Клеймо тирана

— Вернулась?

— Да. Поможете?

— Помогу. Поехали, — кивает женщина и мы вместе долго едем на поезде. Почти час. Я даже засыпаю у нее плече. Она приводит меня в общежитие, где пропускает в свою комнату.

— Тесно, спать будешь на полу. Но если вместе работать начнем, накопим на съемную, а там можно и в нормальный магазин устроится.

— Мне подходит, — киваю, укладываясь на матрац и долго, долго засыпая. Перед глазами Леня, Оля, Андронов в образе дьявола, Коля в образе трупа, а в ушах голос Гузели, моей новой знакомой, которая рассказывает о своей жизни, как приехала из Ингушетии, как тяжело пришлось по началу, как радовалась, когда нашла-таки работу. Слушаю ее, а внутри еще тлеет надежда, что Леня однажды меня простит, если приду к нему с ребенком.

А ночью иду в туалет и вдруг замечаю на новом белье красное пятно. Страх сворачивает внутренности сильнее, чем когда Андронов стоял напротив. Потому что если потеряю ребенка, то потеряю последний шанс увидится с Леоном. Мне просто нечево ему будет преподнести в свое оправдание.

Я бужу Гузель.

— Надо скорую вызвать, у меня выкидыш кажется.

— Ты еще и беременная, — не особо торопится она, а я подгоняю. — Скорую нельзя. Найдут. Пойдем лучше в кабинет частный. Тут рядом.

— У меня денег нет.

— Ну займу, сама же подобрала. На свою голову.

Мы приходим в кабинет, там принимает сонная женщина, сразу кивает на кресло гинекологическое. Я в таком только раз сидела, еще в детском доме.

Она натягивает перчатку, осматривает меня, а я руки прижимаю к груди впервые в жизни молиться начинаю. Он должен выжить. Он должен выжить.

— Нет беременности.

— Что? — смотрю на женщину в таком платке в недоумении. — Как нет? Выкидыш был?

— Не было выкидыша. И беременности не было. Месячные у тебя.

— Нет, вы ошибаетесь! Я же тест делала! И месячных давно нет!

— Тесты врут. Был гормональный сбой. Судя по уплотнениям киста. Надо пролечить.

— Киста?

— Да, воспаление. Судя по всему тебя зашивали и там могла остаться ткань ниток.

— Этого… этого не может быть, — закрываю глаза руками и ору.

— Ну что ты тут орешь. Не нравится, иди еще у пару врачей проверься. Ну и рецепт тебе. Пить курсом полгода.

Я выхожу из кабинета абсолютно пустая. В любых смыслах. Я так хотела этого ребенка, я ради него жизнь свою под откос пустила, а что в итоге. Все зря?!

— Да не расстраивайся, Вер. Ну куда тебе сейчас ребенок, — отпаивает меня чаем Гузель, а я почти не разговариваю. Перевариваю долго потерю несуществующего малыша. Потерю надежды и веры, что были рядом. А осталась только любовь, любовь к человеку, которого я обманула и предала.

Меня устраивают на работу. В такой же ларек одежды, где мне приходится торчать почти безвылазно. Но там есть время доделать дипломную работу и успешно ее сдать. Несколько месяцев я живу в этой деревне для женщин, в основном приехавших из ближнего зарубежья, но встречаются и русские. Мы с Гузель копим на квартиру и часто смотрим новости в надежде узнать, что — то про Андронова. Потому что я до сих пор хожу с черными волосами и всегда оглядываюсь. И мне улыбается удача, буквально через месяц после побега я нахожу новость, что известный меценат, бизнесмен и мэр Балашихи был убит. Радости было на бутылку вина, которую мы распиваем с Гузель на двоих. Теперь я свободна. И первой мыслью было позвонить Леону, поздравить с выполненным заданием, но его телефон оказывается выключенным, а появиться в его квартире, где он живет с другой я бы никогда не решилась.

Я получаю диплом и возвращаю свой цвет волос. Мы с девочками празднуем это тортиком и чаем и почти сразу мне находят работу в местном фитнес клубе. Народу много, денег мало, но это лучше, чем стоять за прилавком в помещении без окон.

У меня же календарик есть, где я отсчитываю сколько мы с Леоном не виделись. Порой смотрю на качков в нашем зале и все думаю, что он появится.

Глава 41

Несколько месяцев спустя

Леон

Плавные изгибы. Нежная кожа. Пухлые губы. Мягкий шелк рыжих волос. В башке пульсом бьется лишь одно слово «совершенство». Словно нереальная мечта, к которой давно можно прикасаться лишь во сне. Целовать. Гладить. Сжимать тонкую шею, смотреть как задыхается. Как в глазах страсть сменяется мольбой.

Ну почему, почему ты оказалась такой сукой!

— Леня! Твою ж мать, отпусти! — не ее голос, и я тут же глаза открываю.

Подо мной Оля испуганная и шокированная. Но ее рука все равно на моем члене.

Тут же руку ее скидываю, спрыгиваю с нее и в душ иду. Заебала. И не убьешь ведь. Как было хорошо в Средневековье, надоела баба, крикнул: «ведьма» и нет проблем.

Вода в новостройке течет еле — еле, но пока времени с этим разбираться нет. Оборачиваюсь полотенцем, чувствуя, как скручивает от голода желудок.

Оля еще здесь, сидит на раскладном диване и отпивает из горла коньяк, который я вчера так и не допил, просто без сил вырубился.

— Ты забыла адрес своей квартиры?

— Нет, просто из клуба сюда было ближе. Ну и чего ты вчера не приехал, я сколько раз тебе звонила?

— Я спал. Нормальные люди ночью спят.

— А я значит, ненормальная?

— Не я это сказал, — натягиваю трусы, штаны, футболку.

— А позавтракать нет ничего? — А с ложки не покормить?

— Могла бы и приготовить.

— Это ты у нас повар.

— Ну будем считать, что я сменил род деятельности, — натягиваю сумку на плечо и к кровати топаю. Руку протягиваю.

— Что?

— Ключи.

— Лень, а если бы я вчера в реальную беду попала. Тебе на меня совсем плевать?

— На тебя и на всех женщин, кто на меня не работает. Ключи отдай, Оль. И больше не надо ко мне заваливаться. Думаю, у тебя хватает ебарей, которые мечтают тебя у себя поселить.

— Они только трахать меня мечтают, а не жить со мной.

— Мне тебя пожалеть?

— Ты же знаешь, что все из-за тебя?

— А, то есть я должен был пойти против природы, трахнуть родную сестру, чтобы ты бедненькая по рукам не пошла? — да, я много о ней узнал за последние месяцы. По пьяне она оказалась весьма разговорчивой особой. До тошноты разговорчивой.

— То есть лучше ты будешь убийцей, чем трахнешь меня?

— Получается так, — сам роюсь в ее сумочке и ключи достаю. — Выметайся.

— Я голая вообще — то! Леня! — орет она, пока я беру ее и простынь. На лестничную площадку выношу, там и оставляю. — Придурок! Тиран! Правильно твоя Вера сделала, что Сашу выбрала!

Руку огнем обжигает, но я сжимаю ее в кулак, не давая себе проявить и грамма забытых эмоций. Хочется не просто ударить, убить. Ее и ту, что душу в клочья порвала. Ту, что по сердцу потопталась. Так легко отказалась от всего, что связывало.