Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.4

– Не задерживайся! – прикрикнул он на меня.

Я заглянул в окно дома. Стекла были выбиты. Крыши тоже не было. На полу лежал полуразложившийся труп в ситцевом платье. Воняло. Над трупом вились мухи, крыса кинулась в угол.

– Пошли дальше?

– Здесь же не было врагов, – удивился Ким.

– Значит, здесь были свои, – ответил я.

– Конечно. – Он с облегчением отошел от окна и поспешил вдоль по улице.

Ни следа живого человека.

– Ты помнишь, где живешь? – спросил я Кима.

– Конечно, – ответил тот уверенно, – ясное дело...

Он замедлил шаги, и я догнал его.

– А как твоя улица называется?

– Неважно, – отмахнулся он. – Что я, свою улицу не найду?

– И далеко идти?

– Ну обычно я на автобусе. Но сейчас, сам понимаешь...

– Понимаю, – сказал я, – война, горючее нужно для фронта, для победы, мы идем в атаку пешком. Кстати, а ты вообще-то здесь автобус видел?

– Но по крайней мере ты не будешь спорить, что там один проехал на велосипеде.

Мы продолжали идти по улице. Это была странная улица, по ней давно никто не ездил, у нее вообще не было проезжей части. Вот если бы я был ребенком и мне бы дали игрушечные домики, я бы сделал из них город, но город был бы ненастоящим, потому что по его улицам не ездили бы автомобили, тротуары положить я бы, конечно, забыл, не высадил бы траву и кустики в скверах, а вместо населения города отправил бы туда двух говорящих и ходячих солдатиков, то есть нас с Кимом.

Не надо было скрывать мысли от моего спутника. Чем глубже он усомнится в окружающей действительности, тем ценнее он мне как союзник. Он не склонен к доносительству, а в моем положении это просто замечательное свойство для спутника и, может быть, друга.

С этим городом обязательно случится какая-то каверза, понимал я. Город – почти реальное выражение абстрактной родины наемников – должен быть реальным. Иначе я окажусь в дураках. И странно, что я сам об этом не догадался раньше. Весь город провонял обманом – но, к сожалению, я еще не знал, в чем этот обман заключается. И потому надо было быть предельно осторожным.

В дома, которые стояли по обеим сторонам нехоженой улицы, мы больше не заглядывали. Я в этом городе не жил и не надеялся кого-нибудь встретить, а Ким утверждал, что помнит свою улицу и родной дом, и обещал меня к ним вывести.

– Куда же люди подевались? – спросил вдруг Ким. Тихо, совсем тихо.

За домами центр города был не виден, и потому, когда небоскребы открылись перед нами, – это случилось внезапно.

– Я думал, что до центра дальше, – сказал я.

– Мне бы на автобус, на «четвертый», – тупо произнес Ким.

– Давай ждать, – предложил я. – Где остановка?

– Да, где остановка? – спросил он у меня.

– Тебе лучше знать, я тут не жил.

– Конечно, конечно. – Он вел себя, как собака, потерявшая след. Он быстро пошел по улице за двухэтажным домом с выбитыми стеклами, заглянул за угол, отпрянул, будто увидел что-то неприятное, вернулся ко мне и прошептал: – Мне кажется, там кто-то есть.

– Давай зайдем в подъезд, – предложил я.

В подъезде было очень тихо, пахло пылью и мумифицированной дрянью.

В полутьме была видна лестница, она поднималась наверх на один пролет и на этом заканчивалась. Словно сначала думали кого-то поселить на втором этаже, а потом передумали.

Мы смотрели наружу сквозь приоткрытую дверь.

Из-за угла медленно выехали на велосипедах двое патрульных в кольчугах, масках и армейских шлемах. Они остановились, не слезая с седел, уперев в землю левые ноги в одинаковых красных сапогах со шпорами. На что шпоры велосипедисту? Чтобы не произошло крушения, подумал я.

Велосипедисты переговаривались. Велосипеды у них были странные, возможно, старинные, переднее колесо чуть больше заднего.

Затем один из них наклонился и принялся разглядывать землю. И я понял, что даже на сухой и плотной земле наши следы могли отпечататься.

– А давай-ка, – прошептал я Киму, – на всякий случай смотаемся отсюда.

– Почему?

– Они профессионалы. Они привыкли вылавливать таких, как мы.

– А что мы такого сделали?

– Дезертировали.

– Ты с ума сошел!

– Доказывать будешь перед виселицей. Здесь строго.

Я больше не стал его дожидаться – один из велосипедистов шарил глазами по нашему дому, а второй, склонив голову, как охотничья собака, уже повернул в сторону двери.

Я взбежал по лестнице – слава богу, она не обвалилась под моей тяжестью. На втором этаже лестница кончилась, и я прыгнул вниз, на землю. Дом оказался декорацией.

Я поднял голову. Надо мной было небо. По бокам – боковые стены дома с проемами без стекол. Я побежал вперед к забору, отделявшему нас от следующей улицы.

Сзади топал Ким. Он сообразил, что дело плохо.

А еще дальше слышны были голоса – велосипедисты догадались, где прячутся дезертиры.

Мне хотелось взлететь и убраться от них этим способом, хотя было опасение, что в этом мире мое умение летать может не сработать.

К тому же я бы сразу потерял Кима. Даже если все обойдется, мы с ним убежим от велосипедистов и отыщем его родных, он навсегда потеряет ко мне доверие. Полагаю, что летающих сержантов ему видеть не приходилось.

Так что мы неслись среди заборов, закоулков, развалившихся и целых домов, стараясь не нарушить безлюдье и мертвую тишину своим дыханием и топотом сапог. И, наверное, смогли убежать именно потому, что наши преследователи не таились, шумели больше нас и за собственными криками потеряли звуки нашего бегства.

Дом, за углом которого мы затаились, был побольше других – он поднимался на четыре этажа. Я заглянул в окно первого этажа. Внутри дом был пуст, как открытый ящик без крышки.

Мы стояли довольно долго, прижимаясь к стене и слушая.

Голоса велосипедистов еще раз возникли недалеко, но не приблизились. Затем все затихло.

– Ни одного человека. Только охрана. Кого мы защищаем? Где родные пенаты, где твой очаг?

Кима мучила одышка, лицо стало совсем багровым – профессиональные алкоголики быстро теряют дыхание.

– Надо идти, – сказал я. – По крайней мере дойдем до центра. Может, там и трамвай попадется.

– Кончай дурачиться. – Ким был расстроен и подавлен. Мне было куда легче, чем ему. Я ведь не верил в этот город с того момента, как мы вошли в его тупую тишину.

– Ты все еще помнишь, куда нам идти? – спросил я.

– Пойдем покажу, – упрямо произнес он.

Как только мы вышли на небольшую площадь, мы сразу увидели небоскребы – самый центр нашей столицы.