Кластер-3
Шрифт:
Тогда сыщик Осклизкин решил хоть немного его утешить, хотя и понимал, что конечно напрасно:
– Эй, доцент! Слышишь меня?! Приём-приём! Ты был неправ! Никогда не сдавайся! Даже если они тебя уже проглотили!.. Рви их, гадов, изнутри! Жизнь даётся нам с одним только условием – храбро защищать её до самого конца! Даже здесь!!! В предельно скотском образе! Потому что жизнь – это всё, что у нас есть! Больше ничего нет и не будет! Честно. Мамой клянусь!
Однако Фредди почти присоединился к тем, кто уже вовсю осуществлял массовую и добровольную перебежку к мёртвым. Надо же было заканчивать нескончаемую катастрофу под названием всемирная история и хоть как-то сдвигать гибельное для неё равновесие живых и перебежчиков. Ясно – в какую сторону. Тут выбора никакого. По-настоящему живые давно поперёк глотки этому миру. Вопрос лишь
Видимо таки пришло время ответить вседержителю взаимностью и увести у него всю эту паству?! На счёт «три» начинаем!
Отъезд от действующих земных лиц, а также иных исполнителей. Снова набежали сильные помехи. На всё ещё востребуемой линии межгалактической связи – зыбкая панорама тайной синеглазой вечери в земляном полуподвале. Крупно – опустевшее ложе главного действовавшего лица. Обстоятельный титр – словно почерком доцента в докладной из его подмётной тетради в синюю-синюю клеточку – что и как было, а также почём и главное – для чего.
Дальнейший отъёзд изображения. Общий план. Всё глубже в пропасть захлопывающегося пространства одного из самых пропащих миров уходил чёрный город чёрной страны чёрной планеты, уникальнейшей во всей Большой Вселенной. Вот принялись почти смыкаться над ним студёные волны истекшего времени. Потом и они сомкнулись. И чё теперь?!
В кадре – крупно дверь в полуподвал. Она медленно-медленно заскрипела, потом взяла и отворилась. Впуская и выпуская клубы чего-то такого, но всё-таки ещё земного. Здесь и сейчас сущего. А потом сразу и как бы насовсем распахнулась. Словно прорвала невидимую и последнюю плёнку. Но и опять же – не тигр то был, вовсе не зверь сильно вкрадчивый. Не адский неопознанный властитель, безжалостно разорвавший последний круг старого человеческого бытия. Даже не чебурашка кашпировочный, не сатанёнок-эн-тэ-вэшник. А всего-навсего суверенные полиционеры-пэпээсники во главе со славным и бдительным лейтенантом Блиновым. Словно ласковые, нашенские фашисты. Даже лучше. Вот они дружно распахнули дверь и, поигрывая демократизаторами, хором сказали, мудро и лукаво:
– Козлята! А мы опять за вами! Надо кончать с вашим клоповником. Пора. Слишком уж вы того… И это, учтите, ещё мягко выражаясь!
В проёме бодро толпились за понюх табаку нанятые понятые из числа благонамеренных жильцов и жиличек славного номенклатурного здания, втрое больше, чем нужно и чем там числилось по справкам из ЖЭКа. И заглядывали через погоны и сквозь лычки всякие. И сулили всякую новую жилплощадь, кто, конечно, по-научному, а кто и по-простому – по направлению к какой-то матери, перешёптывались, что даже кузькиной. Судя по мстительному выражению роящихся новых мелких лиц и исполнителей, хорошо контуженных ещё в детстве, на горшках – это направление как всегда оставалось сильно перегруженным, а матерь эта кузькинская по-прежнему считалась куда авторитетнее самой жены президента.
Даже продавщица Люська-Пирожок из стосемнадцатого сюда подбежала и дико надсмехалась, злорадно наблюдая, как вяжут забулдыгу Жорика, в прошлом великолепного самца Джуниора. Видимо именно этот потешный таракашик когда-то и дал ей сильно интересную путёвку в большую жизнь. В облике застенчивого серого волка в сценических лохмотьях пост-социалистического клошара именно он притормозил в тёмном лесочке возвращающуюся из калинарного техникума ещё как бы невинную Красную Шапочку. И раскрыл ей все её безграничные возможности. О, женщины! О, месть крыс!
Даже сыщика Осклизкина это до предела возмутило. Поэтому он умудрился в процессе не слишком деликатного конвоирования до воронков провести вполне содержательный философский обмен мнениями со своим приятелем и несостоявшимся спаррингом по кличке Фредди. Тот пытался из последних сил вновь по неземному засверкать своими бесстыжими глазыньками, да всё как-то не получалось.
