Клеймённые

***

Сначала возникли звуки в голове, не прекращавшийся шум, воздух загудел или так казалось. Потом вернулась способность осязать: я на чем-то мягком, возможно на диване, больной затылок на пуховой подушке. Рука свешивались вниз на пол. А веки очень тяжелые, будто набухли, не удавалось их открыть. Тяжесть во всем теле придавила намертво к горизонтальной поверхности, даже пальцем на руке было лень пошевелить.

— Я, вашу мать, приютила вас! А вы! А вы! Решили переубивать друг друга! — расслышала женский голос, но он настолько визгливый и противный, что резал и без того больную голову.

Я зажмурилась еще сильнее, чтобы неприятные звуки не проникали внутрь.

— А ты чего спящей притворяешься?! Еще одна! — после слов тетя дернула за руку, отчего голова со спиной поднялась и веки слегка разомкнулись. Но голова зазвенела еще сильнее, я во все имеющиеся силы и насколько позволяло раздраженное горло застонала, усаживаясь на диване.

С трудом приоткрыла слипающиеся глаза, руками обхватила затылок.

Колокола звенели в голове, словно по ней несколько часов били чем-то тяжелым. Зрение временно потеряло четкость от звона в ушах.

— А ... а ... хххде? — это все, что удалось прокряхтеть, горло запершило, поэтому решила лучше помолчать.

Три пары ног на полу: двое женских, одни мужские, выше глаза поднять не могла, слишком ярко светила люстра.

А потом увидела, как отъехал стеклянный столик с фруктами чуть назад, а на то место на колени упала Алина. Она отняла мои руки от головы, взяла за пальцы и как начала говорить, а мне хотелось, чтобы все заткнулись! И от каждого слова вздрагивала, словно жестоко избивали. Слова, как удары по телу, а может не по телу, скорее по сердцу.

— Прости! Прости! Диана, умоляю! Прости! — подруга держала мои руки и трясла их. Скрывала по всей видимости дрожание собственных.

В ее искренность верила. Об этом кричало ее лицо. Капающие слезы на щеки, которые подруга старательно вытирала. Красные, раздраженные глаза теперь вновь голубые, а не опасно фиолетовые, отравленные силой. На ее щеках — красные волдыри, как свидетельство былых слез.

Подруга на коленях, не моргала и смотрела как маленькая, напуганная девочка. А ее слезы, капали мне и ей на пальцы, соединенные между собой.

— Я не знаю, что это! Совсем не поняла! Прости! Я была не в себе! — кричала Алина.

Так отчаянно в горле зажгло, да и в глазах после ее слов. Память-то никуда не денешь. Она осталась, как голос не пропала даже на время. Я всё помню. И приказ задохнуться помню. И фиолетовые, ненавидящие глаза помню. И удар в грудь помню. Я помню.

А подруга ждала, стоя на коленях, и плакала, не прекращая. Смотря с паникой, и с обреченностью, и с мольбой. Эта мольба больнее всего ударяла.

Я неуклюже подняла руку, которая казалась нереально тяжелой, прислонила ее к щеке подруги. Стерла размазанную тушь под ресницами. Убрала грязное напоминание о слезах. Из себя бы с такой же легкостью убрать ощущение грязи.

— Всё в порядке! — хрипло сказала почти шепотом из-за потерянного голоса. — Я тоже чуть не убила одну девочку, когда пробудилась сила...

Я вздрогнула от сильного выкрика, и Алина развернулась на коленях, сев на пол, и глядя в сторону балкона и двери, где стояла тетя в красном, брючном костюме. Только с работы, ухоженная с идеальным макияжем, безупречная, как и всегда. Только Катя — истинная леди и матом обычно не ругалась, считала ниже своего достоинства употреблять бранную речь.

— Я, вашу мать, сейчас первая сдам вас Карателям!

Звуки вернулись в голову. Крик Кати был натуральный на всю квартиру.

— И если соседи! — пальцем тетя указала в сторону выхода из зала, там же оказался Артем, застывший в одном состоянии. Бледный, как мертвец. Настоящий цвет лица у него смуглый. Это я всегда бледная, несмотря на знойное солнце на острове.

— И если соседи сейчас придут на мой ультразвук! Я вас всех сдам! И тебя! — ткнула тетя на Артема. — И тебя! — указала она пальцем с красным маникюром на Алину.

— А тебя! — дрожащая рука была направлена на меня.

— А тебя... — первое время слов она не находила, рассматривала столик, пол и стены в гнетущей тишине, которая сильно оголяла нервы.

— Тебя я отцу сдам! Во! — нашлась она с ответом. — Я немедленно позвоню твоему папе и всё расскажу! Всё! Он тебя повесит на собственных кишках! — злорадно пояснила тетя. Ее довольная улыбка подсказывала, что родственница действительно мечтала увидеть кровавое зрелище.

Артем присел рядом, перекинул руку мне на плечо, и подтянул к себе, легко потирая мою руку в успокаивающем жесте. Пытался согреть, передавал необходимое тепло. Алина продолжала сидеть на полу, скрестив пальцы на коленях, и смотрела в пол, пока тетя неистово кричала.

Глава 27

POV Диана

Алину тетя прогнала из квартиры, сказала, чтобы проваливала в общежитие. Больше отказывалась здесь держать. Артема решила покрасить светлым цветом и пусть неделю полежит на острове, пока страсти поутихнут. Мне разрешила остаться на последние недели, необходимые для адаптации.

Пока восстанавливалось горло после удушья, я не работала и не посещала занятия.

С Алиной больше не разговаривали, не могли найти нужных слов, сбегали, едва встречались в узкой квартирке. А потом, как было велено тетей, подруга переехала в общежитие.

Катя, как и обещала позвонила отцу и мне была назначена дата встречи с родителем. Не представляла, чем закончится великое событие. Отец соизволил почтить своим присутствием! А то я подумала он вымер. Редкие виды животных вымирают, вот и он самый занятой, трудолюбивый предводитель Клейменных казался вымершим.

Предстояла очередная лекция на тему моей непутевости и безответственности, в случае если тетя сдала по поводу разорванных джинсов, запаха сигарет от Гектора и засосов на теле.

Одним словом, настроение было крайне отвратительное.

В субботу с утра собиралась на встречу с отцом. Номер Гектора поставила в черный список, а то донимал сообщениями и даже один раз звонил. Представляю сколько мата будет, когда узнает, что поставила его в черный список.

Почему все самые плохие моменты непременно связаны с Гектором? Чтобы в человеческом мире не происходило везде замешан он. Лучше бы я его не встречала.

Гектор как знамя чумы, все убивает собой. Всю жизнь испортил, поссорил с подругой, подверг нападкам Роз. Нет-нет да сообщение на телефоне своим миганием приковывало взгляд к экрану, но я не открывала его.