Кирилл Обломов и его невероятные миры

икоты и в трясине топлю, редко по душам разговариваю. Когда ещё такой случай

представится. А давайте ко мне в гости зайдёте? Это недалеко, вон, в тех топях!

– Вынуждены отклонить ваше заманчивое предложение,- нарочито с сожалением вздыхаю

я и развожу руки,- у нас неотложное дело.

– Ну, как знаете,- облизывается кикимора, трогает нос.- Когда станете утопленниками, милости прошу ко мне на огонёк,- ехидно хихикает она.

– Тьфу,- не удержавшись, сплёвываю я.

С язвительным хохотом кикимора плюхается в грязную воду, и лишь крупные

пузыри пошли в разные стороны.

– Она совсем ушла?- заглядывает мне в глаза Катя.

– Думаю да,- я поправляю ей кофточку.- Пойдём, что ли? Вон, огоньки нас ждут.

Блудички нас терпеливо ждут, между собой перемигиваются, видимо так

общаются. Часть огоньков отрываются от общей компании, кувыркаясь, плывут в

сторону, но, вероятно, царица их замечает и бесцеремонно возвращает на прежние места.

Вероятно, в прежней жизни они были шалунами, но здесь существует определённая

строгость и не позволяет им выйти из-под контроля. Сердце щемит от жалости, как

хочется им помочь, ведь они были детьми. Эх, если бы не здешний Водяной, были бы они

сейчас живы и находились рядом с родителями. Будет возможность, выведу проклятого

топильщика на чистую воду. Только бы самим не попасть в его сети, места здесь гиблые, трясины глубокие. Словно в подтверждение моим мыслям, над поверхностью болота

проносится тяжёлый вздох, рядом с нами возникают воронки водоворотов, с жадным

хлюпаньем засасывают всяческий мусор.

– Не балуй!- неожиданно даже для себя, сурово сдвинув брови, грозно говорю я.

К великому удивлению, вода перестают бурлить, и низкий голос звучит, словно

далёкие раскаты грома:- Прости, не признал,- большой валун шевельнулся, и с ужасом

понимаю, это голова Водяного. Глаза навыкате моргнули, на лбу обозначается сеть

морщин, толстая, словно окорок рука, раздвинула в стороны гнилые щепки, и он

погрузился в омут.

Катя вцепляется в меня мёртвой хваткой, роняет вводу факел, он жалобно зашипел

и, выпустив чадящий дым, гаснет.

– Ну, вот,- едва не всхлипывает она,- остался лишь один факел.

– Катя, какая ты неловкая,- ругаюсь я.

– Я так испугалась, я думала это камень, хотела прыгнуть на него, ты вовремя сказал ему, не балуй.

– Сам не знаю, как вышло, мне показалось, я его давно знаю, и он обязан меня бояться.

– А ведь действительно испугался. Кирилл, кто ты?- неожиданно спрашивает Катя, в упор, разглядывая меня, словно в первый раз увидела.

– Мальчик,- пожимаю плечами я и добавляю,- твой друг.

А ведь действительно, кто я? Ощущение, что во мне что-то просыпается, нечто

древнее, словно открывается внутреннее зрение. Но как-то это медленно проявляется, хочется быстрее, но словно Некто опасается, что полный поток Силы может меня просто

смять как кусок бумаги и сжечь, а пепел развеять по миру. Может это правильно,

получать Силу дозировано, по капле, чтоб не захлебнуться от переизбытка. Вот Игнат

получил сразу много волшебной силы и кем он стал? Превращается в обычного злобного

монстра. А если получит Волшебную Книгу? Даже страшно подумать, что станет с

миром.

Мне хочется реализовать томящееся желание, придумать какое-нибудь волшебство

и радоваться его проявлением. Смотрю на вздыхающую Катю, она бредёт за мной,

вздрагивая от каждого всплеска, и всё ещё никак не может расстаться с погасшим

факелом, словно думает, что он высохнет.

Улыбаюсь своим мыслям, оказывается, для меня нет ничего проще, высушить

мокрую вещь. Тихонько грею факел, вода испаряется, затем бросаю искру, и факел с

радостным шумом загорается.

– Ой!- вскрикивает Катя и роняет факел прямо в болота.

– Ну, что же ты?!- в сердцах вскричал я.

– Ты видел, он сам загорелся!- встряхивает руку Катя, округлив глаза от страха.

Мне хочется сказать, что это я сделал, но передумал, вздохнув, говорю:- Не иначе

волшебство, Катя.

– Но кто это мог сделать?

– Вероятно … наш союзник,- подумав, отвечаю я.

– Откуда ты знаешь?

– Мне так кажется.

Катя замолкает, погружаясь в мысли, затем тихо говорит:- Ты действительно

изменился.

– В какую сторону?- я пытаюсь улыбаться.

– Пока не знаю, но мне кажется, ты повзрослел.

– Давно пора,- хмыкаю я,- осенью в шестой класс пойдём.

– Если выберемся из этого болота,- с пессимизмом изрекает Катя.

– Выберемся,- уверенно говорю я,- это не самый сложный этап.

– Это не самый сложный этап?- несказанно удивляется девочка.

– К сожалению,- вздыхаю я.

– Ты всегда можешь утешить,- невесело улыбается она.

– Стараюсь,- шучу я и вмиг становлюсь сосредоточенным. Мне чудится, что где-то из

глубины мёртвого леса на нас смотрят. Взгляд наполнен силой и злобой, в то же время, кто бы это не был, он нападать не спешит. Вероятно, изучает, мало, кто может забраться

столь глубоко в трясины, а если смог это сделать, значит, он достоин определённого

уважения. В любом случае, я определённо знаю, некто, скрытый за искорёженными

зарослями погибших деревьев, где струятся зловонные испарения, обязательно нападёт.

Холодный пот совсем некстати выступает на лице, стараюсь отшвырнуть из своего

сознания наползающую панику. Внезапно мои губы шепчут непонятные слова, мне неясен

их смысл, но откуда-то я их знаю, словно на уровне генетической памяти открылись

неведомые врата в мир скрытых познаний и тайн.

– Агонгрра шэгр грэг,- выбрасываю вперёд руки.

– Ты чего?- пискнула в ужасе Катя, наблюдая, как в такт движения моих пальцев

взбурлила вода, надломились трухлявые стволы и рухнули в болото с громким всплеском.

Пространство наполняется тяжёлым гулом, словно сдвинулась с места снежная лавина, возникает насыщенно чёрная тень, ещё более чёрная, чем ночь. В её центре вспыхивает