Клим'с клан

– Что, Веселков, решил открыть сезон дуэлей? Прямо с первого сентября? Уж если так начинаешь год ты...
– а ты у нас - не из буйных, вроде...

Клим решил про себя, что просто будет кивать, выглядеть насупленным, а под конец раскается в содеянном. Он и сам себе удивлялся, зачем напал на Фролова - видимо, теперь, после французского лагеря, драки перестали казаться ему пугающим и неприемлемым средством. Классная руководительница тем временем снова чихнула, но продолжила, несмотря на брызнувшие слёзы:

– Оно тебе надо? Я всё видела: вы там из-за Сорокиной сцепились - но ты же понимаешь, что у тебя нет шансов?

Клим удивлённо поднял брови - кажется, на классную руководительницу действовал не только аллерген. Возможно, в учительской уже успели поднять бокалы за начало учебного года, поскольку она продолжила в том же ключе:

– Нужно ставить себе посильные цели - тогда есть шанс их достигнуть. Я понимаю, у вас переходный возраст, нужно внимание девочек, но Сорокина - это же не твой уровень!

– А какой мой уровень?
– с вызовом спросил Клим, забыв про заготовленный сценарий.

– Тихие, умные девочки. Вон их сколько! Ёжики должны водиться с ёжиками, а львы - со львами... вернее, львицами...

Клим вспыхнул, но вдруг передумал спорить. К тому же у классной руководительницы начался очередной рецидив - она чихнула семь раз подряд. Клим в это время вспомнил про свой разговор в лагере с крупной польской девушкой - тогда он вёл себя так же и тоже предлагал смириться со своей судьбой. Как Агнешке не быть канонической Дюймовочкой, так и ему не быть спортивным и богатым Фроловым, которым должны доставаться красивые Сорокины - вот что ему втолковывает классная руководительница. Ей положено говорить совсем другие вещи, но из-за аллергии и, возможно, алкоголя у неё проснулось вдруг желание "научить ребёнка настоящей жизни". Полгода назад он бы принял такие наставления с благодарностью, счёл бы их признаком собственного взросления, но сейчас Клим чувствовал, что уже перерос подобные тухлые истины. И дело даже не в его секретных способностях, которые на время забылись. Клим теперь твёрдо знал: он, хотя толком не умеет, но сможет, если нужно, драться. И пусть он не готов ещё представлять себя львом, но и ёжиком быть не намерен.

Дома всё оказалось плохо - когда Клим вернулся, отец уже сидел в кресле и пил свой коньяк. На расспросы он не отвечал, а только махал на сына рукой. Клим заперся в своей комнате и принялся штудировать рукопись - пока было время до разговора с Лин. Он пытался найти, где речь идёт про трансформацию внешних предметов. Перелистав рукопись два раза, Клим начал отчаиваться, пока не вспомнил, как растворилась мокрая одежда во время превращения в дядю Женю. То есть они с Варварой смогли своим воображением повлиять на эту самую одежду. Клим нашёл нужное место в рукописи, но там не оказалось ничего нового, никаких подробностей. Тогда он стал двигаться по строчкам в обратном порядке, ища что-нибудь про воду. И нашёл: "Велеть вещам можно только вологим" - так и есть: трансформировать вещи можно, только намочив их. Дальше следовала фраза, которая когда-то поставила Клима в тупик: "Суета по поводу древ и камней должна проходить через голову". Следуя смутному подозрению, Клим схватил со стола металлический сувенир - миниатюрную Эйфелеву башню - и попытался вообразить, будто она плавится в руках, превращаясь в шар. Убедившись, что ничего не получается, Клим сбегал в ванную и намочил башню из-под крана. Вода стекала по металлу, но капли кое-где держались на поверхности, поэтому вещь можно было условно считать мокрой. Затем Клим прижал её ко лбу и снова представил шар - пальцы немедленно ощутили изменение формы. Клим одёрнул руку и посмотрел на ладонь: башня пусть и не стала шаром, но заметно деформировалась. Он запрыгал вокруг себя и шёпотом завопил от восторга - рукопись, действительно, оказалась очень и очень ценной.