–Что, дружок, никак?! В ту же реку вернуться?! Сразу, сразу надо было успевать. Как только вышел из того волшебного сортира. Сходу со всеми поквитаться и своего достичь до предела! А теперь, попробуй, догони, поймай в себе
ту волну! Чёрта с два! Всему своё время. Окно единственной удачи в жизни всегда захлопывается быстро.– Знаешь, он всё равно остался во мне. Я чувствую. Он на самом деле никуда не уходил. Сидит, зараза, притаился. Ждёт возможности снова взмыть над вами, да и разбомбить тут всё на хрен! Всё, чего сразу от неожиданности не успел, не сориентировался. Думаешь, и сейчас не смогу?! Ты меня плохо знаешь! На этот раз никто не уцелеет!
– Э-э, дорогой! Так вон ты про кого! Да такой зверюга сидит в каждом. Ему только дай волю.
– Что ни говори – надо было тогда не с вами разбираться, а сначала на полицаев налёт сделать, пока они не сообразили, что к чему. Рассчитываться следует прежде всего с тех, у кого сила! С ментов, с городовых, это я теперь твёрдо уяснил. А на бомжах отыгрываться и вправду постыдное занятие! В следующий раз точно не промахнусь! Будь спок!
– Действительно! Было бы и вправду прикольно, если бы ты сейчас вот этих оборотней в погонах вместе с вон той визжащей магазинной сучкой закинул в ту же хату к мэру или хотя бы на крышу. Всё лучше, чем на нас попусту отъезжать, когда вдруг представилась такая возможность. Поспешил, братец, ох, как поспешил. Можно сказать, попусту растратил единственный в жизни шанс. Понимаю, понимаю, слишком внезапно бабахнуло по тебе! Но всё равно следовало бы хоть чуть-чуть сначала подумать и расставить приоритеты. И только потом приступать. Хоть бы со мной сначала посоветовался!
– А ведь верно! Представляешь, каждый из нас вот так же смог, да хоть бы и ты со мною вместе?! Живо бы все эти инопланетные волки разучились на людях верхом ездить, дубинками кости ломать. Впрочем, доморощенные оборотни куда хуже этих инопланетян. И конечно же не люди сами. Погляди, ни у кого рука не дрогнет!
– Зря! Зря, доцент, ты тогда и вправду не воспользовался моментом своего волшебного отлива по-настоящему. Не успел главного в свой главный час, когда на единственный миг для тебя распахнулось окно возможностей. А теперь что?! Остался выкидышем настоящего человека. Каким по проекту и был заброшен на этот свет. Твоя истинная суть в тебе едва-едва проявилась, более-менее по-настоящему оформилась, как сразу же при столкновении с действительностью и рассосалась. Вероятно, с перепугу, а может и от твоей общей недоразвитости. Не задержалась ни на час. Слишком быстро ты ослабел и реально не состоялся по старому-новому проекту. В чистом виде недоносок получился. Уж прости. Видимо те, кто тебя готовили к этой миссии, всё же недостаточно прочистили тебе мозг перед генеральным прогоном, перед трактовой репетицией прямого эфира новой сущности. Или изначально недостаточно зрелый исходник засунули в топку своих манипуляций с тобою и с нами.
Но вот что я хочу сказать тебе напоследок… Думаю, ты догадываешься, что другим тоже хотелось бы того, что тебе сдуру выпало. Однако ясно, что такой товар лишь поштучно выдаётся. По одному на рыло. И может быть раз в тысячу лет. Как и билет на эту жизнь. Не получил или не смог правильно схватить и чётко усвоить столь невероятную удачу – это теперь только твои проблемы, дорогой. Поэтому отойди от кассы!.. Следующий!
Однако дико расстроенный доцент никуда отходить не собирался, всем видом показывая: вас тут не стояло. Он намертво прилип к роковой кассе и настойчиво бормотал про себя, ничего не видя и никого не слыша, как будто его только что нагло и подло обсчитали и уже выпихивают из очереди:
– Сейчас нас всех похватают поодиночке или кучкой, теперь без разницы. Разнесут, повтыкают, куда каждый заслужил. У нас же зря никого не сажают, правда?! Кого к кузькиной маме под юбку, кого к маме Клаве на блины со стрихнином, кого к дельтапланам с их приятелями птеродактилями прямо в гнёзда на обед. А кого и вовсе туда, куда мы своего мальца только что отвезли и как будто прикопали, а там кто его знает, что получилось на самом деле.
Когда добрые менты-полицаи, оторвав от сыщика, вели окончательно сбрендившего Фредди, по-хорошему пока что вели, словно бы под руки, будто нового губернатора или даже чебуратора на передержке, – тот взял и ещё более съехал. Он хихикал и плевался одновременно. Кричал, что вот ещё раз как следует пописает и ужо тогда всем покажет. Ещё орал словно на несанкционированном митинге марша никогда несогласных, явно чувствуя себя на броневике и с колорадом в петлице, вот такой примерно текст (инопланетяне в суматохе очередного промежуточного финала не уследили в точности законспектировать):