Клан – моё Государство 5

Левко занял кресло по правой стороне от входа.

– Представляться не будем. Запись в этой комнате исключена. Микрофонов ни у вас, ни у нас на себе нет.

– Меня этот вопрос не занимает,- ответил Левко.- Как поступим? Кто начнёт диалог?

– Мы хотели бы выслушать вас.

– Хорошо. Тогда я сразу быка за рога. Нам не нравится игра в поддавки. Шашки на шахматной доске – это детский "чапаев". Выигрывает начавший первым щелкать по костяшкам. Объяснений нам тоже не надо, мы в курсе, как и почему это произошло. "Большой кабинет" – не место для исполнения. Я выражаюсь понятным вам языком?

– Вполне.

– Будет лучше, если вы проведете работу, направленную на то, чтобы концерн остался за чертой слухов. Как вы это сделаете – вам решать. Но это ваш мусор, вам его и убирать. Мы не виноваты, что ваши действия оказались неподготовленными и не просчитанными. Плохой они дали эффект.

– Это ваша точка зрения?- спросил начальник контры.

– Да. Вы не имели права идти на такой шаг, не согласовав свои действия со всеми, кого могли коснуться последствия, о чём я вам довел выше, или вам надо менять место работы, потому что так не делают.

– Я не собираюсь перед вами распинаться в оправданиях и объяснениях,- начальник контры немного нервничает,- что произошло, то и случилось. Ваш концерн это касается. Всего предусмотреть нельзя. Слухи мы опровергнем в ближайшее время, и тень на вас не упадёт. Мне интересно одно. С каких пор вас стал волновать собственный имидж? Да ещё по таким пустякам.

– Речь не об имидже. Он необходим политикам, а мы не деятели этой сферы. Тень ложится на официальное дело, которое мы патронируем. Вы чувствуете разницу? Нам не безразлично, что по этому поводу станут судачить простые граждане. Но они работают не в лавочке наемных убийц.

– Не станете же вы отрицать, что крайность бывает необходимостью?

– Я с вами соглашусь. Так случается. Но напомню, что вы не жену застали с любовником. Происходившее можно было предусмотреть и элементарно воспрепятствовать повороту.

– Это так,- соглашается начальник контры.

– Наше официальное дело необходимость для страны по ряду важнейших направлений.

– Вы требуете гарантий?

– Нет. О своем мы позаботимся сами. Гарантии нужны вам от самих себя.

– Значит, настаиваете на плате?

– Говорить о деньгах не надо. Они нам неважны.

– Хорошо. Мы готовы оказать вам услуги. Речь об этом?

– Тогда запоминайте. Мы взяли на себя обустройство авиации. Главком восстановлен и это плюс. Он на своём месте. Это наше мнение. Ещё мы готовы поставлять в общую кассу развития металл. Хотим вывести несколько спутников общего назначения для пользования. Взаимного. Вы это собой можете прикрыть?

– Можем.

– Отлично. Есть ещё один вариант касающийся вас непосредственно. Мир трещит по швам. Остановить это пока никто не в состоянии, а посему надо страховать свои авуары. Надёжней золота нет ничего.

– Ваши предложения о добыче?

– Вам надо помочь нам пробить во власти создание в зоне действия концерна частного лагеря. Для отбытия наказания элиты. Тысяч на двадцать. 50% пойдёт в госказну, а 50% разделим с вами пополам. Нечего им прохлаждаться. Пусть поработают на создание того, что развалили.

– На это уйдёт много времени.

– На согласование?!

– На обустройство лагеря.

– Там уже готовы принять первую партию в две тысячи человек. Заявка и документы у губернатора Хабаровского края. Список лиц тоже у него. К осени будут готовы к приему остальных. Оборудование на шахты доставлено. Не надо медлить, надо подтолкнуть поезд и он покатится. Тем более, что вам это необходимо.

– Мы не нищие. Подстраховались.

– Страховка, уважаемый, не всегда срабатывает. Надёжность, о которой вы хвалитесь, может статься мыльным пузырьком, если вовремя не позаботиться о подкреплении. Что вы запоете, коль в Европе грянет кризис, аналогичный североамериканскому?

– Этого нам не хочется.

– Господин Пороховщиков, а мы с ним знакомы, ваш человек в прошлом, как теперь говорят, вольно определяющийся, свой капитал осадил под выгодное дело. Весьма прибыльное.

– Мы в курсе.

– Капитал прошёл через банк, который кредитует наш северный проект. Так что, господа, впрягайтесь. Отсиживаться в глухих закутках не время. Мы можем с вами хлестаться до смерти и в конечном итоге друг друга извести на нет, но, думаю, вам не будет льстить, если на место, которое мы не поделим, припрутся японцы или китайцы.

– Ну что!!?- начальник контры оглядывается на бледного.

– Об этом стоит позаботится. Стоит,- мужчина щурит глаза и договаривает:- Я лично не вижу ничего плохого в желтых, оставим этот вопрос в стороне. Его придётся решать нашим последователям, если они будут, тут вы правильно подметили. Ваши предложения мы готовы принять.

– У вас хорошие отношения с Иваном Рыбкиным,- Левко показывает обоим на часы.- Мне пора, господа. Мы его не уговариваем, но предложили в нашем офисе в столице главное место. С ним можно работать. Для вас это пункт приемки, для нас пункт отправки. Подписывать ему ничего не надо будет. Чисто представительские функции. В официальном деле без таких, как он, не обойтись. Он вас устраивает?

– Вполне,- отвечает бледный.

– Вы всё увидели во мне, что хотели?- спрашивает Левко у бледного.

– Не смог. У вас неизвестная мне система защиты. Очень активная. Другое программное обеспечение,- мужчина вытягивает губы в подобии улыбки.- Почему вы не делали попыток проникнуть ко мне?

– Я не коллекционирую чужих секретов, но люблю раскрывать тайны. Ваше постоянное пребывание в подвале пагубно скажется на здоровье. Разговоры о приборах считывающих из мозга – придумки дилетантов. Мозг сканировать нельзя. Чтобы прибор мог это сделать, надо чтобы он превосходил объём способный поместиться в голове на четыре порядка. Дальше сами считайте. Всё, господа. Мне действительно пора, а то разлетимся как вороны.

– Прошу вас!- начальник контры встал и указал на дверь из комнаты.

Он пошёл вместе с Левко до лифта, где передал его офицеру и на прощание слегка кивнул. На этом встреча закончилась.

Начальник контры вернулся в комнату.

– Как он тебе?

– Это и был "внучок" Скоблева по имени Левко?- спросил бледный.

– Он.

– Хороший тип. Он не дал мне себя даже обмерять. Дал только одну вещь.

– Что?

– Он нейтрал. У него нет ни отрицательности, ни положительности. Это, впрочем, не значит, что он вне понимания добра и зла. Просто в нём, наверное, это сильно размыто до необходимых возможностей по обстоятельствам.