Кипр – Кровь и Вера

— Все ресурсы Кипра в твоём распоряжении, — продолжил Крид, его голос стал чуть мягче, но в нём всё ещё слышалась угроза, как шёпот морского ветра перед бурей. — Травники, алхимики, все знания библиотеки Фамагусты… Но если принц умрет…

Крид не закончил фразу. Ему не нужно было. Молчание стало ещё более красноречивым, чем любые слова. Мастер Альфонсо, побледнев ещё сильнее, склонил голову в знак согласия. Его судьба теперь зависела от того, сможет ли он выполнить невыполнимое. И цена его неудачи была ужасающе ясна.

Продолжи

Мастер Альфонсо, весь дрожа, кивнул. Его взгляд упал на серебряный флакон с остатками яда, который он осторожно собрал с губ принца. Капля густой, тёмно-зелёной жидкости сверкала в свете ламп, словно зловещий драгоценный камень. Он знал, что времени почти нет.

Крид, не произнося ни слова, развернулся и вышел из комнаты, оставляя лекаря наедине с его ужасающей задачей. Его шаги затихли в коридоре, но тяжесть его присутствия осталась, висела в воздухе, словно невидимый пресс.

Альфонсо глубоко вздохнул, стараясь сконцентрироваться. Он знал, что должен действовать быстро и методично. Его руки, обычно уверенные и ловкие, дрожали. Он достал свои инструменты: ступки и пестики, маленькие стеклянные колбы, записную книгу с рецептами, собранными за десятилетия практики.

Он начал работать, смешивая травы, нагревая жидкости, добавляя редкие минералы и вещества, полученные из далёких стран. Его лицо было сосредоточенным, лоб покрылся потом, глаза горели неистовым огнём. Он забыл о страхе, сосредоточившись на единственной цели — спасти жизнь принца, а вместе с ней и собственную.

Ночь медленно таяла. В комнате царило напряжённое молчание, разрываемое лишь шорохом трав и тихим шипением колб. Альфонсо работал без устали, испытывая, смешивая, отбрасывая, находя всё новые и новые сочетания. Он использовал все свои знания, всю свою мудрость, всю свою магию, как он её понимал, — магию лекарственных трав и алхимии.

Первые лучи солнца пробились сквозь узкое окно, окрашивая пыль в золотистый цвет. Альфонсо, измождённый, но с каким-то странным торжеством в глазах, взял в руки небольшую стеклянную колбу с прозрачной жидкостью. Он приблизил её к свету, наблюдая за игрой света в её глубине.

Это было оно. Универсальное противоядие. Альфонсо надеялся. Теперь оставалось только проверить. Он взял колбу и, с замиранием сердца, направился к постели умирающего принца…

Продолжи.

Сердце Альфонсо колотилось в груди, как загнанный в ловушку дрозд. Он осторожно приблизился к постели принца Пьера, чье дыхание стало еще более слабым, прерывистым, едва уловимым. Лицо принца было серо-зеленым, губы посинели, а холодная влага покрыла его лоб. Смерть уже почти коснулась его.

Альфонсо склонился над принцем, чувствуя на себе тяжесть ответственности, которая давила сильнее, чем любой груз. Он аккуратно открыл рот Пьера и, с замиранием сердца, закапал несколько капель прозрачной жидкости из колбы ему под язык.

Затем он ждал. Ждал, затаив дыхание, сжав кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. Минуты тянулись медленно, мучительно долго, словно века. Альфонсо следил за каждым вдохом принца, за каждым едва заметным движением его ресниц.

И вдруг… лёгкий вздох. Затем ещё один, чуть глубже. Дыхание принца стало более ровным, более уверенным. Цвет его лица медленно, но верно начал меняться, уходя от серо-зеленого к бледному, но уже не такому мертвенному. Альфонсо не мог поверить своим глазам. Его руки, только что дрожавшие от напряжения, опустились.

Прошло ещё несколько минут, прежде чем Пьер открыл глаза. Его взгляд был мутным, он слабо повернул голову, словно пробуждаясь от долгого сна.

Альфонсо склонился ещё ниже, шепнув: — Ваше Высочество… Вы живы.

Слабая, но всё же ощутимая улыбка коснулась губ принца. Он попытался сесть, и Альфонсо помог ему. В этот момент, в блеске восходящего солнца, проникавшего в комнату, лекарь почувствовал не только облегчение, но и какое-то странное, почти мистическое удовлетворение. Он не просто спас жизнь, он сотворил чудо. Чудо, за которое ему, возможно, ещё предстояло дорого заплатить. Но сейчас это было не важно. Сейчас важнее было, что принц Пьер жив. А это означало, что и он, Мастер Альфонсо, пока что, ещё жив. Но Крид…

— Воды! — приказал он.

Один из слуг бросился выполнять приказ, в то время как остальные в ужасе столпились вокруг. Крид быстро осмотрел принца — лицо Пьера побледнело, дыхание стало прерывистым, но он был в сознании.

— Держитесь, Ваше Высочество, — Крид стиснул его руку.

— Капитан… — с трудом выговорил принц. — Кто?..

— Я выясню, — твёрдо пообещал Крид.

Он поднялся и окинул взглядом застывших в оцепенении людей. Кто-то из них должен был подлить яд в вино принца. Но кто? И когда?

Крид подобрал упавший кубок и осторожно понюхал его содержимое. Слабый горьковатый запах под ароматом вина выдавал присутствие яда. Судя по симптомам, это был не самый быстродействующий токсин, что давало шанс спасти принца.

— Сир Арман, — обратился он к пожилому рыцарю, бывшему одним из преданнейших сторонников принца, — вы отвечаете за охрану Его Высочества до моего возвращения. Никто не должен приближаться к нему, кроме лекаря.

— Куда вы, капитан? — тревожно спросил рыцарь.

Осмотрев посуду и оставшееся вино, он не обнаружил ничего подозрительного. Яд, скорее всего, был добавлен непосредственно в кубок принца. Это значительно сужало круг подозреваемых до тех, кто имел доступ к посуде или находился рядом с Пьером в момент наполнения кубка.

Крид вернулся к принцу, состояние которого заметно ухудшилось — он дрожал, а на лбу выступили капли пота. Лекаря всё ещё не было.

— Кто наливал вино в ваш кубок, Ваше Высочество? — спросил Крид, склонившись к принцу.

— Жак… мой виночерпий… — с трудом произнёс Пьер. — Как обычно…

Крид огляделся в поисках упомянутого слуги, но не увидел его среди присутствующих.

— Где виночерпий принца? — громко спросил он.

Люди переглянулись в замешательстве. Никто не видел Жака после того, как началась суматоха.

— Он сбежал, — пробормотал сэр Арман. — Значит, это он…

— Не обязательно, — возразил Крид. — Возможно, его заставили действовать под угрозой или обманом. — Он повернулся к другим слугам. — Кто-нибудь видел, куда он направился?