Klangfarbenmelodie

Юноша ощутил, как лёд вновь покрывает его лицо.

Лёд всегда был его защитой.

— Я всего лишь хочу поговорить, — спокойно смотря Микку в глаза, признался Аллен и, оперевшись локтями о столешницу, уложил подбородок на ладони.

— Кто мешает тебе говорить, когда я прихожу к Неа? — будто сдаваясь, вздохнул мужчина, все также не поднимая на юношу взгляда и потирая подушечками пальцев лоб.

— То, что ты приходишь к Неа? — невесело усмехнулся Уолкер, снова чувствуя, как его наполняет… что-то. — Сюда ты приходишь ко мне.

— Я прихожу к Алисе, — поправил его Тики негромко, все-таки сталкиваясь с ним взглядом и наконец давая заметить свою усталость.

При брате Микк никогда усталым не выглядел — всегда как-то его отвлекал, развлекал… Как нянька с дитем, ей-богу.

От этой мысли губы Аллена все-таки тронула улыбка, и Тики тут же отстранился, отрешился. Сердито поджал губы и нахмурился. Только смотрел все равно — задумчиво.

— Ты приходишь ко мне, — мягко отозвался Уолкер. Наверное, с той мягкостью, с которой успокаивал Неа, когда тот сказал, что остался один, потеряв абсолютно всех. — Потому что Алиса — это и есть я, Тики, — он рассеянно затеребил перчатку на кончике мизинца и усмехнулся. — Смешно сказать — она появилась оттого, что Неа запрещал мне заниматься музыкой, разве я тебе прежде… не говорил?

Мужчина как-то неопределённо хмыкнул, оглядывая его, задерживая взгляд на лице, словно хотел что-то высмотреть, понять. Найти.

— Говорил, — сухо пожал он плечами, и Аллен еле сдержал себя от отчаянного стона. Ему внезапно захотелось удариться головой о стол, потому что Микк был совершенно безнадёжен в своём нежелании говорить с ним.

Вообще, юноша мог даже понять его. Всё-таки, не каждый день узнаёшь, что девушка, в которую ты влюблён по уши (о боже, как это вообще вышло, скажите на милость), на самом деле является парнем. Возможно, у Тики просто был продолжительный шок. Или он просто не желал иметь ничего общего с обманщиком и клоуном, надевающим женские вещи.

— Я… — начал Аллен, понимая, что ужасно хочет получить хоть какое-нибудь прощение. Что хочет и дальше разговаривать с этим человеком. Что не хочет терять его. — Прости меня, — застыл он в поклоне, — я не должен был так вести себя, но я был уверен, что ты отвяжешься от меня спустя неделю. Но ты… всё никак не отвязывался.

Мужчина фыркнул, заставляя юношу вздрогнуть, и откинулся на спинку своего стула, скрещивая руки на груди и окидывая юношу долгим нечитаемым взглядом.

— Ну тогда почему не отшил, когда я не отвязался? — поинтересовался он. — Или не придумал себе какую-нибудь мифическую половинку? Или не расправился как с этими кредиторами? — здесь мужчина как-то сокрушенно усмехнулся и потер лицо ладонями, снова на секунду показывая свою усталую искренность.

— Я… — Аллен отвел глаза, честно не зная, что ответить. — Я не знаю… Но у меня действительно ни на минуту не возникло мысли о том, чтобы высмеять тебя! — почти тут же торопливо и запальчиво добавил он, легонько стуча затянутой в перчатку ладонью по столу. — Просто… Наверное, я слишком поздно среагировал, потому что поначалу… меня ошеломил сам факт происходящего. Вот.

— Сам факт того, что я могу в кого-то влюбиться? — хмыкнул Тики, еще немного смягчаясь. Уолкер заметил, как его губы на секунду тронула невеселая улыбка. — Или то, что кто-то мог влюбиться в то, что ты придумал?

