Клинки и крылья

— Я слушаю, — ответил Альен. Становилось жарко; он расстегнул ворот чёрной рубашки — одной из тех вещей, к которым привязался до глупости и с которыми поэтому нечасто расставался. Турий при этом как-то недружелюбно покосился на его горло; он знал этот наполовину неосознанный взгляд.

Значит, враг? Соперник?… Здорово же я тебе не нравлюсь, копытное.

— Она рассказала мне об Узах Альвеох. Вкратце, но всё же поведала о том, зачем тауриллиан так тянули к себе вас обоих, — кентавр сокрушённо качнул головой. — Я и раньше слышал легенду об Альвеох, об осиной царице, но с таким колдовством никогда не сталкивался… То, что я узнал, расстроило и смутило меня.

Ну ещё бы… Хотя говорит он на редкость гладко для расстроенного и смущённого. Кажется, Тааль упоминала, что среди кентавров много ораторов; только вот перед кем им вещать в здешних лесах и холмах?…

— Что именно она рассказала тебе?

— Что это нерушимая связь двух существ, навсегда, во всех мирах и вероятных будущих рождениях, — кентавр вздохнул. — Во всех обликах, обстоятельствах, независимо от судьбы… Эти двое существ всегда будут чувствовать друг друга, зависеть друг от друга, и творить магию тоже смогут, лишь черпая друг из друга силы и делясь ими. Они не смогут надолго разлучаться, и в итоге их разумы, возможно, сольются во что-то целостное.

Альен улыбнулся краешком губ. Ужас, с которым Турий-Тунт повторял затверженные слова из древних писаний, почему-то не вызывал у него сочувствия.

— Звучит так, будто ты наслушался не только Тааль.

— Нет, конечно. В Эанвалле есть несколько залов с книгами и свитками древнейших времён… Эпохи владычества тауриллиан. Некоторые из них они привезли из-за океана, с твоей родины, когда с позором вернулись и были пленены. После рассказа Тааль я испросил у Многоимённой разрешения войти в Храм и изучить их. Я провёл там несколько дней.

О да, значительная помощь… Неужели кентавр правда считает, что штудированием свитков помог своей драгоценной Тааль?

— Немалый труд, — сказал Альен, но позаботился о том, чтобы Турий смог прочесть его истинное мнение по лицу. Разрыв ширится, а Хаос у него внутри каждый день напитывается силой, точно сытая пиявка. Или скорпион, дотянувший жвалы до королевств на востоке, где теперь царят Великая война, бунты и эпидемии… Свитки и книги, сами по себе, вещь чудесная, но их время давно прошло.

— Благодарю.

— И что ты думаешь об Узах Альвеох, досточтимый Турий?

— Я думаю, что это противоестественно и недопустимо, — кентавр спокойно и уверенно скользил по нему своими тёмными, как виноградины, глазами. Это созерцание сверху вниз вызывало досаду до гнева; кончики пальцев Альена начало покалывать от Дара, ищущего выхода… Нет, не сейчас. Турий-Тунт лишён магии и безоружен; деревянная палка не в счёт. — Думаю, что это нанесёт Тааль-Шийи непоправимый вред и разрушит ей душу.

— Полагаю, рано или поздно Узы разрушат душу кому угодно.

— В вашем случае — ей, Повелитель Хаоса. Она слабее тебя. Ты погубишь её, если сделаешь это.

Альен нервно усмехнулся.

— Тебя только это волнует? Только участь Тааль? Если мы с ней свяжемся Узами Альвеох, разрыв будет раскрыт, и Хаос хлынет в Обетованное. Бессмертные обретут свободу. Наш мир изменится навсегда.

— Меня волнует и это, — невозмутимо возразил Турий. — Однако изменение Обетованного не означает его смерти. Когда пролетает комета или ожидается затмение, мы говорим: небо изменилось; но само небо остаётся на месте… — он помолчал. — А когда гаснет звезда, её уже не вернуть. Лишь чернота остаётся — густая, темнее твоих одежд, чужеземец.

Кентавр как-то поник, голос его зазвучал по-старчески устало. Он разогнул мускулистую руку в локте, и посох упал рядом с ним, будто ненужная палка. Альен вдруг в замешательстве понял, что всё это время Турий-Тунт держал его нацеленным вперёд — как копьё, готовое к бою.

Магия продолжала призывно колоть кончики его пальцев, а вытянутые, пахнущие свежестью кроны кипарисов так удачно скрывали их от посторонних глаз… Хаос внутри него свирепел от жажды крови.

Он будет нам мешать, будет до конца. Убери его с дороги.

Альен с трудом сглотнул, прогоняя сухость в горле. Нет. Тёмная, слишком тёмная мысль.

Что, если кентавра притянула к Тааль хотя бы четверть, слабый отголосок того же потока, который снова и снова, без жалости, без оговорок и послаблений гнал его к Фиенни — живому или мёртвому?… В таком случае Турия-Тунта надо бы пожалеть, а не убивать.

— Скажи уже то, что хотел. Можешь быть откровенен со мной.

— С радостью… Не трогай Тааль-Шийи, Повелитель. Отступись от неё. Не давай ей упасть в эту темноту, даже если решишь упасть сам.

Даже если… Альену с небывалой яркостью представилось, как он наводит морок невидимости и тишины на этот кусочек рощи, как глубоко, до крови погружает извивы колдовства в сильное, пропахшее травой и ветром тело кентавра, как с хрипом прекращают работать по-лошадиному большие лёгкие, выносливое сердце… Как постепенно будет холодеть эта светло-серая шкура — до тех пор, пока тело не обнаружат сородичи.

Дрожа и задыхаясь, он отвернулся и отдёрнул руку от зеркала на поясе. Ужасала не столько кровавая фантазия, сколько то, что Альен опять сам не знал: это наветы Хаоса или уже его собственные, прорвавшиеся из личных пещер мысли?…

— Я и не собираюсь, — солгал Альен (как это жутко и больно: кентавр знает, что я лгу, и знает, что я знаю…). — Я приплыл сюда, чтобы закрыть разрыв и изгнать Хаос, а не чтобы помогать тауриллиан. Я не буду участвовать в обряде и заключать Узы Альвеох с Тааль-Шийи. Даю слово.

— Не стоит, — мягко посоветовал кентавр; теперь он смотрел на него с чем-то вроде сочувствия. Альен (впервые, должно быть) пожалел о том, что под рукой нет Ривэна. С ним как-то… твёрже стоялось на ногах. — Не стоит давать слово, которое не сможешь сдержать… Лучше обещай, что попытаешься.

— Обещаю, — Альен улыбнулся — так, что мох, папоротники меж корней и утоптанная трава на миг с хрустом покрылись корочкой льда. — А может, ты просто не веришь клятвам некроманта, досточтимый Турий? Не веришь словам Повелителя Хаоса?

Кентавр со спокойным любопытством потрогал лёд копытом. Такое природное явление, наверное, было ему в принципе не знакомо: западный материк лежит в более тёплых краях, и снег здесь выпадает лишь на крайнем севере…

— Может, и так, — без всякого страха согласился он. — Хотя предпочёл бы верить.