КК. Книга 8

– Бить вас буду, - буркнул он.
– За назойливость.

Алинка от тепла и сытости улыбалась уж совсем довольно.

– Положите руку мне на спину.

Принцесса вяло придвинулась на стволе почти вплотную, завела ладонь ему под крыло, накрыла подпухшую рану.

– Закройте глаза. Теперь послушайте себя. Поведите вверх-вниз над кожей. Вы должны почувствовать - над повреждением кончики пальцев заколет холодом, и вам нужно усилием сознания этим холодом и лечить.

– Ничего не чувствую, - пробормотала Алина, ощущая, как уплывает в сон.

– Неудивительно, - проворчал Тротт.
– На себе - принцип такой же. Если есть возможность коснуться рукой, проще. Если нет - сосредотачиваетесь мысленно на ране и желаете ее вылечить. Поймете, что процесс начался, когда начнет покалывать холодом повреждение. А если оно серьезное, то будет очень больно, излечение пойдет через усиление симптомов… Богуславская, зачем вы меня гладите?

– Я вас лечу, - возмутилась она, соскальзывая куда-то вбок и вниз и натыкаясь щекой на что-то твердое, видимо, плечо.

Рядом раздался тяжелый вздох, и Алина во сне уже почувствовала, как ее со сдавленным ругательством поднимают на руки, несут куда-то и укладывают на мхи, укрывая курткой.

11 февраля по времени Туры

Гранитные проплешины в папоротниковом лесу начали попадаться уже на второй день после нападения паука. Местность пошла вверх, и Алинка теперь очень внимательно следила за тем, куда ступает. Мягкий влажный мох до этого уберегал ее от ран, но здесь выходы породы лишь местами были сглажены ветром и подернуты тонким слоем перегноя. Кое-где шершавые серые уступы, покрытые блеклыми лишайниками, расслаивались ступеньками или рассыпались щебнем, и уже несколько раз принцесса наступала на острый камешек, неведомо как закатившийся под ноги и скрытый мхами.

Тротт периодически смотрел на ее ноги и хмурился.

– Поднимемся повыше, сделаю вам обмотки, - сухо проговорил он, когда принцесса в очередной раз тихонько ойкнула.

– А раньше нельзя было?
– Алинка зачем-то запрыгала на одной ноге, поднимая вторую и пытаясь разглядеть, не поранилась ли.

– Мох влажный, - объяснил Тротт терпеливо, щурясь в сторону моря - оно то и дело проглядывало сквозь деревья, и находились они уже высоко, так что до поверхности воды было уже метра три.
– Мокрая ткань на кожу в жару - это опрелости, трещины и мозоли. Выше станет сухо, можно будет рискнуть. Чем быстрее дойдем, тем быстрее у вас будет обувь, Богуславская.

Алина понуро кивнула, потерла ступню, облизнула пересохшие губы - солнце жарило немилосердно, и не спасали ни тень от папоротников, ни ветерок с моря, - и аккуратно пошла дальше. У нее все ещё побаливал бок, да и спина ныла, и с трудом получалось сосредоточиться на боли. Несколько раз казалось, что удалось нащупать нужное состояние для лечения - почему-то покалывание холодком получалось, когда Алинка интуитивно начинала едва слышно вибрирующе мычать. Место ушиба будто входило в резонанс со звуком, и боль отступала. Правда, не проходила совсем.

Над ними уже дважды за утро пролетали гигантские стрекозы, и Тротт становился все мрачнее и собраннее.

– Как они вообще держатся в воздухе?
– шепотом спросила Алина, провожая взглядом очередное чудовище. Они с Троттом прятались под папоротником.
– Это же невозможно, профессор. Да и пауки, и эти тха-охонги - как они могут двигаться с такой массой? А чем питаются? Чтобы поддерживать жизнедеятельность, им же все время нужно жрать. Вообще не понимаю, как они могли эволюционировать до таких размеров.

– Они не родные этому миру, во всяком случае, местные легенды говорят так, - Тротт подождал, пока раньяр скроется за горизонтом, и снова пошел вдоль моря.
– Они полумагические, созданы новыми богами и пришли сюда вместе с их армией, а потом уже расселились повсюду. Это точно касается лорхов, охонгов, тха-охонгов - я видел их изображения в старых храмах, да и жрецы подробно рассказывают об их создании.

– А раньяры?
– поинтересовалась принцесса, немного отвлекшись и от жары, и от утомительного пути.

– Полагаю, боги изменили обыкновенных местных стрекоз. Строение раньяров очень похоже на них. Усилен хитин, челюсти, больше крылья, но все равно без встроенных магических механизмов они точно не смогли бы подняться в воздух. Думаю, это работает как левитационные амулеты в наших листолетах, только в случае с раньярами амулеты изначально встроены в их организм. И вы правы, при таком размере все инсектоиды должны были обрушить местную экосистему, а потом истребить друг друга, ибо они каннибалы, однако они могут долго существовать без пищи.

– То есть у них есть какой-то еще источник энергии?
– догадалась Алина.
– Как у туринских стихийных духов, да?

– Или несколько, - кивнул инляндец.
– Божественные эманации, тепло, солнце - что угодно. Скорее, первое. Местные боги-захватчики используют в качестве источника силы кровавые жертвы, страх и страдания, и в жертвах у них недостатка нет, так что могут поддерживать жизнеспособность своей армии. Но инсектоиды все равно опасны. Их, конечно, сделали управляемыми, и они обладают зачатками разума, чтобы признавать хозяев и выполнять команды, но вы сами видели - стоит остаться без всадника, и если рядом пролита кровь, они дуреют.

Разговоры постепенно сошли на нет, хотя Алина еще очень о многом хотела спросить. О своем отце, о жизни Тротта здесь, о том, как он справляется наверху с голодом. Десятки вопросов, если не сотни. Но дорога была очень утомительной, и принцесса от быстрого движения и жары к середине дня впала в какое-то сонное состояние. Лес становился все суше, берег поднимался над морем холмами, и приходилось то забираться вверх, то спускаться вниз. Редко, но начали уже попадаться поваленные папоротники - их полые стволы, сломанные ветром, лежали кронами от моря и были высушены солнцем. Ударь молния - и тут же все полыхнет. Инляндец не сбавлял темпа, и пятая Рудлог упрямо следовала за ним, пока снова не начала запинаться. Сердце частило, дыхание сбивалось.

Тротт замедлил шаг, оглянулся на нее. Последние полчаса он настороженно осматривал округу, тянул носом воздух, и Алина тоже пыталась что-то унюхать, но кроме чуть гнилостного соленого запаха моря и прелого лесного не ощущала ничего.

– Устали?
– проговорил инляндец приглушенно. Протянул флягу, снова посмотрел на ее ноги.

«Да, очень!» - хотелось крикнуть ей, но Алина молча покачала головой и сделала несколько глотков. И, глотнув воздуха, виновато протянула флягу обратно:

– Я вам совсем не оставила, профессор.