— Не в то, что я придумал, — вздохнул Аллен, уже понимая, что, кажется, попытка поговорить не увенчалась каким-то особенным успехом. — В то, как я думаю, — поправил мужчину он.

Тики невесело усмехнулся, замолкая на долгие несколько минут, в течение которых Уолкер пытался не казаться таким испуганным, ожидая ответа, и медленно понимал, что слишком желает положительного вердикта.

Почему?

Когда мужчина успел стать таким важным для него?

Когда приносил цветы, признаваясь в своих чувствах? Когда вытаскивал пулю? Когда трогательно сжимал ладонями его закутанные в перчатки пальцы, стремясь подбодрить? Когда провожал после каждого концерта сначала до остановки, а потом и до академии? Когда они разговаривали о музыке, и Аллен буквально расцветал от того, что вообще может рассказать об этом?

Тики смотрел на него внимательно, и от этого взгляда хотелось провалиться под землю — от такого жгучего, пронзительного, заставлявшему чувствовать стыд и неудобство.

Уолкер сглотнул, закусив губу и отведя взгляд, больше не в силах смотреть Микку в лицо, и мужчина, шумно вздохнув, растянул губы в ядовитой, но совершенно обречённой усмешке.

— Но только если ты не лгал всё это время.

Аллен вскинул на него потрясённый взгляд.

— Я не лгал, — прошептал он, вновь принимаясь заламывать пальцы в безуспешной попытке успокоиться.

Я впервые за эти долгие одиннадцать лет не лгал, а меня обвиняют во лжи.

— А я? — тихо выдохнул мужчина, роняя голову на руки глядя на него исподлобья. — А Неа? Впрочем… — он мимолетно скривил губы и закрыл глаза. — Наверное, я просто не могу смириться с тем, что девушка моей мечты оказалась парнем.

— Я не лгал тебе, когда был Алисой, Тики, — запротестовал юноша, вскидываясь и порываясь… что?.. — Господи, ну как тебе это доказать?! Ну… ну найдешь ты себе еще девушку своей мечты, ты же… — ты молод, ужасно красив и интересен как собеседник, но вряд ли с девушками ты так вдохновенно говоришь о музыке, так поговори со мной.

— Зачем тебе это доказывать? — Тики бросил на него исподлобья еще один нечитаемый длинный взгляд, окидывая лицо, шею, плечи, вынуждая… загореться?..

— Я не хочу, чтобы ты убивался по чему-то эфемерному, — Аллен вздохнул, сам поначалу не замечая, что подобно ребенку обиженно надул губы.

Он не хотел… чтобы Тики искал в общении с ним, в каждом взгляде на него, в каждом его жесте — Алису. Потому что Алиса, она была им самим.

Потому что Алиса — это то, что Аллен запер в себе, чтобы не подвергать опасности Неа.

Тики закатил глаза, недовольно фыркнув, и длинно взглянул на его ладони, заставляя юношу некомфортно поёжиться. Он не любил, когда на его руки смотрели, особенно, если знали, насколько одна из них уродлива.

— Ну давай, — наконец покровительственно пожал мужчина плечами. — Давай попробуешь доказать.

Как на напомаженных губах расцвела радостная улыбка, Аллен и сам не заметил — но он почувствовал такой подъём эмоций, такой ураган облегчения и предвкушения, что просто не мог не улыбнуться.

— Спасибо!..

Микк удивленно вскинул брови, все также не отрывая от него нечитаемого взгляда.

— За что?..

— За то, что ты дал мне шанс, — юноша поднялся и, так неловко и заламывая пальцы, в знак благодарности склонил перед Тики голову.

Тот махнул рукой.

— Иди уже. И давай быстрее, если домой собираешься.

Уолкер порывисто кивнул и поспешно направился в гримерку.

Он победил. Победилпобедилпобедил!

Может, еще только в одном бою, а не во всей войне, но это было уже началом. Потому что Аллен действительно не хотел терять Тики вот так просто и глупо. Еще глупее, чем его боялся потерять Неа, пожалуй.