Классические тексты дзэн

Патриарх [Хунжэнь] увидев, сколь была поражена паства, убоялся, что это может навредить мне, и поэтому сказал о гатхе: «И он тоже не прозрел свою внутреннюю природу».

Все решили, что так и есть.

На следующий день Патриарх тайно пришел в помещение, где молотили рис. Увидев, как Хуэйнэн, привязав к пояснице камень [76] , толчет рис, Патриарх сказал: «Человек, что стремится к [познанию] Пути, ради Дхармы готов забыть и о собственной жизни. Так ли это?». А затем вновь спросил: «Готов ли рис?». «Рис готов уже давным-давно! – ответил я. – Он лишь ждет, когда его просеют».

76

Хуэйнэну из-за небольшого собственного веса и в связи с тем, что он сильно ослабел, было нелегко управляться с каменным пестом, который буквально перевешивал его. Поэтому он привязал к пояснице камень для устойчивости. Это – символ решимости преодолеть духовные трудности через еще большие физические трудности. Этим же и объясняется вопрос Пятого патриарха.

Патриарх ударил три раза своим посохом и удалился.

Я, Хуэйнэн, тотчас понял, что имел в виду Патриарх. Как только пробила третья стража, я вошел в покои к [Патриарху]. Патриарх, развернув свою монашескую рясу [77] как ширму, дабы никто не мог видеть нас, начал проговаривать «Алмазную сутру». Как только он дошел до пассажа «следует пробудить свое сердце, будучи свободным от любых привязанностей» [78] , я, Хуэйнэн, получив Великое Озарение, воскликнул: «Все мириады дхарм не отделимы от нашей собственной изначальной природы!».

77

Речь идет о широкой и длинной рясе – кашае (кит. цзяша), одеваемой обычно наставниками и старшими монахами.

78

Досл.: «не имея места, где можно бы было пребывать».

[Затем], обращаясь к Патриарху, я сказал: «Когда бы я мог подумать, что наша внутренняя природа изначально абсолютно чиста! Когда бы я мог подумать, что наша внутренняя природа изначально свободна от цепи рождений и смертей! Когда бы я мог подумать, что собственная внутренняя природа абсолютно самодостаточна! Когда бы я мог подумать, что собственная внутренняя природа изначально недвижима! Когда бы я мог подумать, что собственная внутренняя природа изначально способна породить мириады дхарм!»

Поняв, что я получил просветление, Патриарх, обратившись ко мне, сказал: «Тому, кто не познал собственного изначального сердца, не будет пользы от изучения Дхармы. Если же ты познал изначальное сердце свое, прозрел собственную изначальную природу, то будешь зваться «мужем достойным», «Наставником Небес и людей» и «Буддой» [79] .

Так, когда пробила третья стража (т. е. в полночь), я, Хуэйнэн, получил Дхарму, и никто из людей не узнал об этом. Мне было передано учение о моментальном просветлении, а также патра и ряса. [Патриарх] сказал: «Отныне ты – Шестой патриарх. Оберегай себя, распространяй наше учение и не дай ему прерваться».

79

«Муж достойный» (санскр. пурусаамиасаратха, кит. чжанфу), «Наставник Небес и людей» (санскр. дэва-манусиасастр, кит. тянь жэнь ши) – два из десяти священных имен Будды.

Пятый патриарх заговорил вновь: «Когда Первый патриарх Дамо впервые пришел на эту землю, люди не поверили ему. А поэтому его ряса передается как воплощение веры из поколения к поколению. Дхарма же передается от сердца к сердцу и лишь собственными усилиями можно достичь само-просветления и самоосвобождения. С древних времен было принято от Будды к Будде передавать изначальную суть [учения], от наставника к наставнику наследовать тайную печать изначального сердца. Поскольку [передача] рясы может привести к спорам, ты будешь последним [в этом ряду] и не передавай ее дальше. Испокон веков, жизнь тех, кому передавалась Дхарма, висела на шековинке (т. е. находилась в опасности – А.М.). Тебе надо побыстрее уходить! Боюсь, что другие могут причинить тебе вред».

Я спросил: «Куда же мне податься?». Патриарх ответил: «Дойдешь до Хуай[цзи] – пережди, а как дойдешь до [Сы]хуэй – укройся там [80] ».

Получив после третьей стражи патру и рясу, я сказал: «По происхождению я – южанин, а поэтому не знаю местных горных троп. Как же мне выйти к реке, [чтобы сесть на лодку]?». Пятый патриарх ответил: «Тебе не стоит беспокоиться, я сам провожу тебя».

Пятый патриарх проводил меня до станции Цзюцзян [81] , а там велел мне сесть в лодку и сам взялся за весло. Я воскликнул:

80

Хуай – уезд Хуайцзи, находился в области Учжоу провинции Гуанси. Хуэй – уезд Сыхуэй в провинции Гуандун. Пятый патриарх по сути посылает Хуэйнэна на юг, ближе к его родным местам, дабы он не выделялся там своим наречием.

81

Станция Цзюцзян – «Девятиречье».

– Пускай высокочтимый монах сядет, Ваш ученик сам возьмет весло!

– Именно я должен переправить тебя через реку [82] , – ответил Пятый патриарх.

– Когда человек пребывает в заблуждениях, именно учитель должен переправлять его. Просветленный же человек переправится сам, – ответил я. – Хотя существует лишь один термин «переправляться», используют его по-разному. И хотя я, Хуэйнэн, родился на границе и речь моя неправильна, но я удостоился чести принять от Достойного учителя передачу Дхармы и сегодня достиг просветления. И я должен благодаря собственной внутренней природе переправить себя сам!

