Клуб червонных валетов

— И… — полюбопытствовал Рокамболь, — виделись ли вы снова с Дай Натха, дядя?

— Вчера, — ответил баронет.

— Она в Париже?

— Два дня, она дожидается.

И при этих словах на губах сэра Вильямса показалась адская улыбка.

Рокамболь понял, что маркиза Ван-Гоп осуждена на смерть за пять миллионов пятьсот тысяч ливров.

Баронет пил кофе маленькими глотками, закуривая уже третью сигару.

— Дядя, — спросил Рокамболь, — можно спросить тебя еще об одном?

— Я сказал тебе все, что мог.

— Относительно маркизы: я понимаю ту ужасную драму, которую вы ей готовите. Но что это за госпожа Маласси?

— Это, — ответил баронет, — один из эпизодов этой ужасной драмы, как ты говорил. По виду госпожа Маласси не имеет ничего общего с маркизой Ван-Гоп, в сущности, — эти две дамы идут рука об руку.

— Как!? — вскрикнул Рокамболь.

— Маркиз Ван-Гоп связан с герцогом де Шато-Мальи.

— Он его банкир, кажется?

— Во-первых. Затем еще кое-почему.

— Но мадам Маласси любовница герцога.

— Я это знаю.

— Герцог женится на ней. Если ему это только дозволят сделать. И таким образом, он лишит наследства своего племянника.

— Вас, верно, интересует его племянник?

— Нет, но он заплатит пятьсот тысяч франков, если его дядя умрет от удара.

— Пятьсот тысяч франков не пять миллионов. Индианка гораздо великодушнее.

— Как смотреть на вещи. Но у меня еще много оснований, чтобы вести эти два дела одновременно.

— А! — вырвалось у Рокамболя, который был очень заинтересован делом.

— Во-первых, — продолжал сэр Вильямс, — маркиз Ван-Гоп и его жена положительно не знают, в чем заключаются требования госпожи Маласси, и знают только то, что герцог влюблен в нее и что он имеет намерение жениться на ней. Маркиза любит Маласси как свою родную сестру и считает ее самой честной женщиной и желает от всего сердца видеть вдову женой герцога.

Но маркиз имеет больше оснований.

Маркиз любит свою жену и ревнует ее тень.

Племянник герцога был представлен к нему в дом два года назад и вздумал ухаживать за маркизой, через что и сделался смертельным врагом маркиза.

Маркиз Ван-Гоп, искренний друг старого герцога, и советовал ему жениться на госпоже Маласси.

— Это все? — спросил холодно Рокамболь. — До сих пор я, по правде сказать, не вижу еще основательных доводов вести и соединять эти два дела вместе.

— Это, пожалуй, верно. Но настоящая причина моих планов выясняется двумя словами: «Две женщины падают гораздо скорее, чем одна».

В тот день, когда Маласси полюбит, а она в таких годах, когда женщины не могут любить скрытно, она найдет нужным открыть о своей любви маркизе, которая, в свою очередь, будет так поражена этим, что откроется тоже госпоже Маласси.

— Все это очень верно, дядя, но…

— Но, — повторил баронет, наморщив бровь.

— Есть еще другая вещь.

— Может быть, только это последнее слово моего дела, и ты больше ничего не узнаешь.

И, сказав это, сэр Вильямс хладнокровно встал.

— После этого, — заметил Рокамболь, — имея в виду, что вы воплощенная мудрость, мне остается только просить вас извинить мне мою нескромность.

— Прощаю тебя, сын мой.

— А я прошу об одном слове. О пустяках… о цифрах.

— А ты хочешь знать о деньгах?

— Совершенно верно.

— Что ты хочешь знать?

— Дело в том, — начал негодяй, — что вы меня сделали вашим лейтенантом, и я управляю и даю после вас инструкции всем членам клуба червонных валетов.

Итак, было условлено, что половина всего поступает в вашу пользу, четверть мне и четверть членам клуба.

— То, что сказано, то уже сказано, мой сын.

— Будет ли то же самое и в деле Ван-Гоп — Маласси?

— Почти. То есть ты получишь миллион и миллион на остальных. Постой, знаешь, если хочешь, то мы не дадим ничего членам клуба.

— Идет. