Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

– Вот доказательство, из-за которого погиб Перкинс.

Я посадила маленькую птичку рядом с вымыслопередатчиком, и аудитории передалось описание жаворонка:

Здравствуй, дух веселый!

Взвившись в высоту,

На поля, на долы,

Где земля в цвету,

Изливай бездумно сердца полноту!

К солнцу с трелью звучной,

Искрой огневой!

С небом неразлучный,

Пьяный синевой,

С песней устремляйся и в полете пой!

[116]

116

П. Б. Шелли «Жаворонок». Перевод В. Левина.

Аудитория хорошо отреагировала на эти слова, и, несмотря на нервную обстановку, послышались аплодисменты.

– И что тут не так? – набросился на меня Либрис. – СуперСлово™ берет язык и использует его настолько полно, что вы и вообразить себе не можете!

Глашатай взглянул на меня.

– Мисс Нонетот, – сказал он, – объяснитесь.

– Хорошо, – медленно проговорила я. – Это описание жаворонка сделано не при помощи СуперСлова™. Я взяла его сегодня утром в Библиотеке.

Мистер Брэдшоу достал вторую птицу, с виду похожую на первую, и толпа зашепталась, ожидая развязки. Брэдшоу передал мне птицу.

– А вот версия СуперСлова™. Сравним?

– Незачем! – быстро вклинился Либрис. – Мы все поняли. – Он обернулся к Глашатаю. – Сэр, нам нужно еще несколько недель, чтобы подчистить мелкие недостатки…

– Продолжайте, Четверг, – велел Глашатай. – Посмотрим, как справится СуперСлово™.

Я поместила птичку перед вымыслопередатчиком, и тот начал транслировать сухое научное описание:

«Короткохвостый, с большими крыльями с бледными краешками. Жаворонка легко узнать в полете. Имеет характерный светлый рисунок на коричневом оперении на грудке и черно-белый рисунок под хвостом. Откладывает яйца в ямку в земле. Немного поет».

– Объявляю голосование немедленно! – воскликнул Глашатай, взбираясь на сцену. [117]

Я бросила взгляд на Твида, который потыкал кнопки своего комментофона и улыбнулся.

– В чем дело? – спросила я. [118]

117

– Четверг! Это Мими, ты меня слышишь?

118

– Они восстанавливают связь по обходным линиям через шпионский триллер и романы ужасов! Если вы еще не проголосовали, голосуйте прямо сейчас!

– А? – спросил Глашатай.

– Голосование! – поторопила я. – Скорее!

– Конечно, – сказал он, прекрасно понимая, что Главное тексторасиределителыюе управление не побеждено, пока не проведено голосование.

Совет жанров пока был ни при чем, но окажется втянут в дело самым непосредственным образом, если ГТУ рискнет пойти против решения общекнигомирного референдума. Вот этого они уже не смогут переписать.

– Отлично! – сказал Твид в комментофон. – Связь восстановлена.

Он улыбнулся мне и махнул рукой Либрису, который вдруг сделался театрально спокоен, как бывают спокойны абсолютно уверенные в себе люди.

– Очень хорошо, – медленно проговорил Либрис. – Глашатай призвал к голосованию, и, как положено по закону, я имею право ответить на любую критику.

– Опровержение опровержения? – воскликнула я. – В законе такого нет!

– Есть! – мягко сказал Либрис. – Может, желаете заглянуть в Книгомирную конституцию?

Он достал из кармана тоненькую книжечку, и я ощутила дынный запах даже с того места, где стояла. В ней будет написано то, что им угодно. Либрис подошел к Глашатаю и тихо сказал ему:

– Мы можем провести голосование либо спокойно, либо жестко. Мы можем устанавливать правила, отменять правила, подменять правила. Мы можем делать все, что захотим. Вам скоро предстоит оставить пост. Становитесь на мою сторону – и уйдете легко. Упретесь – и я вас раздавлю.

Либрис обернулся ко мне.

– Вам-то что за дело? Никто По Ту Сторону не заметит никакой разницы. У вас неделя на то, чтобы собраться и уйти, – даю слово.

Глашатай гневно воззрился на Либриса.

– Сколько тебе заплатили?

– А платить и не понадобилось. Деньги здесь ни при чем. Просто я влюблен в технологию. Она слишком совершенна, чтобы ей помешали такие люди, как вы. Я получу стопроцентный контроль. Все пойдет через ГТУ. Больше не будет никакого Кладезя, никаких генератов, никакого Совета, никаких забастовок недовольных персонажей из детских стишков. Конструирование и сбыт необходимо объединить ради эффективности! Но знаете, что в этом самое ценное? Больше никаких авторов. Никаких срывов крайних сроков! Никаких сомнительного качества продолжений – все книги серии будут на одном уровне! Когда издателю понадобится бестселлер, ему потребуется только связаться с нашим единственным представителем на Той Стороне!

– Хоули Ганом, – пробормотала я.

– Именно. Знаете, сколько теряется денег, когда люди дают друзьям почитать свои книги? Доход от рекламы и вложений, осуществленных при помощи СуперСлова™, уже принес миллиарды! На каждой странице книги мы поместим Ссылки на сопутствующие товары. Это все к лучшему, Четверг, и с точки зрения искусства, и с точки зрения финансов. А в качестве первого шага мы сольем эти два слова навсегда. Как вам нравится финискусство?

Невероятно, но все оказалось куда хуже, чем я думала. Все равно как если бы заводы по производству красок решили напрямую сотрудничать с художественными галереями.

– Но как же книги? – воскликнула я. – Они же будут ужасны!

– Да через несколько лет этого никто и не заметит, – отмахнулся Либрис. – Мистер Глашатай, вы с нами или нет?

– Я скорее умру! – воскликнул тот, дрожа от гнева.

– Как хотите, – ответил Либрис.

Послышался сухой треск, и у меня на глазах Глашатай как-то оцепенел.

– А теперь, – сказал Либрис, – давайте покончим со всем этим. Глашатай, опровергнете ли вы заявления мисс Нонетот по всем пунктам?

– С удовольствием, – механически проговорил глава беллетриции.

Я, не веря ушам своим, повернулась к нему и увидела, что его черты стали не столь четкими, как прежде, – словно фотография не в фокусе. Над сценой снова поплыл дынный запах.

– Друзья! – начал Глашатай. – Мисс Нонетот жестоко ошибается…

Я повернулась к Либрису, который смотрел на меня с торжествующей улыбкой, и полезла в сумку за пистолетом, но тот превратился в пастилу.

– Ну-ну, – прошептал словомагистр. – Это же книгомирный пистолет, а Книгомирье сейчас под нашим контролем. Как жаль, что вы потеряли свой потусторонний браунинг в драке с Твидом!