Клава Назарова

— Вот черти головастые, — ухмыльнувшись, похвалил Володя. — А мне и в голову не пришло. Это дело стоящее.

Через несколько дней Сенька, его приятель и Володя прихватив с собой спички и бутылку с бензином, пробрались ночью на луг и подожгли восемь стогов сена.

Сельский староста и примчавшиеся из полевой комендатуры жандармы выгнали тушить пожар всю деревню, но, пока люди собирались, стога успели сгореть.

Зарево от пожара было заметно даже в Острове.

А когда разговоры о сгоревших стогах сена несколько приутихли, к Володе зашёл знакомый ему тракторист Алёша Востриков, который, излечившись после ранения, устроился работать в бывшую МТС.

В мастерскую МТС немцы собирали со всего района тракторы советских марок, ремонтировали их и отправляли на строительство военных укреплений.

Оставшись с Володей наедине, Востриков без обиняков заговорил о недавнем пожаре:

— Дали огоньку немцам… Молодцы! Толково ребята сработали. Вожак у них, видать, не из последних… Вот бы и нам связаться с ним.

— Кому это «нам»? — спросил Володя.

— Да есть у нас в мастерских кое-кто. Соображаем малость по части техники. Вроде как рационализацией занимаемся, только на новый лад.

И Востриков рассказал, как трактористы выводят из строя машины: то бросят горсть песку в мотор, то испортят какую-нибудь деталь. А в последнее время они научились перекрывать подачу масла к коренному и шатунному подшипникам. Заткнут ватой трубочку, мотор поработает нормально минут десять, а потом, без масла, выходит из строя.

— Тут со мной на днях такой случай был, — продолжал Востриков. — Подготовили мы трактор для отправки в военный городок к немцам. Сделали всё, как надо быть. Отвернули пробку, масляную трубку заткнули ватой. Погнал я трактор в город. Рядом со мной немецкого солдата посадили. Еду на первой скорости. Солдат недоволен, показывает на пальцах — давай вторую! Пожалуйста, перешёл на вторую. Опять немец недоволен — давай третью. И это можно. Только подъехали к станции — мотор и застучал. А немец торопит — давай полный ход. И вдруг — взрыв. Шатуном выбило болты, разорвало блок. Меня и немца обдало маслом с ног до головы! Немец хохочет, показывает на меня пальцем — у тебя, дескать, вся физиономия в масле. Но и он тоже хорош. Посмеялись мы, дал мне немец папиросу, а трактор пришлось оставить посреди дороги.

Вернулся я в МТС, докладываю об аварии инженеру. «Вы опозорили нашу мастерскую, — кричит он, — ни один трактор до места не доходит!»

«Господин инженер, — говорю, — мы же ни в чём не виноваты. Трактора поношенные, запасных частей нет…»

Он только рукой махнул и задумался: понял, видно, что нелегко чужое-то добро прикарманить…

— Смотри, Алексей, не засыпьтесь, — предупредил Володя. — Немцы могут разгадать вашу «рационализацию».

— Да нет, — ухмыльнулся Востриков. — Мы, как говорится, на месте не стоим, изыскиваем новые пути.

Да Володя и сам не стоял на месте.

Напряжённые, полные опасности переходы к партизанам сделали его выносливым, осторожным, ловким, и подпольщики привыкли считать, что Володя проберётся через все преграды и доставит любые сведения.

Но однажды он едва не погубил всё дело.

Возвращаясь от партизан домой, Володя провалился в болото, потом, пропуская встречную группу немецких солдат, долго лежал на сырой земле и, видимо, простудился. У него начался жар. Километров за восемь от родной деревни он почувствовал себя совсем больным.

Свернув в сторону от дороги, Володя прилёг на кучу трухлявой соломы и решил немного отдохнуть.

Вскоре он забылся тяжёлым горячечным сном. Во сне бредил, вскрикивал. Это, по-видимому, и привлекло проезжавшую мимо подводу.

Проснулся Володя от прикосновения чьих-то жёстких сильных рук. Он открыл глаза, попытался вскочить на ноги, но сильный удар в подбородок вновь уложил его на солому.

— Лежи, сучий сын! — раздался скрипучий голос, и Володя увидел над собой бородатое, с хищным горбатым носом лицо пожилого мужчины. Рядом с ним стоял сухопарый немецкий солдат и держал наизготовку карабин.

— И не рыпайся! — добавил бородатый мужчина. — Видишь, солдат с карабином. Зараз пулю получишь.

Он властно обшарил Володю, вытащил из кармана его брюк пистолет, а из-за пазухи пачку листовок.

— Та-ак-с! — причмокнул бородач. — Ясна картинка! И пушечка про запас, и листовки за пазухой. Партизан, значит? В город пробираешься?

Володя прикрыл глаза. Как же глупо, бездарно он попался! И всё из-за этой неожиданной болезни.

— Чуешь, немчура, — бодрым голосом закричал бородатый солдату, словно тот плохо слышал, — какую мы цацу захватили? Партизан! Ферштее? Партизан это…

— Ферштее! Партизан! Зер гут! — обрадованно залопотал солдат, потряхивая над головой Володи карабином.

— А ну, цаца! Садись в телегу, — приказал бородатый. — Сейчас мы тебя в Остров доставим, в комендатуру.

Володя с трудом поднялся на локте и вгляделся в лицо мужчины. Неужели этот русский по виду человек способен сдать его в жандармерию?

Лицо бородача показалось ему знакомым.

«Да ведь это Шалаев… староста из Ольховки… предатель», — похолодев, узнал Володя. Он видел Шалаева недели три тому назад, когда тот приезжал по какому-то делу в Рядобжу.

«От такого не вырвешься, — подумал Володя. — Что же делать? Может, напугать чем-нибудь?»

— Тиф у меня… сыпняк, — хрипло сказал он.

— Сыпняк? — оторопев, отступил староста. — Этого ещё не хватало. — Он покосился на солдата, потом толкнул Володю сапогом в бок. — Ладно. Вот доставлю тебя куда надо, а там разберутся… Лезь на телегу!

Володя с трудом забрался на телегу и лёг на сено головой к задку. Солдат, не выпуская карабина из рук, поместился у него в ногах слева, староста сел справа и, шевельнув вожжами, тронул лошадь.

— Ты, партизан, думаешь, я тебя задарма везу? — не поворачивая головы, заговорил староста. — Как бы не так! Знаешь, какой приказ от начальства поступил ко всем крестьянам? Я его назубок выучил. Слушай вот: «Кто обезвредит партизан или узнает их точное месторасположение, способствуя воинским частям переловить их, будет награждён полевой комендатурой в Острове большой денежной наградой, а по желанию скотом и землёй». Слыхал, партизан? Так что ты мне как сон в руку… Теперь-то я земличкой разживусь.

— А вот когда тебя обезвредят, фашистский холуй, за тебя никакой взятки не дадут, — вполголоса сказал Володя.

— Ну ты, отродье! — Староста замахнулся на него вожжами. — Помалкивай! Твоя песенка спета…

Володя стиснул зубы. А пожалуй, и в самом деле его песенка спета. Пистолет, листовки, хождение по району без пропуска — кто же ему теперь поверит, что он просто ходил за продуктами! Да и мешок у него совсем пустой. Значит, в комендатуре его задержат, начнутся допросы, следствие, а может, что и похуже.