Кловис Дардантор

Ну а пока бесстрашные землепроходцы пребывали в гостинице.

После отъезда из Орана, в дороге протяженностью сто семьдесят шесть километров, выяснилось окончательно, что наследник Дезиранделей, закосневший в своем жалком ничтожестве, ничуть не приблизился к цели, поставленной перед ним родителями. Зато мадам Элиссан не могла не заметить, что Марсель пользуется любой возможностью, чтобы побывать рядом с ее дочерью и достичь того, на что имел право глупышка Агафокл! Да и сама Луиза не оставалась равнодушной к проявлениям внимания со стороны юного парижанина, но… не более того. Во всяком случае, мадам Элиссан ручалась за это, считая себя весьма проницательной в таких вопросах. Никогда, думала она, Луиза, если ей все объяснить, не посмеет отказаться от намеченного замужества.

А радовался ли жизни Жан?

— Конечно же нет! — воскликнул он в это утро.

Марсель между тем лежал в постели в гостиничном номере, дышал во всю мощь своих легких, словно и не было у него никаких потрясений.

— Нет! — повторил Жан. — Похоже, все неудачи мира преследуют меня…

— Но не меня, — заметил его кузен.

— Тебя тоже, Марсель!

— Никоим образом, поскольку у меня и не было намерения стать приемным сыном месье Дардантора.

— Черт возьми, да это же говорит влюбленный!

— При чем тут — влюбленный?

— Что ты скрытничаешь?! Ясно, как Божий день, что ты влюбился в мадемуазель Луизу!

— Тише, Жан! Тебя могут услышать…

— А если и услышат, то только то, что уже и так всем известно. Разве это не видно, как луну, что сияет ночью на небе? Неужто нужна подзорная труба месье Орьянталя, чтобы заметить твое состояние? Или ни с того ни с сего встревожилась так мадам Элиссан? И разве не хотелось бы всем Дезиранделям, чтобы ты оказался у черта на куличках — и поскорее?..

— Жан, ты преувеличиваешь!

— Отнюдь! Один только месье Дардантор этого не замечает, да еще, вероятно, мадемуазель Элиссан…

— Она?.. Ты думаешь? — встревожился Марсель.

— Ладно уж, успокойся, глотатель дыма! Я пошутил! Как может молодая девушка заблуждаться насчет участившегося биения ее сердечка?

— Жан!..

— А к лучшему творению Дезиранделей, именуемому Агафоклом, она ничего не испытывает, кроме презрения.

— Так знай же, друг мой, я без ума от мадемуазель Луизы!..

— Что ты без ума, согласен. Сам посуди, куда заведут тебя чувства! Бесспорно, мадемуазель Элиссан обворожительна, и я смог бы ее обожать точно так же, как ты! Но девушка обещана другому, и даже если она не полюбит этого недотепу, то все равно выйдет за него замуж: сыграют свою роль договоренности и желание родителей, богатство, холодный расчет. Перед нами здание, фундамент которого был заложен еще в детские годы жениха и невесты, а ты воображаешь, что сможешь развалить его, словно карточный домик!

— Я ничего не воображаю, и пусть все будет так, как будет…

— Знаешь, Марсель, ты не прав!

— В чем?

— В том, что отказываешься от наших первоначальных замыслов.

— Жан, но то были только твои замыслы, а вовсе не наши! Так что предоставляю тебе полную свободу действий!

— И все же подумай, Марсель! Если бы тебя усыновили…

— Меня?!

— Да, тебя! Представь, что ты ухаживаешь за мадемуазель Элиссан с туго набитым кошельком вместо кавалерийских галунов. Ты сразу подавишь Агафокла своим денежным превосходством… не говоря уже о том, что мог бы воспользоваться влиянием твоего нового отца, очарованного мадемуазель Луизой!.. Вот он-то не поколебался бы взять ее в приемные дочери, если бы по воле Провидения она спасла его от нападения, из волн или пламени!

— Жан, ты сошел с ума!

— И настолько серьезно, что осмелюсь дать тебе добрый совет.

— Ну что ж! Только ты же сам видишь, как плохо я начал: когда в поезде вспыхнул пожар, то не я спас месье Дардантора, а он меня…

— Да, Марсель, невезение… убийственное невезение! Но зато теперь у тебя появилась возможность усыновить перпиньянца. Это должно получиться само собой… Усынови его, и он раскошелится.

— Невозможно! — расхохотался Марсель.

— Почему?..

— Поскольку в любом случае требуется, чтобы усыновляющий был старше усыновляемого — хотя бы на несколько дней.

— Не везет, так не везет, друг мой Марсель! Все выходит шиворот-навыворот! Оказывается, нелегко добыть себе отцовство законным путем!

В коридоре раздался зычный голос, и дверь в комнату открылась.

— А вот и он! — сказал Жан.

И правда, на пороге стоял Кловис Дардантор, радостный и оживленно жестикулирующий. Еще миг — и перпиньянец очутился у кровати Марселя.

— Как, — воскликнул он, — вы еще в постели?.. Неужто больны? Что, вашему дыханию недостает глубины и ритмичности? Не нужно ли вдохнуть воздух в ваши легкие? Да не стесняйтесь!.. У меня грудь полна отличного кислорода, секретом которого владею только я!

— Месье Дардантор… спаситель мой! — произнес, приподнимаясь, Марсель.

— О нет!.. О нет!..

— Без вас он бы задохнулся! — сказал Жан, обращаясь к перпиньянцу. — Без вас он бы испекся, изжарился, превратился бы в пепел!.. Без вас от него осталась бы только горстка праха, и мне пришлось бы поместить ее в урну!

— Бедный мальчик! Бедный мальчик! — повторял месье Дардантор, воздевая руки к небесам. Затем добавил: — А я ведь и вправду его спас!

Обеспокоенно оглядев добрыми глазами Марселя, перпиньянец обнял молодого человека в порыве настоящего отцовского чувства, которое в любой момент могло перейти в хроническое состояние.

Завязался разговор.

Каким образом проник огонь в купе, где спал Марсель?.. Вероятно, от локомотива в опущенное окно залетела искра… Воспламенились подушки… А так как поезд шел быстро, пожар разгорался все сильнее..

— А как там дамы? — поинтересовался Марсель.

— У них все в порядке, они уже оправились от испуга, дорогой мой Марсель…

«Ого, уже „дорогой мой Марсель“!» — чуть не произнес вслух Жан, покачав головой.

— Ведь вы мне словно сын… отныне! — молвил далее Кловис Дардантор.

— Его сын… — пробормотал кузен Марселя.

— А если бы вы видели мадемуазель Элиссан! — продолжал достойный человек. — Поезд едва остановился, а она уже была у вагона, из которого извивалось пламя! Кинулась туда так же молниеносно, как и я… А когда я положил вас на землю, девушка взяла свой платок, намочила нашатырем и дала вам понюхать! Хорошенько же вы ее напугали! Я думал, медемуазель вот-вот упадет в обморок!

Марсель, взволнованный больше, чем хотел бы показать, пожал руку месье Дардантора и поблагодарил за то, что тот для него, Марселя, сделал… за его заботы… за платок мадемуазель Луизы. И тут наш перпиньянец умилился, глаза его увлажнились.