Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.4

– Сколько раз говорили – чтобы вода для ораторов была! – рявкнул он.

– Будет, будет, сегодня это аутодафе проклятое все планы сбило, – сказала Коллонтай.

– Вот именно, – сказал Григорий и замолк.

Егор стоял на краю сцены, было не то чтобы страшно, но как-то неладно. Что будет дальше? Чего они хотят?

– Юноша не все понял, – сказал скучный человек в очках по фамилии Вышинский. – Разрешите, я поясню?

– Разумеется, Андрей Януарьевич, – ответила Коллонтай.

Егор подумал, что когда-то слышал такое странное отчество.

– Нас немного, – заявил Андрей Януарьевич, – но истинных вождей, истинных правителей мира должно быть немного. Это тесная группа пламенных революционеров.

– Мы же договаривались, Андрей! – закричал из зала женоподобный толстяк. – Никаких пламенных революционеров. Или мы тут же уходим из зала.

– Ну ладно, ладно, – поморщился Андрей Януарьевич. – Мы – хранители. Независимо от наших взглядов в прошлом, от нашей партийной принадлежности мы соединились, чтобы оградить этот мир от скверны.

– Зачем? – не понял Егор. – Вы же и так ограждены.

– Все в природе оправданно, все целесообразно, как учил Карл Маркс, – сказал Андрей Януарьевич. – Мир, откуда ты пришел, обречен на гибель. Он заражен, он полон оппортунизма и неверия. Для того чтобы спасти человечество, скажем, его избранную часть, природа...

– Скажи «Господь», язык не отвалится, – сказал длиннобородый Григорий.

– Нет, раз мы договорились, то давайте уважать убеждения союзников, – возразил Андрей Януарьевич. – Я повторяю: мы здесь оказались для того, чтобы превратить этот мир в царство справедливости. И мы этого добьемся.

Старики стали хлопать в ладоши.

– Каждый из нас попал сюда не случайно, – заговорила Коллонтай, когда Андрей Януарьевич замолк. – Почему-то именно я, он, ты пришли сюда. Мы несем ответственность за создание идеального мира! И теперь ты, Егор Чехонин, один из нас! Ты тоже выполняешь свой долг.

Егору эти люди не нравились. Ему хотелось одного – скорее уйти отсюда. И он понял, что должен показать: ему с ними не по пути.

– Я здесь временно, – сказал он. – Я хочу вернуться. И девочку с собой заберу.

– Ты ушел оттуда, – возразила Коллонтай, – потому что там тебе жить было невозможно! Иначе сюда не попадают.

– Я тоже так думал, а теперь понял, что хочу обратно.

– Он хочет уйти, – донеслось из темноты зала. – Он хочет рассказать о нас! Он хочет напустить на нас опасность! Он хуже императора, который получает оттуда бананы.

Стало шумно, все кричали, потрясали кулаками, даже свистели.

– Боюсь, что мы ошиблись в тебе, – произнес Андрей Януарьевич. Он говорил негромко, но его пронзительный голос перекрывал шум зала. – Мы рассчитывали, что в наше движение вольется новая молодая кровь. Мы нуждаемся в молодой гвардии. Но если в нашем стаде оказалась дурная овца, то придется принять меры.

– Ну чего вы грозитесь! – обозлился Егор. – Я к вам не напрашивался, вы меня сами сюда притащили. Отпустите меня, и я о вас и не вспомню. Уйду к себе...

– Отсюда уйти невозможно! – крикнула Коллонтай.

– Не в этом дело, – сказал Григорий. – Если кто-то ушел, то и он может уйти...

Егор внутренне сжался – они признаются, что есть надежда!

– Но мы не можем допустить, чтобы он ушел и предупредил там, что мы готовим удар!

Зал откликнулся дружным гулом.

– Не надо так, – возразил Андрей Януарьевич. – Мы не сторонники насильственных методов, подобно старцу Распутину. Мы не царские сатрапы. Если молодой человек считает, что ему с нами не по пути, он волен уйти на все четыре стороны.

Голоса в подвале разделились между теми, кто был согласен отпустить Егора, и теми, кто требовал его смерти. Шум стоял такой, словно Егор оказался в Кремлевском Дворце съездов.

Андрей Януарьевич снял очки, вытащил из кармана серого костюма желтую тряпочку и принялся протирать стекла.

– Я возражаю! – кричал Григорий Распутин.

– Иди, – сказала Коллонтай и подтолкнула Егора к задней двери, ведущей на сцену. – Иди, иди.

– Иди, – вторил ей Вышинский.

И весь подвал подхватил это слово как заклинание:

– Иди, иди, иди, иди...

Егор оказался в совершенно темном коридоре, он сделал несколько шагов. Коллонтай перестала толкать его в спину.

Он хотел попросить лампу.

Но тут его толкнули так сильно и неожиданно, что Егор потерял равновесие и мелко побежал вперед, чтобы не упасть.

Коридор оборвался ступеньками, которые вели вниз.

Падая по ступенькам, Егор не сразу сообразил, что же с ним произошло.

Та же темнота, то же безмолвие, лишенное даже сладко повторяющихся слов: «Иди, иди, иди...»

Егор сел, водя руками вокруг, – гладкий бетонный пол. Сколько прошло времени? Терял ли он сознание или все произошло только что?

– Эй, – крикнул Егор, – выпустите меня!

Но он уже понимал, что те, кто его сюда кинул, решили не просто попугать его и отпустить. Однако за что?

Надо найти стену и вдоль нее нащупать дверь. Но оказалось, что в кромешной тьме трудно удержать равновесие. Егора повело, и он вновь уселся на пол.

– Раз, два, три, четыре... – он считал вслух, уговаривая себя, что ничего страшного пока не произошло. Он не в джунглях, здесь же и его друзья – Люська, доктор...

На второй раз ему удалось подняться. Он вытянул вперед руки и пошел, ощупывая сапогом пол – а вдруг у них тут устроена яма?

Вдруг – на втором или третьем шаге – нога наткнулась на что-то мягкое.

Егор отпрянул, в два прыжка достиг стены и ударился о нее спиной.

– Я же просил, – произнес капризный голос, хриплый и неровный. – Я же велел им не подсаживать ко мне уток и наседок. Я все равно ничего больше не расскажу. И лучше ко мне не приближайся – у меня есть кирпич. Я его нашел. Я его специально для таких, как ты, берегу.

– Вы кто? – спросил Егор.

Все-таки это человек. Человек жалуется, человек недоволен, человек разговаривает, значит, он не вцепится Егору в глотку.