Клиент с того света

– Кто-то напрашивается на неприятности?
– недовольно сказал я, открыл глаза и увидел Колмана.

Полицейский смотрел на меня с нескрываемым отвращением.

– Я что, небритый?

– Гораздо хуже.

– Не верю, что в природе существуют вещи хуже небритого Гэбрила. Если вам плохо от созерцания моей рожи, можете отвернуться. Я всё пойму. Поверьте, я знаю каково это, ибо каждый день вижу себя в зеркале, помогает лучше двух пальцев во рту.

Колман хмыкнул, но отворачиваться не стал. Твои проблемы, парень.

Наступил рассвет, солнечные лучи пробивались сквозь тяжёлые бархатные портьеры, развивавшиеся от дуновения сквозняка. Я понял, что нахожусь в гостиной. Похоже, меня, пока находился в обморочном состоянии, притащили сюда, уложили на мягкий широкий диван, прикрыв пледом. Интересно - несли или волокли за ноги? Судя по болям в затылке, второй вариант кажется наиболее вероятным - обращались со мной не очень деликатно. Впрочем, голова может раскалываться и по другой причине, скажем, по такой банальной, как похмелье, однако это похмелье отличалось от моих обычных. Появилась одна занятная идейка, просто удивительно, как её удалось выжить в медленно ворочающихся мозгах.

Я сделал попытку привстать на локтях, получилось, мягко говоря, не очень. Любой инвалид, страдающий артритом, дал бы мне сто очков форы.

– От тебя разит вином как от бочки со спиртом, - принюхавшись, сообщил лейтенант.

– А вы ожидали, что тридцатилетний мужик будет благоухать как чайная роза?
– хмуро спросил я.
– Только не думайте, что причина моего обморока те две бутылки, что мы с Лагарди приговорили вчерашним вечером.

– Три, - не вовремя влез в разговор писатель.

– Три чего?
– не понял Колман.

– Бутылки, - пояснил Лагарди.

– Хорошо, три, - сурово косясь на него, признал я.
– Пустяк, вино было не крепче лимонада. Можно выпить ведро и остаться свежим как огурчик.

– Тогда, что свалило тебя с ног, Гэбрил? Только не говори, что ты теперь падаешь в обморок при виде мёртвого тела, будто дамочка, читающая сентиментальные романы.

– Что вы, Колман, при виде труппа я обычно разношу полицейские участки по кирпичику, - с иронией отозвался я, намекая на недавние безобразия в морге, устроенные Лиринной.

И без того невесёлый Колман разом помрачнел.

– Выискался остряк-самоучка на мою голову. Хочешь, чтобы я забыл о нашем договоре, - сжав зубы, процедил он.

– Не хотел бередить ваши душевные раны, лейтенант. Что было, то осталось в прошлом, не будем к нему возвращаться. Мы можем поговорить наедине?

Колман выжидательно посмотрел на Лагарди, тот понял намёк и поспешно ретировался, показав на выходе знак - крепись, Гэбрил. Убедившись, что в комнате больше никого нет, полицейский сделал приглашающий жест рукой:

– Ну, вываливай, Гэбрил, пока я настроен тебя слушать.

– Можете верить или не верить, но я был под кайфом и отключился.

– Не знал, что ты принимаешь наркотики, - в голосе полицейского прорезался металл.

– Не делайте поспешных выводов, лейтенант. Я себе не враг. Никогда в жизни не принимал 'оранжевую пыльцу' и не собираюсь делать этого впредь.

– Ну и как мне расценить заявление, что ты находился под действием дури?
– насмешливо спросил Колман.
– Не видишь никакого противоречия? Я тебя за язык не тянул.

– Выслушайте меня до конца, лейтенант, потом делайте выводы. Осмотрите тело убитой и её одежду. Если найдёте следы наркотиков, это подтвердит мою гипотезу. Вероятно, я, когда щупал пульс покойницы, случайно вляпался в пыльцу, потом поднёс испачканную руку к голове и сделал вдох. Поскольку я никогда не употреблял эту гадость, эффект был сногсшибательным: в результате меня просто отключило. Сами знаете насколько эта дрянь сильно бьёт по мозгам.

– Звучит странновато, но определённая логика в твоих словах есть, - признался Колман.
– Из твоих слов выходит, что мисс Портер была наркоманкой…

– Если она и принимала дурь, то сравнительно недавно, в противном случае, её поведение стало бы неадекватным. Хэмптоны давно бы почуяли неладное.

– Может она приторговывала?

– Сомневаюсь. Нет, тут что-то другое, возможно, чистая случайность.

– Разберёмся, - пообещал Колман.
– А теперь расскажи, что видел ночью, и что не видел, но о чём догадываешься.

– Лейтенант, у меня голова трещит как с похмелья, помилосердствуйте, - с жалобным видом произнёс я.
– Какой из меня свидетель?

– Гэбрил, уверен, здесь тебе будет уютней давать показания, чем в участке. Мы всех допросили, остался только ты. Я, конечно, могу передумать и забрать тебя с собой, пребывание в холодной быстро прочищает мозги…

– Всё, лейтенант, можете не продолжать. Я проникся и выложу всё.

Полчаса ушло, чтобы пересказать Колману события прошлого вечера и ночи. Вряд ли он узнал от меня что-то новое, однако слушал внимательно, не перебивая.

– Я могу узнать, что вы собираетесь предпринять с Грымом?
– спросил я в конце рассказа.

– Если в доме поселяется бешеная собака, у хозяев не остаётся выбора, - односложно ответил он.

– Вы считаете его убийцей?

– Он подходит на эту роль лучше всего, - кивнул полицейский.

– Выходит, другие варианты не рассматриваются, - вздохнул я.

– Я могу арестовать всех обитателей особняка, включая прислугу и охранников, но через полчаса прибегут адвокаты, чтобы вытащить их на свободу. Улик - кот наплакал. Начальство по головке не погладит.

– Зато у Грыма адвоката нет, - покачал головой я.
– Удобно.

– Правильно понимаешь, - подтвердил Колман.

– Может, не надо его убивать. С троллем можно поговорить, возможно, удастся взять у него показания.

– Меня с его показаниями на смех поднимут. Ты же знаешь, что к троллям у нас относятся как к зверям из зоопарка. Всё равно, что я бы взял показания у медведя, сидящего в клетке. Игры закончились. Бешеного пса надо пристрелить, пока не перекусал хозяев.