Медальон замигал зелёным, хотя на часах было без пяти минут. Войдя на сайт, Клим увидел окно с непонятной надписью - поскольку ничего другого не нашлось, нажал на него курсором. И тут же увидел Лин - в плохом разрешении, в какой-то полутьме, с большими наушниками на голове, но, определенно, это была Лин. Она улыбалась ему и махала рукой:

– Привет, Клим.

– Привет! Рад тебя видеть.

– Как же давно этот лагерь был у нас с тобой... Мне сказали: тебе нужно помочь.

– И мне сказали тоже. Просто я никого ещё из своего клана не нашёл, а ты, говорят, преуспела...

– Ну, нашла двоих. Отец таким особенным оказался - жаль, что не мама, с ней было бы проще. А отец пять лет как от нас ушёл, ещё одну семью завёл, так что, когда мои братья и сёстры подрастут, да ещё новые отцовские - нас тут целая армия получится!
– Лин рассмеялась, а Клим испытал что-то вроде ностальгии - по тем временам, когда с этой вьетнамской девочкой они усиленно тренировались, а она вот так же смеялась по любому поводу.

– Так поделись опытом, как ты отца вычислила?
– Клим понимал, что его слушают ещё и невидимые кураторы, поэтому он должен проявлять должную по его легенде любознательность.

– Да просто маму спросила, не было ли у нас в семье кого-либо со странностями. Она сразу на отца указала - тот даже в тюрьме сидел, когда чужие товары на рынке забрал. Мама рассказала, что ему это удалось, потому что его спутали с настоящим хозяином. Я тогда сразу поняла, кто у нас в семье особенный...

На этих словах Лин покрутила головой по сторонам и понизила голос почти до шёпота, сжав торчащий из наушников микрофон в ладошках. Веллингтон предупреждал, что она выходит на связь из какого-то клуба - пока Клим с ней разговаривал, на заднем плане шастали разные люди.

– Что за косоглазая цыпочка?!
– внезапно громыхнуло над головой - там возвышался довольно пьяный отец. Клим выключил свой микрофон и ответил:

– Во Франции в лагере познакомились - теперь, как видишь, практикуем французский. Если не сложно, дай нам поговорить... наедине.

Отец помахал рукой Лин и оскалился - та помахала в ответ. Хорошо, что она не знает русского. Отец нехотя вышел за дверь, а Клим снова включил микрофон:

– Это мой отец - извини его: он пьяный, потому что неприятности на работе.

– Да всё в порядке!

– Он засудить меня грозится!
– отец снова появился в двери.
– Давай превратим меня во льва, я ему башку оторву, и пусть меня судят - но только, как льва!

Клим пытался отключить микрофон, но не был уверен, что успел сделать это вовремя. Тогда он прижал руки к груди, изображая извинения, и помахал Лин рукой. Потом выключил связь. Отец тем временем полностью ввалился в детскую и с размаху уселся на кровать. Он совершенно пьяным движением потёр лоб, потом принялся икать и говорить одновременно:

– Оказывается, хитрый дядя Женя... Ик! ...узнал, что контракт будет липовым... Ик! ...но ничего мне не сказал, а просто смылся, дабы не объяснять причин. Источник у него, видите ли, конфиденциальный!

– Ну, а ты что ответил?
– спросил Клим.

– Я? А что мне отвечать? Приезжал же Евгений Борисович собственной персоной, даже контракт сам подписал - графологи подтвердили, что там - его подпись. Так что пусть теперь доказывает, кто это вместо него выезжал за рубежи нашей родины по его паспорту!

– Пап, что ты наделал?!

– А что?
– отец изобразил пьяное удивление.

– Если такие детали всплывут в прессе, нам с тобой - конец. Мне буквально вчера наглядно показали, что куда меньшие инциденты становятся известными в Лондоне уже через пару дней. Ты не мог замять это дело?

– Сын, чего паникуешь? Я тут в лучшем случае потеряю всё, а в худшем - ещё и должен останусь, а ты опять про какой-то Лондон толкуешь. Они там, в этом Лондоне, плевать на нас хотели!