Клан Одержимого

Дальше, я даже то не то чтобы заметил краем глаза движение плаща — я услышал, как хлопают полы плотной ткани справа.

Внезапно трое пар рук которые держали меня справа обмякли и я ощутил, что она свободна.

Я очумело смотрел на падающие на палубу тела, когда понял, что левая рука так же свободна.

Я чувствовал себя, как во сне. Все происходило так быстро, что мне казалось, что у меня кружится голова. Но это только казалось.

Я резко дернулся влево, чтобы понять, что именно убило тех, кто меня держал. Но в это же мгновение услышал тихий голос:

— Мы в расчете. Я тебе ничего больше не должен.

Теперь я снова посмотрел вправо и увидел глаза неспящего в черном плаще с повязкой на лице. Это был тот самый убийца в которого стреляла Дария и которого я спас.

Я хотел его поблагодарить, но не успел.

Он исчез, испарился в воздухе так же внезапно, как и появился.

Я даже сомневался в том, что его видел.

Но разглядывая корчащегося в предсмертных судорогах боцмана в луже собственной крови у моих ног, я понял, что это не сон и не галлюцинация. Неспящий здесь побывал несколько мгновений назад.

Я мысленно ему поаплодировал. Семь человек за три секунды. Это впечатляло. Он был мастером в своем деле киллера. Спас меня. Выходит, не зря я с ним возился

Но расслабляться было рано, я поднял первую попавшуюся саблю.

Ее достоинства в условиях этого боя было трудно недооценить. Она подходила куда лучше чем сабля. Я стоял один посреди матросов вражеского корабля, которые были обескуражены появлением неспящего не меньше моего.

— Ну что же продолжим? — я помахал саблей и тут же напал на ближайшего ко мне. Мне удалось его ранить в ногу.

Другие придя в себя, ощетинились, и, с озверелыми глазами, бросились на меня. Мне было сложно считать их, я просто отбивался и уворачивался, постоянно маневрируя.

Я старался сделать так, чтобы я дрался только с одним из них, подставляя самого ближнего ко мне на линию атаки его же товарищей. Мне это прекрасно удавалось, но без помощи я бы долго не протянул. Их было больше десятка.

— Нас атакуют, абордаж с левого борта! — один из них истошно вопил и показывал на кошки летящие откуда-то снизу из-под кормы, с стороны свободного бока. Мне показалось, что не менее двух десятков абордажных крюков впились в нежные парапеты и перила на корме "Леопольда".

Большинство ринулось в сторону левого борта. Кошки продолжали лететь, некоторые из тех кто пытался помешать, были зацеплены, проткнуты острыми концами и оказались пригвожденными к борту своего судна.

Над парапетом появилась голова вчерашнего китайца. Наши! Душа налилась радостью. Я увидел в море еще с десяток испанских яликов которые гребли к ганзейскому флэту.

Я хотел было помахать ему, но худощавый немец, стоящий я пяти метрах от меня заметил, что я расфокусировался.

Мой противник, слегка опустив свой клинок под моим, чуть проскользнул по моей сабле, а потом закручивая рукой спираль против часовой стрелки снизу вверх, создал мне неудобное положение правой кисти и резко выбил оружие из моих рук.

Я бросился наутек в поисках чего-нибудь, чем могу защититься.

К том времени на борт "Леопольда" взобралось уже не менее десятка головорезов доктора Лиона. Я встретился глазами с китайцем, и он оценив мое положение, мгновенно перебросил мне свой клинок.

Я удачно поймал его, схватился двумя руками за рукоять и обернулся к преследователю.

Он не замедлил атаковать, но наши клинки даже не соприкоснулись. Я отскочил на отшаге влево и вонзил в его тело острие своего оружия. Cлева, прямо подмышку. Прекрасный клинок окрасился кровавым багрянцем

Это была великолепная катана весом не больше килограмма. Она вошла в тело, как нож в сметану.

Китаец наблюдая за мной издалека показал «олененка», собрав большой и указательный палец вместе и оттопырив три оставшихся. Видимо, этот жест нужно было расценивать как похвалу.

Я делано поклонился, опустив его меч. Он поклонился в ответ, сложив ладони перед своей грудью.

Китаец не сражался, он деловито рассаживал по свободной части палубы и раздавал команды.

На борт "Леопольда" поднимались и поднимались все новые бойцы нашего испанского благодетеля дона Хуана. И вскоре немцев отсылалось меньшинство.

— Предлагаю прекратить бессмысленную бойню. Всех живых никто не тронет, вы сможете либо плыть с нами, либо вернуться домой по своему усмотрению. Корабль реквизируется в пользу доктора Хуана Сьеса Лиона до окончания арбитражного разбирательства.

Китаец крикнул это так громко, что немцы прекратили сопротивление. Многие из них опустили свое оружие, поглядывая друг на друга.

Преимущество наших стало очевидным. Умирать дальше было бессмысленно. Один из матросов "Леопольда" подошел к телу боцмана Хайдеггера, извлек его свисток и просвистел «отбой». Тридцать немецких матросов, оставшихся в живых сложили оружие.

Я оглянулся на наш корабль.

Битва на палубе там тоже прекратилась с более плачевными результатами для ганзейцев. Их осталось в живых не более десятка.

В этот момент меня охватило чувство тревоги. Я осознал, что за все время драки я так и не увидел капитана Алехандро на палубе среди дерущихся.

Девчонки! Они были в опасности!

Глава 17

Интро. В прошлой главе. Девитт с друзьями, после словесной перепалки с капитаном, принял бой на палубе. В схватке с ганзейцами он был на краю гибели, но одержал верх благодаря своей воли и умению драться. А так же благодаря подоспевшей вовремя помощи.

Я посмотрел на катану. Уж больно она была хороша и седела в моей руке. Я посмотрел на китайца.

Останусь живым верну, ну нет так нет. Не знаю понял ли он мои мысли, но он снова сложил на груди и поклонился.

На этот раз я просто помахал ему в ответ, приложил правую руку к сердцу и поклонился так, как кланялись крестьяне на Руси — вставив вперед на пятку правую ногу.

Потом развернулся на каблуках, вдев катану в металлическую лычку на поясе, полез на бизань-мачту, самую большую и высокую в центре «Леопольда».