Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

Суд ахнул.

– Да, я согласен, что формально мисс Нонетот нарушила закон, но она сделала это из высших побуждений – ради любви.

Грифон выдержал драматическую паузу.

– Любви? – переспросил Король. – Это защитник?

– Исторически говоря, – прошептал Белый Кролик, – один из лучших, ваше величество.

– Ага! – сказал Король. – Продолжайте.

– И не ради собственной любви, – заявил Грифон. – Она решилась на этот шаг ради двоих любящих, дабы они не расстались друг с другом. А это предмет суда более высокого, чем тот, перед коим ныне стоит мисс Нонетот.

Все молчали, так что он продолжал:

– Согласен, мисс Нонетот очень необычная личность, совершенно бескорыстная, что требует от данного суда самого снисходительного отношения. И мне нужно вызвать только одного свидетеля, который докажет правдивость утверждений защиты. Я вызываю… Эдварда Рочестера!

Зал ахнул в один голос, и последняя морская свинка упала в обморок. Судебные приставы, не зная, что делать, запихали свинку в мешок и уселись сверху.

– Вызывается Эдвард Рочестер! – пронзительно возгласил Белый Кролик, и его вопль четырежды подхватили другие голоса, постепенно удаляясь.

Мы услышали его шаги прежде, чем он появился сам. Чуть неровные шаги, сопровождаемые стуком трости. Он медленно вошел в зал суда, искалеченный, но решительный, и внимательно обвел присутствующих взглядом, дабы уяснить, кто тут судья, кто присяжные, кто адвокат. Изменение, внесенное мной в «Джен Эйр», обошлось ему дорого. Рочестер потерял руку и видел только одним глазом, да и то слабо. Я прикрыла рот рукой, увидев, как он шаркающим шагом вступил в молчаливый зал. Знай я, чем все кончится, решилась бы снова на то же самое? Калекой сделало Рочестера предательство Ахерона, но кашу-то заварила я.

Лицо у Эдварда зажило, хотя и покрылось рубцами, что, впрочем, не слишком испортило его внешность. Он принес присягу. Глаза его под темной копной спадающих на лоб волос пылали.

– Извините, – пискнула соня, сидевшая рядом с Рочестером, – вы мне не подпишете грифельную доску?

Рочестер криво усмехнулся, взял перо и сказал:

– Как ваше имя?

– Элен.

Рочестер подписал, отдал доску, и ему тут же подсунули еще одиннадцать, аккуратно стерев с них все предыдущие записи.

– Довольно! – взревел Король. – Я не допущу, чтобы мой суд превратился в рассадник охотников за автографами! Мы тут за правдой гоняемся, а не за знаменитостями!

Воцарилась мертвая тишина.

– Надеюсь, не откажете? – произнес Король, протягивая Рочестеру собственный блокнот, и тихо добавил: – Это для дочки.

– Как зовут вашу дочку? – спросил Рочестер, держа перо наготове.

– Руперт.

Рочестер подписал и отдал блокнот.

– Мистер Рочестер, – начал Грифон, – не могли бы вы своими словами рассказать нам, чем обернулись действия мисс Нонетот лично для вас?

Зал замер. Даже Королю с Королевой было интересно услышать, что скажет Рочестер.

– Для меня одного? – медленно проговорил Рочестер. – Ничем. Для нас, моей дражайшей Джен и меня, – всем!

Он сжал руку с обручальным кольцом, погладил золотой ободок большим пальцем, пытаясь превратить свои чувства в слова.

– Чего мисс Нонетот не сделала для нас? – тихо произнес он. – Она дала нам все, что мы только могли пожелать. Она освободила нас из тюрьмы, созданной не нами, из темницы отчаяния, откуда мы и не мечтали вырваться. Мисс Нонетот дала нам возможность любить и быть любимыми, и я не могу себе даже вообразить большего дара. У меня нет слов выразить нашу благодарность.

В суде стояла тишина. Даже Королева замолчала и просто смотрела, приоткрыв рот («Прямо как рыба», – подумалось мне), на Рочестера.

Голос Грифона нарушил молчание.

– Свидетель ваш.

– А! – сказал Хопкинс, собираясь с мыслями. – Скажите, мистер Рочестер, только чтобы уточнить один вопрос: мисс Нонетот изменила конец вашего романа?

– Хотя я, как вы видите, остался калекой, – ответил Рочестер, – словно старый каштан, пораженный молнией, в саду Торнфильда, я сейчас счастливее, чем когда-либо. Да, сэр, мисс Нонетот изменила конец романа, и я вечно буду ее за это благодарить!

Хопкинс улыбнулся.

– Больше вопросов нет.

– Что ж, – сказал Грифон, когда суд объявил перерыв, чтобы Король мог обдумать приговор.

Королева, вопреки обыкновению, стояла за оправдание. Услышать от нее такое было просто невероятно, и, когда она сказала это, все в изумлении уставились на нее. Тритон Билли чуть не подавился, и его пришлось постучать по спине.

– Заранее исход предсказывать не буду, – Грифон вежливо поклонился Хопкинсу, приводившему в порядок бумаги вместе с Белым Кроликом, – но Рочестер устроил для вас сильное шоу. Червонные Король и Королева, может, и самая тупая пара, которая когда-либо председательствовала в суде, но, в конце концов, они же червонные, а черви – те же сердца! И поскольку вы совершенно очевидно виновны, нам требовалось вызвать сочувствие к вам прежде, чем дойдет до вынесения приговора.

– Сочувствие? – с удивлением спросила я. – Это у Королевы-то, с ее вечным «отрубить ей голову»?

– Это ее маленькая слабость, – ответил Грифон. – На самом деле она никогда никого не казнит. Я только немного беспокоился, как бы вас не взяли под стражу до вынесения приговора, но, к счастью, Король путается в юридической терминологии.

– Как вы думаете, что мне грозит?

– Честно говоря, понятия не имею, – ответил Грифон. – Время покажет. До встречи, Нонетот!

Я медленно вернулась в штаб беллетриции и обнаружила там мисс Хэвишем.

– Как прошло заседание? – спросила она.

– Виновна, как и предполагалось.

– Не повезло. Когда объявят приговор?

– Без понятия.

– Могут несколько лет протянуть, Четверг. У меня есть для тебя кое-что.

Она протянула мне отчет, который я написала для нее по делу «Тени – пастушьего пса». Я увидела оценку, не поверила глазам, посмотрела еще раз и подняла взгляд на Хэвишем.

– Пять с двумя плюсами?

– Думаешь, я слишком расщедрилась? – спросила она.

– Н-ну… – смущенно промямлила я, – меня ведь насильно выдали замуж и потом чуть не убили!

– Принудительный брак не считается, Нонетот. Усвой вот что: мы даем это поручение всем беллетрицейским стажерам последние тридцать два года – и все без исключения провалились!

Я разинула рот.

– Даже Харрис Твид.

– Твида оженили на мисс Горожанинс?

– До этого не дошло. Он даже свиней купить не смог, не то что ветеринара вокруг пальца обвести. Ты хорошо справилась, Нонетот. Твоя методика причины и следствия работает хорошо. Надо, конечно, отшлифовать, но хорошо!

– Ох, – выдохнула я с некоторым облегчением, затем добавила после краткого размышления: – Но меня же чуть не убили!