Клинический случай

Довольно распространенная в наше время практика — не отдыхать после дежурства, а выходить на другое. Многие врачи, желая заработать побольше, и по трое суток подряд дежурят. Сама Анна не представляла, как можно дежурить трое суток подряд.

— Давайте сделаем так, Константин Христофорович, — предложила Анна. — Я заберу вас на машине из одной больницы и отвезу в другую. В субботу пробок почти нет, доедете быстрее, чем на метро с двумя пересадками. Заодно и поговорим по пути. Устроит вас такой вариант? Разговор у меня недолгий, времени хватит.

— Устроит, конечно. Это называется — нечаянная радость. Вместо метро — прогулка на автомобиле в компании с очаровательной женщиной.

Возможно, Константин Христофорович просто привык говорить дамам комплименты, а легкий флирт давно стал стилем его общения. Возможно, что ему что-то там надумалось. Возможно, что в душе он был Казановой. Вариантов могло быть бесконечное множество, но вне зависимости от мотивов Анна никому не позволяла флиртовать с собой. Даже намеков на флирт не выносила.

— У нас сугубо деловая встреча, — резковато и суховато напомнила Анна. — Не воспаряйте на крыльях дешевой романтики, больно будет падать.

— Я женат. — Константин Христофорович вроде бы не обиделся, разговаривал, во всяком случае, прежним нейтрально-спокойным тоном. — У меня трое детей и несколько работ. При таком раскладе…

— Я поняла, — перебила Анна. — Вы — самый примерный семьянин современности. Тогда прошу меня простить, не знала. Когда вы заканчиваете и где именно вас ждать?

— В восемь пятнадцать-восемь двадцать будьте у главных ворот. У вас машина какая?

— Шестерка, — по обыкновению ответила Анна. — «Мазда», черный цвет. Но я не люблю ждать в машине, я стану прогуливаться у ворот.

— Договорились, только не опаздывайте, а то тогда вам придется…

— Не опоздаю, Константин Христофорович. Вы мне только скажите, во что вы будете одеты.

— Черная куртка, черные джинсы. Меня некоторые так и зовут — Черный Доктор! — хохотнул Константин Христофорович. — Такое вино еще есть…

Вино Анна помнила. Запивали им как-то с Сеньором Офицером телячью вырезку. Сеньор Офицер чмокал губами, изображая великого дегустатора и сетовал на то, что раньше вино было лучше. У него вообще прошлое доминировало над настоящим, как у какого-то столетнего деда. И вино раньше было вкуснее, и мороженое, и лимонада такого, как в детстве, уже не купишь… Помнила Анна и лимонад из детства. Ничего особенного, такая же приторная дрянь, как и все современные газировки. «Черный Доктор» больше запомнился стилем подачи. Сидели они в обычной московской ресторации на Пролетарской, далеко не самой понтовой, по интерьеру и прочим признакам больше смахивающей на кафе, а вино приносил особый официант, изображающий из себя сомелье. Священнодействуя (иначе и не скажешь), открывал бутылку, давал попробовать и рассказывал про «бесподобный, богатый оттенками вкус». Все как в лучших местах Лондона. Сущность — ничто, ритуал все.

Анна подъехала к больничным воротам ровно в восемь — выключила двигатель под слова: «В Москве восемь часов. С вами…». Имени Анна уже не услышала. Ходить прямо перед воротами не хотелось — а ну как встретишь Дмитрия Григорьевича, спешащего на субботнее дежурство. Есть риск сорваться и устроить безобразную сцену на улице. Не исключено, что Дмитрий Григорьевич решит, что она пришла мириться или умолять… Умолять? Его? Ну, впрочем, такие самодовольные мерзкие типы ничего другого и не подумают. Сидение в стоявшей машине Анну напрягало, было до невозможности скучно сидеть за рулем и ничего не делать.

От дерева до дерева — пять шагов, от дерева до входа в магазин — восемь шагов, от угла магазина до аптеки — двенадцать шагов. Анна изображала идиотку, прогуливающуюся ранним субботним утром по странному замкнутому маршруту, и не сводила глаз с ворот. В восемь шестнадцать она увидела доктора Пантелиди. Весь в черном, как и было обещано, с черной сумкой на плече. Он прошел через ворота, остановился, начал озираться по сторонам и почти сразу же встретился взглядом с Анной.

Разговор начал Константин Христофорович. Дождался, пока Анна вырулит на «большую дорогу» и сказал:

— Я, чтоб вы знали, во всей этой свистопляске не участвую принципиально. Дима меня обрабатывал, чтобы я тоже написал на вас докладную и подписался под его жалобой, но я его послал. Сначала сказал «нет», а потом послал. Он иногда очень настойчивым становится, до невозможности. Покатилов, наш заведующий, вызывал меня, интересовался, почему я иду против своих коллег. Я не стал говорить того, что думаю, а просто сказал, что как человек, работающий на птичьих правах, не хочу привлекать к себе внимания. Он подумал и согласился со мной. Почему вы улыбаетесь, Анна Андреевна? Разве я сказал что-то смешное?

— Нет, ничего смешного вы не сказали, Константин Христофорович. Просто вы очень хороший дипломат. Сразу же расставили точки над «и» и определили границы нашего взаимодействия. Респект вам!

— Поневоле станешь тут дипломатом, когда надо кормить столько ртов и попутно выплачивать ипотеку. Вы не подумайте, что я жалуюсь, я просто объясняю, почему я заведующему не сказал: «Сан Саныч, а вали-ка ты со своими уговорами следом за Димой!». Я тогда не одну работу потеряю, а сразу три. Потому что врачи это вообще одна мафия, а урология — это мафия в мафии. Пойдут разговоры, что я невменяемый, меня отовсюду выгонят. Ну одна работенка-то всегда останется…

— Сколько же их у вас? — ахнула Анна.

— Четыре. Дежурю в трех стационарах и по скользящему графику двенадцать дней в месяц веду в одной клинике амбулаторный прием. По будням дням, когда на дежурство надо выходить к четырем часам.

— Как вы успеваете?

— Так и успеваю — бегаю с работы на работу. Пару раз в неделю заезжаю на несколько часов домой, повидаться и переодеться. Все собираюсь машину купить, но только накоплю близко к тому, так непременно что-то случается, какие-то непредвиденные траты возникают. Но вы, наверное, не жалобы старого больного грека собрались слушать, а информацию хотите получить.

На старого больного грека жилистый и энергичный Константин Христофорович похож не был. На вид ему было лет сорок пять, не больше, волосы густые, черные, без примеси седины. Только лицо осунувшееся, да мешки под глазами, но при такой жизни это неудивительно. Дежурство в трех стационарах, да еще дюжина дней приема… Мама дорогая, это же всего полтора суток свободных в месяц, что ли?

Анна уважительно покосилась на коллегу, но уточнять насчет количества свободных часов не стала. Константин Христофорович истолковал ее взгляд по-своему.