82

Здесь переправление на лодке через реку – символ переправления через реку страданий, заблуждений и грехов. Учитель Хунжэнь хочет помочь своему ученику в этом, Хуэйнэн же считает, что учитель лишь показывает правильный путь и способ, переправляться же через «реку грехов», т. е. очищать собственное сердце каждый должен сам.

– Именно так! Именно так! – воскликнул Патриарх. – Отныне Учение Будды благодаря тебе станет повсеместным. Через три года после твоего отъезда, я покину этот мир [83] . Лучше тебе уйти именно сегодня, приложить все усилия, чтобы попасть на юг. Но не торопись со своей проповедью – буддизм нелегко распространить.

Распрощавшись с Пятым патриархом, я отправился на юг и приблизительно через два месяца достиг пика Даюй [84] . Тут я заметил, что несколько сот людей следуют за ним, намереваясь украсть патру и рясу. Среди них был одни монах по в мире носивший фамилию Чэн и имя Хуэймин [85] . Сначала [в мирской жизни] был он военачальником четвертой степени [86] , характером обладал грубым, мыслями был горяч и выделялся среди тех, кто преследовал меня.

83

Эта фраза «Через три года, после того как ты уйдешь, я покину этот мир» считается буддийскими комментаторами более поздней вставкой. В частности, в списке Цзунюй Наньхая не встречается этой фразы.

84

Пик Даюй – по одной из трактовок один из пяти священных пиков Китая, расположен в южной части провинции Цзянси в уезде Даюй, а также частично в уезде Наньсюн в Гуандуне.

85

Хуэйминь – мирское имя Чэн, получил посвящение в монастыре Юнчансы, затем обучался у Пятого патриарха. В мирской жизни был военачальником. Его биография приводится в «Жизнеописаниях достойных монахов, составленных в эпоху Сун» [34, 756а-756в].

86

Военачальник четвертой степени – всего существовало девять степеней (пинь), из которых девятая считалась самой высокой.

Я скинул рясу и положил ее вместе с патрой на камень, воскликнув: «Ряса эта – не более чем символ веры. Так стоит ли враждовать из-за нее?» Затем я укрылся в зарослях травы.

Вперед выступил Хуэйминь, попытался обнаружить [меня], но так и не смог и взмолился: «Послушник, послушник! [87] Я пришел не за рясой, а пришел за Дхармой!»

Тогда я, Хуэйнэн, вышел из своего укрытия и, скрестив ноги, сел на камень. А Хуэйминь, отвесив мне поклон, сказал: «Надеюсь, что послушник наставит меня». Я ответил: «Поскольку ты пришел за Дхармой, то тебе следует прежде всего очистить сердце от всех проявлений [внешнего мира], пускай ни одна мысль не рождается в тебе. Я тогда буду наставлять тебя».

87

Послушник (син чжэ) – обращение к монаху, который формально еще не получил окончательного буддийского посвящения, которое обычно проходило в два этапа. Монахи еще не знают, что Хуэйнэн получил окончательное посвящение и поэтому именуют его именно так. Как будет видно из дальнейшего текста, Хуйэнэн еще даже не был обрит и поэтому его не могли принять за монаха. Это обращение можно также перевести как «путник» или «бродячий монах».

После того как [Хуэй]минь медитировал в течение долго времени, я обратился к нему: «Не размышляя о добре и зле, прямо сейчас можешь ли ты мне сказать, каковым был твой изначальный лик?» [88]

Как только Хуэйминь услышал эти слова, он тотчас получил просветление, и тем не мене вновь спросил: «Есть ли какой-то еще тайный смысл за пределами тех тайных речей и того тайного смысла, [который проповедовали чаньские патриархи]?» Я ответил: «То, что я говорю тебе, не относиться к тайному. Если ты обратишь свой свет внутрь себя, то именно там обнаружишь ты тайное». Хуэйминь воскликнул: «Я, Хуйэминь, хотя и учился в горах Хуанмэй [89] [у Пятого патриарха], в действительности так и не узрел собственный истинный лик. Сегодня после мудрых наставлений я стал подобен страдающему от жажды человеку – лишь он может воистину знать, что такое холодная и что такое горячая вода. Прошу Вас, Брат, станьте моим наставником».

88

Вопрос об «изначальном лике» (бэньлай мяньму) – один из самых знаменитых парадоксальных вопросов-загадок чань-буддизма. Под «изначальным ликом» обычно подразумевается изначальная природа человека, не загрязненная страстями, желаниями и заблуждениями.

89

Речь идет об уезде Хуанмэйсянь в провинции Хубэй, где располагался монастырь Дунчаньсы и где проповедовал Пятый патриарх Хунжэнь.

Я ответил: «Если это так, то и я, и Вы являемся учениками одного наставника из Хуанмэй, берегите себя». Хуэйминь вновь спросил: «Куда теперь отправиться Хуэйминю?» Хуэйнэн сказал: «Дойдешь до Хуай[цзи] – пережди, а как дойдешь до [Сы]хуэй – укройся там». При этих словах [Хуэй]минь отвесил поклон.

Затем я пришел в Цаоси, но и там недобрые люди преследовали меня, и мне пришлось укрыться в Сыхуэй среди охотников. В течение пятнадцати лет я проповедовал охотникам. Охотники нередко показывали мне свои силки, но каждый раз, лишь стоило мне увидеть живое существо, [что попало в силки], я его отпускал. Когда приходило время еды, я клал [охотникам] овощи в котел для мяса. Некоторые спрашивали меня, я же лишь говорил в ответ: «Ешьте лишь овощи, что лежат рядом с мясом».