Кира Вайори

– Давай-давай, выпей хоть немножко.

Из чашки приятно пахло малиной. Я разлепила губы, потянула жидкость. Что-то действительно малиновое, очень сладкий отвар. Но больше, чем на три глотка, меня всё равно не хватило.

– Хорошо, умница.

Подушка опустилась вместе со мной.

Питьё немного взбодрило меня. Я сосредоточилась на том, что происходило вокруг, слышала шаги Альдона по комнате и его дыхание, звяканье посуды. Открывать глаза было лень, но голосовые связки не бастовали.

– Файр, сколько дней я здесь?

– Шестой уже пошёл, - ответил он и подошёл к постели.

Шестой. Итого восьмой день, как мы с Ло вылетели с базы. Значит, дома уже давно поняли, что мы влипли, что что-то случилось.

– Когда эта ерунда со мной закончится?

Файр вздохнул:

– Похоже, у тебя пневмония. У этих головорезов ни врача, ни антибиотиков, только йод и пластыри. Говорят, у них все здоровяки, никто не болеет... Так что пройдёт, когда само пройдёт. Вот, малины сушёной на местном рынке достал. Может быть, жар чаще спадать будет. Ты только пей побольше. Давай ещё, а?

Я открыла глаза. В комнате топилась массивная чугунная печка на ножках. Свет давал вертикально закреплённый на полочке фонарь. Помещение совсем маленькое, кроме кровати и печки был ещё то ли ящик, то ли сундук в самом углу, а больше ничего бы и не разместить. Даже посуда теснилась на подоконнике.

Файр стоял надо мной в брюках и майке. В руке он держал чашку.

– Что, так жарко?
– уточнила я, глядя на его голые плечи с опаской.

– Да, здесь тепло. Но когда у тебя температура сильно поднимается, тебе кажется, что вокруг холодно. Ну что, глотнёшь ещё?

– Ладно, давай.

Он приподнял меня вместе с подушкой, и я сделала ещё несколько глотков.

– Файр, ты здесь зачем?

Он не стал делать вид, что не понял вопроса. Усмехнулся, пожал плечами:

– Ну, как тебе попроще объяснить... Каждый выживает, как может. Вот это, наверное, будет самый точный ответ.

Он отставил чашку на подоконник.

– Ты ведь знаешь, что здесь? И кто все эти ребята? И чего они добиваются?

– Знаю, - кивнул Альдон.

– Они-то ладно. Они за свой интерес играют. Но ты же терракотовый! Ты же должен защищать империю от таких... Ты же гатрийский аристократ, наконец! Как можно выжить, став предателем, ты о чём вообще?! Кому ты нужен теперь? Тебя проклянут и те, и эти, и сдохнешь ни за что, дурак...

Альдон коротко вздохнул.

– Они не прочь заполучить союзников из числа знатных гатрийцев. Так всегда делают, когда готовятся к большой войне. Конечно, я жив только, пока я им нужен, - усмехнулся Альдон.
– Но такой, как я, может долго быть нужным.

– Да-а-а, лорд Альдон... Меня родные ругают, говорят, я слишком хорошо думаю о людях. Похоже, они правы.

– Что ж так?

– Да, вот так. После того, как ты меня в Норвегию отправил мне показалось... вопреки всякому здравому смыслу показалось... Подумала, надо же, человек, пытавшийся изнасиловать женщину, в других ситуациях, оказывается, может быть на высоте. Но, видимо, нельзя быть слегка мерзавцем.

– Видимо, нельзя, - согласился Файр.
– Глотни ещё немного.

– Не буду.

– Не примешь больше из рук предателя?
– рассмеялся Альдон.

– Просто меня опять мутит. Отключусь сейчас...

Голову закрутило, дышать стало тяжелее. Я закрыла глаза, замолчала, стараясь даже веками не шевелить. Через некоторое время я почувствовала прикосновение к лицу ледяной влаги. Запахло спиртом. Потом одеяло куда-то делось, и ледяная мокрая тряпица принялась ползать по моему телу вверх-вниз, и казалось, что она меня обжигает, и мне хотелось кричать от боли, но даже на это не было сил.

Процедура принесла небольшое облегчение. После растирания Альдон укутал меня, пот полился ручьями, и жар спал.

– Почему ты со мной нянчишься?
– спросила я через некоторое время, когда поняла, что в состоянии говорить.
– За тот случай мы поквитались, разве нет?

– На будущее задел готовлю, - усмехнулся он.

– Собираешься сделать мне какую-нибудь гадость?

– Нет, просто я хочу тебя попросить кое о чём. Ты ведь выполнишь мою просьбу?

– Смотря какую.

– Похоже, ты права, и мне из этой истории живым всё равно не выбраться. А у меня семья осталась в Норвегии, я всё тянул с их возвращением, думал сначала, вот статус свой восстановлю при новом начальстве... А когда понял, что не вышло и не выйдет, стал хоть как-то пристраиваться... Оказался здесь. А жена с детьми там. Отношение к гатрийским поселенцам на изнанке теперь изменилось, они там сидят без надёжных документов и без денег. А я ничего не могу больше для них сделать. Верни их домой, пожалуйста!

– Файр, неужели твои друзья не смогут о них позаботиться?

– Нет у меня таких друзей. Не нажил...
– вздохнул он и добавил с болью в голосе.
– Кира, у меня четверо детей! Младшему два года только. До них сейчас никому нет дела. Помоги им вернуться домой. Пожалуйста!

– Файр, а с чего ты взял, что я отсюда выберусь? Разве Звягин меня отпустит?

– Думаю, да.

– Похоже, ты тоже слишком хорошо думаешь о людях.

– Так мы ж родня, - усмехнулся он.

Меня на этих словах передёрнуло. Альдон заметил, поджал губы:

– Да ладно тебе, я не напрашиваюсь. Не простила - так тому и быть, переживу. Только семью мою вытащи, пожалуйста. Если начнётся война, а они там останутся...
– он осёкся, отвернулся от меня.

– Хорошо, Файр. Я сделаю всё, что смогу... Только сейчас мне кажется, что зряшный это разговор у нас. Сдохну я здесь, вот и всё, - я поняла, что сейчас заплачу.

– А ты не сдавайся. Из меня неважный лекарь, но я стараюсь...

Он ещё что-то говорил, поглаживая меня по руке ледяной ладонью, но тут в комнатку ворвались вооружённые люди.

Несколько ударов прикладом, и Альдон с пробитой головой рухнул на пол. Не обращая на меня никакого внимания, боевики скрутили свою жертву и поволокли из комнаты. Их шаги простучали по коридору, потом на улице, где-то довольно далеко, наверное, за домом, ближе к лесной опушке слышались приглушённые расстоянием окрики. И раздалась короткая отрывистая автоматная очередь.

И я поняла, что в эту комнату Файр больше не войдёт никогда.

* * *

Я лежала одна несколько долгих часов, проваливаясь временами в бессознательную полудрёму. Никто не появлялся, хотя по коридору время от времени слышались тяжёлые неспешные шаги.

Мне хотелось плакать, но я понимала, что плакать можно только здоровому и сильному, а такой развалине, какой я сейчас была, станет только хуже. И чтобы не расклеиться, я снова думала о том, что у меня есть отважный спаситель, мой сильный и добрый принц, который никогда меня не бросит и обязательно придёт. Удивительно, как сказочные глупости иногда помогают удержаться на плаву.

Меня начала мучить жажда, и я уже прикинула, как поползу с постели добывать с подоконника чашку с питьём, и тут в комнату вошёл Елисей. Он был мрачен и угрюм, ни следа от прежней дьявольской издёвки.