Кловис Дардантор

— Вот он! Вот он! Явился собственной персоной! — продекламировал перпиньянец, не сомневавшийся, что сочинил стихи.

Президент Астрономического общества Монтелимара поприветствовал их, но молча, кивком головы. Похоже, месье Орьянталь решил по-прежнему держаться в стороне ото всех, как на борту «Аржелеса».

— Это что же, он будет с нами? — спросил Марсель.

— Да, он, видимо, собирается всюду следом таскаться! — высказал свое мнение месье Дардантор.

— Думаю, — добавил Жан, — компания предусмотрительно запасется дополнительной провизией для него…

— Все бы вам шутить, месье Таконна! Все бы шутить! — покачал головой Кловис Дардантор. — Но кто знает, не окажется ли этот ученый муж полезным во время путешествия?.. Представьте, что караван сбился с пути. Разве он не найдет для нас верную дорогу? Что ему стоит сориентироваться по светилам?

Так вот какую пользу сможет принести месье Эсташ Орьянталь, если того потребуют обстоятельства!

Как и обещал месье Дардантор, пред— и послеполуденные часы были посвящены прогулкам по городу и его окрестностям.

Население Сайды — смешанное и составляет около трех тысяч жителей, из коих шестая часть — французы, двенадцатая — евреи, остальные — туземцы.

Местная община, ведущая свое происхождение от воинской части, стоявшей в Маскаре, была основана в 1854 году. Еще совсем недавно здесь простирались одни лишь руины захваченного и разрушенного французами старого города — опоясанного стенами четырехугольника, считавшегося одной из крепостей Абд аль-Кадера. Однако десять лет тому назад в двух километрах к юго-востоку от развалин, близ горы, вознесшейся вверх между Теллем и Великим Плато, на высоте девятисот метров, построили новый город, который омывается рекой Мениарен, берущей начало в глубоком ущелье.

Сайда, надо признать, являет собой всего лишь копию Сен-Дени-дю-Сига и Маскары. И в этом городе — то же сосуществование современной системы управления и туземных обычаев, те же неизменные мировой судья, сборщик земельных налогов, лесничие и традиционное арабское бюро. И ни одного памятника, никакого своеобразия — ничего, что радовало бы глаз! Впрочем, оно и не удивительно: ведь селению так мало лет!

Месье Дардантор не думал досадовать по поводу вышесказанного. Он и так утолил свою любознательность, а вернее сказать, насладился видом мельниц и лесопилен, где оглушительный стук и нестерпимый стальной визг услаждали слух перпиньянца, в котором сразу же проснулись инстинкты промышленника. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что не попал в Сайду в среду, в день большого базара, когда арабы продают великолепную шерсть. А вообще склонность месье Дардантора восхищаться всем виденным ничуть не ослабела до самого конца путешествия.

К счастью, пейзажи в окрестностях Сайды просто очаровательны и живописностью своей особенно притягательны для художника. Роскошные виноградники соседствуют с садами, в которых встречаются разнообразнейшие представители алжирской флоры. Как и многие другие районы этой французской колонии, сайдская равнина весьма плодородна. Пятьсот тысяч гектаров отведены под альфу. Плотина Уэд-Мениарен снабжает возделываемые земли водой, что обеспечивает высокие урожаи. К тому же сей край богат и карьерами, где в больших количествах добывается мрамор с желтоватыми прожилками.

И месье Дардантор произнес:

— Как же это получается, что такая страна, как Алжир, не может сама обеспечить себя всем необходимым?

— Беда заключается в чрезмерной численности чиновников, — объяснил Жан, — и недостаточной — колонистов. Хотя их тут, скорее всего, задушили бы: так сказать, прополка сорняков!

Друзья прошли еще два километра на северо-запад от Сайды. Там, на склоне горы у реки Мениарен, сохранились руины крепости знаменитого завоевателя, которого, в конце концов, постигла участь всех захватчиков.

В гостиницу наши туристы вернулись к обеду и, подкрепившись, разошлись по своим номерам, чтобы закончить приготовления к отъезду.

Если Жану пришлось подсчитывать и обретения, и потери, то Марсель смог записать в свой актив удачу: ему представилась возможность поговорить с Луизой и поблагодарить ее за заботу.

— Когда я увидела вас безжизненным, почти бездыханным, я подумала, что… Нет, мне никогда не забыть… — молвила девушка.

Надо признать, эти несколько слов таили в себе несколько иной смысл, чем просто воспоминание о случившемся.

ГЛАВА XII, в которой караван покидает Сайду и прибывает в Дайю

На следующий день за час до отправления каравана его вспомогательный персонал, повозки и животные ожидали на вокзале туристов. Агент компании Деривас отдавал последние распоряжения, в то время как араб Моктани заканчивал седлать для него коня. Три шарабана и тележка стояли в глубине двора, возницы уже сидели на козлах, готовые тронуться в путь. Дюжина лошадей и мулов фыркали и перебирали ногами, а два мирных верблюда в богатой сбруе лежали на земле. Пятеро нанятых на время экскурсии туземцев в белых бурнусах неподвижно сидели на корточках в углу двора в ожидании сигнала к отправлению.

Вместе с группой Дардантора караван насчитывал пятнадцать туристов: семь путешественников, включая месье Орьянталя, которые появились в Сайде два дня тому назад, тоже выразили желание принять участие в столь удачно организованной экскурсии. Поскольку среди вновь прибывших женщин не было, то прекрасную половину человеческого рода по-прежнему представляли только мадам Элиссан с дочерью и мадам Дезирандель.

Кловис Дардантор и его спутники первыми пришли на вокзал, затем подошли и другие, в основном жители Орана, среди которых оказалось несколько знакомых мадам Элиссан.

Месье Эсташ Орьянталь, с подзорной трубой за спиной и с дорожным мешком в руке, поздоровался с экс-пассажирами «Аржелеса».

— Вы с нами? — улыбаясь, спросил месье Дардантор.

— Да, — ответил президент Астрономического общества Монтелимара.

— Вижу, вы не забыли свой оптический прибор. Это более чем кстати, поскольку нам еще понадобится глядеть в оба… если вдруг нашим проводникам вздумается наплевать на нашу участь.

Возмущенный вульгаризмом, суровый Патрик отвернулся, а перпиньянец и монтелимарец крепко пожали друг другу руки.

Марсель крутился у семьи Элиссан, матери и дочери, пытаясь забрать у женщин ручную кладь. Месье Дезирандель следил, чтобы грузы были уложены в повозку как надо. Агафокл от нечего делать дразнил своего мула, яростно шевелившего ушами. Жан гадал, что будет через полмесяца, когда закончится странствие по южнооранским землям.

Первый крытый шарабан с мягкими сиденьями заняли мадам Элиссан с дочерью и супруги Дезирандель. Во втором и третьем устроились пятеро туристов, предпочитавших удобства и покой острым ощущениям верховой езды.