяти.

Её взгляд скользнул по его лицу, задержавшись на глазах.

— Иногда мне кажется, что ваши глаза видели слишком многое для одной человеческой жизни.

Крид напрягся. Это был уже третий человек при дворе, который намекал на его необычную природу. Сначала Феофилакт, теперь Изабелла. Случайность? Вряд ли.

— У всех свои тайны, миледи, — сдержанно ответил он.

— О, не беспокойтесь, — она слегка коснулась его руки. — Я не стану выпытывать ваши секреты. По крайней мере, пока вы сами не захотите ими поделиться.

В её прикосновении, лёгком как перышко, было что-то неожиданно интимное. Крид почувствовал, как внутри него шевельнулось давно забытое чувство — смесь интереса и настороженности.

— Вы редко говорите о себе, капитан, — продолжила Изабелла, убирая руку. — Откуда вы родом? Какими путями судьба привела вас на Кипр?

— Моё прошлое туманно даже для меня самого, миледи, — честно ответил Крид. — Помню лишь отрывки, словно из сна.

— Амнезия? — в её голосе прозвучало искреннее удивление. — Какая удивительная судьба. Но, возможно, в этом есть и своя прелесть — начать жизнь с чистого листа, не отягощённым старыми ошибками и сожалениями.