Klangfarbenmelodie

Такой ласковый и нежный, такой мягкий и удивительно податливый, Тики был невообразимо желанным и поразительно необычным.

Прежде он таким никогда не был, и теперь Аллена, все это время как будто находящегося в ожидании чего-то (когда они целовались по утрам в душе, когда он мурлыкал себе под нос на кухне при готовке обеда, когда валялся в постели с книгой — постоянно) переполняло счастье, разлетающееся в груди искорками от костра.

Тики же не смеется над ним сейчас, правда?.. Над тем, что Аллен так ужасно хотел его — хотел окунуться в его ленивую светлую ласку, зажмуриться и не открывать глаза, пока под веками не зарябит от цветных пятен.

Но мужчина даже не думал над ним смеяться. Он отбросил в сторону пульт (кажется, вообще куда-то на ковер) и забрался горячими руками Аллену по майку, тихо постанывая от мягких прикосновений к своему животу и ерзая, как будто пытался снять с себя уже задранную до груди рубашку через голову посредством кровати.

— А если Неа зайдет? — в перерыве между поцелуями, от которых горели губы (или губы горели оттого, что Аллен каждую секунду стремился поймать стоны Тики?) засмеялся юноша. Микк заулыбался и облизнулся как-то очень хищно.

— Тогда он увидит, как я лапаю тебя за твою аппетитную задницу, и его хватит очередной обморок, — заметил он, и Уолкер ощутил, как на словах о своей филейной части покрывается румянцем аж до плеч.

— Пошляк! — смущенно брякнул он. И — намеренно заерзал, притираясь своим пахом к паху мужчины и заставляя его снова приглушенно застонать сквозь смех.

Как же сейчас было хорошо: когда не нужно было скрываться от собственного отца, когда не нужно было прятаться от любимого брата, когда не нужно было сдерживать себя во всём, запрещать себе заниматься любимым делом, а можно было быть собой и наслаждаться этой свободой.

Аллен мечтал об это все одиннадцать лет. И каково же было его удивление, каков же был его шок, когда эта несбыточная голубая мечта обернулась реальностью.

Потому что Тики начинал его мягко целовать в ту же минуту, когда перед глазами шли алые круги, когда огонь принимался пожирать руку, а в памяти всплывали мёртвые глаза отца.

Он лишь недавно смог смириться с тем, что и правда освободил его. С тем, что убил призрака, лича, лишь оболочку того, кого любил когда-то всем сердцем.

Аллен прижался к груди Тики, чувствуя, как всё внутри сжимается от предвкушения, от нарастающего с каждой минутой возбуждения, и помог стянуть мужчине эту многострадальную рубашку, после чего легко пробежался подушечками пальцев по его бокам, пересчитывая рёбра, и размашисто лизнул сосок, с удовольствием вслушиваясь в сбивчивое дыхание.

Ну почему Микк сегодня такой податливый? Такой восхитительно мягкий и нежный?

Дверной замок щелкнул, и Тики недовольно заворчал, приподнимая голову.

— Аллен, а Тики не… ОПЯТЬ ТЫ РАЗВРАЩАЕШЬ МОЕГО БРАТА!

Аллен дернулся, случайно прикусывая сосок мужчины сильнее нужного и заставляя того зашипеть и хлопнуть себя по заднице.

Как и обещал — прямо перед опешившим, нещадно покрасневшим Неа, так и застывшим на месте. Тот размахивал руками и хватал ртом воздух, но и слова больше вымолвить был не в силах.

Тики хохотнул и показал другу язык, подаваясь бедрами вверх и заставляя Аллена покраснеть, заулыбаться и выгнуться.

— Если ты не заметил, — лениво протянул Микк при этом, поглаживая его по ноге и поднимаясь ладонью к ягодице, — это твой милый маленький братик сидит на мне верхом. И вообще, — он поморщился и вздохнул, — скройся, а! Ты с моей племянницей шашни крутишь, думаешь, я не знаю, где ты был? Тебе грех жаловаться!

Неа топнул ногой, угрожающе сверкнул глазами… и скрылся, громко и обиженно хлопнув дверью.

Младший Уолкер засмеялся, чувствуя себя чертовым наездником со всеми этими совершенно бесстыдными и жутко возбуждающими позами; чувствуя себя победителем.

Вечером они задобрят Неа ужином и романсами, а пока можно и… пошалить?..

Аллен снова навис над дразняще улыбающимся Тики и глубоко и жарко поцеловал его.

Слава богу, больше им никто не мешал.