Киреевы
Шрифт:
Пришли гитлеровцы — и снова только птицы и звери нарушали молчание леса.
…Тася пробиралась по лесной тропинке, невдалеке от Дубровского холма. Она спешила в сторожку лесника, где лежал недавно раненный партизан. Надо было переменить ему повязку, дать лекарство.
Рассвело. Серые тучи медленно расползались прямо над головой девушки. В просветах появилось небо, голубое, чистое, словно только что умытое дождем. Наконец сквозь тяжелую хвою робко пробился солнечный луч. Вот он скользнул между деревьями и упал на росистую траву. Девушка остановилась словно завороженная: в каждой капельке искрилось и переливалось всеми цветами
Темные крылья ресниц прикрыли глубокую синеву глаз молоденькой партизанки. На нежном лице, едва тронутом загаром, появилась мечтательная улыбка. Тася совсем оторвалась от действительности, вся перенеслась мыслями в прошлое… Совсем юная, в праздничном светлом платье, она вместе со школьными товарищами пришла сюда, к Дубровскому холму.
Ей весело, хорошо! Так приятно вдыхать нагретую солнцем смолу, слушать оживленные разговоры друзей.
Нечаянно она задевает ногой о сучок, царапает ее до крови; трещит, рвется чулок, а чулки новые.
«Что мать скалист?»
— Тася, что с тобой? Почему ты отстаешь? — Ее одноклассник Виктор Киреев с тревогой смотрит на кровь, на порванный чулок… — Чем помочь тебе?
В голосе Виктора столько искреннего желания действительно что-то сделать, что Тасе вдруг становится радостно и уже не страшит мысль, что мать рассердится.
С минуту они молча смотрят друг на друга. Бешено колотится сердце.
Тася вспыхивает, срывается с места, бежит догонять других, быстрая, легкая, словно летит на крыльях.
— Осторожнее! Разобьешься! — кричит Виктор. В его озорном голосе Тася ясно чувствует ласку.
— Тася! Виктор! Ау! Идите скорее! — слышны голоса товарищей.
Это было не так давно, но как все изменилось с тех пор. И она, Тася, стала другая. А Виктор? Страшно даже подумать…
Хрустнувшая под чьей-то ногой ветка заставила Тасю очнуться. Навстречу ей шел широкоплечий молодой человек в темнозеленой футболке и в защитного цвета кепке, низко надвинутой на лоб…
Кровь отхлынула от лица девушки — она узнала Виктора Киреева.
— До чего же хорошо здесь! — воскликнул Виктор… Прямо сказка из «Тысяча и одной ночи»!
Он сразу охватил взглядом и блестящие росинки на траве, и солнечные отсветы на деревьях. Именно в такое прекрасное утро, когда сказочным жарцветом переливается земля, и должна была произойти его встреча с Тасей.
— Здравствуй, Тася! — Виктор сделал шаг по направлению к девушке.
«Он наверняка не один, — молнией мелькнуло в Тасиной голове. — Надо скорее предупредить наших… надо стрелять…»
Дрожащей рукой она старалась вытащить из кобуры браунинг.
Подоспевший Кузьмич встал между ними.
— А ты, товарищ командир, еще хотел один идти, враз бы тебя тогда прикончили. Как видишь, с партизанами отряда Елены Цветаевой шутки плохи!
И, добродушно усмехаясь, добавил, обращаясь к Тасе:
— Знакомься с командиром!
Недоумение, растерянность и счастье, которому так хотелось верить, появились в больших Тасиных глазах.
Она продолжала крепко сжимать револьвер. На ее узкой полудетской руке Виктор увидел еще незаживший шрам. Нежность и жалость охватили его. Не будь тут Кузьмича, он бросился бы к Тасе, сказал, как любит ее.
— Я рад, Тася, что теперь мне уже можно не играть роль подлеца.
Девушка рванулась к Виктору…
— Здравствуй, Тася, мое солнышко! — он крепко обнял ее. — Я тебе все, все расскажу потом… — Он с трудом
оторвал взгляд от залитого краской волнения девичьего лица и быстро ушел вслед за Кузьмичом.…В свежевырытой землянке, несмотря на жаркие летние дни, стоял запах сырости.
Молодой, румяный, как девушка, партизан принес большую охапку еловых веток и аккуратно разложил их на земляном полу.
В землянку заглянул Егоров.
— Не жалей веток! В лесу их много. Дух лучше!
— Сейчас еще наломаю! — охотно откликнулся паренек.
— Поторопись! Командира с минуты на минуту ждем, — крикнул ему вдогонку Егоров.
Еще раз он придирчивым взглядом оглядел землянку и вышел наружу. Вокруг, под раскидистыми соснами и в тени густых кустов, сидели и стояли партизаны.
Все их внимание, и тех, кто отдыхал, и тех, кто был занят работой, было поглощено предстоящей первой встречей с командиром.
Рано утром комиссар собрал партизан и сообщил: сегодня к ним прибудет командир отряда.
Когда Кузьмич назвал настоящее имя командира, а потом коротко рассказал о деятельности Виктора Киреева в городе, воодушевлению партизан не было предела.
— Виктор Киреев, — рассказывал Кузьмич, — выполнял ответственные задания в самом логове врага. Данные, которые Киреев передавал нам, помогали пускать под откос вражеские поезда, взрывать фашистские склады с оружием. С помощью Киреева немало советских людей было спасено от фашистских застенков. Из-под самого носа гитлеровцев мы увезли наших больных вместе с доктором и сестрой…
— С таким командиром куда хочешь, в огонь и воду не страшно идти! — громко заявил молодой плечистый боец с открытым лицом. Его слова потонули в гуле одобрения.
— А у меня руки чесались его убить! — признался тот самый паренек, который сейчас так старательно заботился об уюте командирской землянки.
В этот день в отряде Елены Цветаевой был настоящий праздник.
После того как Кузьмич официально представил Виктора Киреева, партизаны плотной стеной окружили своего командира. Сторицей был вознагражден он за мучительно тяжелые часы, проведенные в роли лейтенанта гитлеровской армии. Но тем острее почувствовал огромную ответственность и за этих, с таким доверием смотревших на него людей, и за успех крупной боевой операции, которую им предстояло совершить.
Он получил общие указания, а детали должен был разработать сам, вместе со своими ближайшими помощниками.
…Виктор, Кузьмич и Егоров остались одни в землянке. Перед ними лежала подробная карта района.
— В первую очередь мы должны спасти аэродромы от разрушения и захватить самолеты, — говорил Киреев. — Фашистское командование, — продолжал он, — издало секретный приказ: в случае отступления немецких войск из района нашего города привести в негодность аэродромы, взорвать все их сооружения. Такая же судьба должна постигнуть склады с оружием, продовольствием, завод, крупные предприятия и лучшие здания города. Работа по минированию идет полным ходом. Это мне хорошо известно. Все провода подведены к общему рубильнику. На разминирование придется послать лучших людей нашего отряда, мы несем полную ответственность за сохранность ценных объектов. Сто — сто двадцать человек переоденем в форму немецких солдат и офицеров. Они займут аэродромы. Пропуска у меня с собой. В город я больше не вернусь. Пусть фашисты остаются в уверенности, что обезображенное тело, найденное в моей спальне, — мой труп.