Клинковая роща

– Теф считает, что это невозможно.

– Как и Кардинал. – не понял я. – Вы что, общаетесь напрямую?

– Нет, - покачал головой Терми и снова продемонстрировал мне свою лазурную сферу.

Глаз Тишины. Легендарное. Масштабируемое.

Воля +2. Мудрость +2. Ловкость +4.

Бесшумное заклинание +4

Бесшумное передвижение +4

Чтение звуков +4

Особые свойства: усиление чувствительности владельца.

23. Попутное убежище - 4/4

– Описание, как всегда, хрень, - сразу же пояснил друг. – На самом деле речь идет об органах восприятия. В основном, слух и осязание, вроде ощущения течения воздуха, вибрации в камне можно при желании чуять даже через подошву сапог. Хотя, зрение у меня тоже стало острее.

– А именно на чувства не пробовал? Эмпатия, например?

– Пробовал, конечно. Но он делает именно то, что я сказал. Правда, ещё немного повышает пустотную чуйку на источники эмоций.

– Интересная вещица, - ответил я, и Терми сразу же спрятал амулет обратно. – А бесшумные заклинания – на молитвы действует?

– Да. Даже на шаманские камлания должно работать. А вот что до твоего другого вопроса, о книге… Боюсь, тут я тоже не смогу тебе нормально ответить. Но уже по другой причине. Я просто не в состоянии сформулировать то, что там было, Сион.

– А ты попробуй. Вдруг я что-то да пойму? – осторожно предложил я. – Зря у меня мудрость до двадцати четырёх единиц дошла?

– Сколько?! – напомнила о себе Фил. – У тебя же ещё и сотого уровня нет!

– Посох, - пожал я плечами, не став вдаваться в подробности, и вновь обернулся к Терми – Так что с книгой?

– Это не совсем книга в привычном ее понимании. Скажу лишь, что она меняет любого даже с одной страницы, но каждый увидит в ней что-то свое. Если однажды ты начнешь терять себя окончательно. Я имею ввиду не безумие пустоты, а именно свою сущность. Забудешь кто ты, можешь попробовать прочитать сам.

– Какое-то пространное получается описание, - заметила Фил. – Охуенные же у вас тут артефакты.

– Тогда скажу другое, - ответил Терми. – Книга открыла мне стихию Фрактала. То есть не саму стихию, конечно, а возможность ею управлять.

– То есть она открывает новый навык? – заинтересовалась фрезия.
– А список большой, если не секрет?

– Нет там списка, - покачал головой друг. – Я вообще понятия не имею, как она будет действовать на других. Там было много.. личного.

– А как пустота может открыть путь к другой стихии? Тем более я думал, фрактал и пустота что-то вроде природных врагов.

– Я не знаю, Сион. Я же сказал, что у меня нет всех ответов. И я не думаю, что эти стихии враги. Фрактал.. питается пустотой. Поэтому использовать эти две стихии одновременно нельзя.

– Понятно, почему этой стихией в таком случае собирается пользоваться нежить ордена Тиши.

– Да, брат. Но боюсь, Кардинал не понимает, всего. Эту стихию условно записывают как третью стихию за светом, но я не нашёл в ней ни капли добра. Фрактал ещё более чужд этому миру, нежели Пустота. Я.. мне стремно, Сион, - признался друг. – Если ключ к этой силе попадёт не в те руки, может статься, что мы получим нечто ещё более опасное, чем сила бога-чудовища.

– На сколько я понял, Кардинал тоже обладает силой Фрактала? – я решил уточнить.

– Не совсем. И она, и тот поехавший у дерева, лишь косвенно пользуются его силой. Сейчас во всём Мельхиоре есть лишь один настоящий маг фрактала. Это я, Сион.

Повисла пауза. Долгая, мрачная и тягучая, как тела слаймов.

– Я слышал, что до появления пустоты, вершиной зла считалась магия хаоса… - вспомнил я, просто чтобы нарушить затянувшееся молчание. – Если вспомнить храм Тишины, могу понять, почему. Но всё-таки она вполне убиваема. То же и с Пустотой, и наверняка так же будет с Фракталом. Ты слишком паришься об этом всём.

– Надеюсь, что ты прав, приятель. Вот только у меня из головы не идут те монстры из мёртвого города. Мы ведь так и не смогли навредить ни одному из них во фрактальной форме. Они были имунны к любому типу урона.

По телу пробежал холодок. Может, Пустота вновь играет со мной, заставляя бояться собственной тени? Или гнетущее предчувствие чего-то недоброго не покидает меня неспроста, едва вампир заговорил о пленниках мира-темницы.

– Ты тоже можешь становиться неуязвимым? – полюбопытствовала Филин. Прежняя лёгкость постепенно возвращалась к ней. Но эту девушку вообще никогда не пугали ни пещерные монстры, ни проклятая стихия, ни даже сама смерть.

Терми не ответил, лишь неопределённо хмыкнул, и это могло означать что угодно.

– И что теперь думает делать наш клыкастик? – наконец, спросил друг, переводя тему.

– За этим нас и позвал. Нас с Лесатом, Грейси, Сайрисом да Ниром.

– А почему не глав отрядов, как раньше?

– Не знаю, но так было правильно, - я пожал плечами и посмотрел в окно.
– Там были самые адекватные. Разве что Тиару забыли.

– Слишком мало нас осталось, - пожал плечами Терми в знак понимания. Я же отметил, что он уже связал слово «нас» со всем рейдом. Друг определенно очень изменился со статусом пилигрима и после прочтения артефактной книги из Юрга.

Если все эти классы и статусы, бездушные слова в инфо, так сильно влияют на нас, то что сейчас творится у него в голове, у пустотника и адепта бога, что отдал свою жизнь на борьбу с Пустотой?

А как это уживается во мне самом?

Из головы никак не выходили последняя череда событий, порождая мысль о том, что я что-то не учел, не заметил нечто важное. Но опытный пустотник учится со временем не верить себе.

Мне страшно? А действительно ли это настоящий страх, вызванный реальной причиной, а не предательский шепот проклятой стихии?

Сомнения? А где гарантии, что твои сомнения продиктованы не Пустотой?

Самое мерзкое в детище безумного бога – это то, что она учит сомневаться в верности каждой своей эмоции, а затем и в собственной адекватности.

Не смотря на усталость, сон никак не желал приходить. Для меня это было новым состоянием – прежде я всегда доводил себя до изнеможения, боясь утреннего пробуждения и боясь утраты контроля над собой во время сна. Но в ту ночь я долго ворочался и не мог уснуть.

В конце концов, я стал просто пытаться поймать ту самую грань, черту, что разделяет мир снов и реальный. У меня никогда этого не получалось. Даже в убежище ангела, где я впервые в Мельхиоре смог спать без страха болезненного пробуждения.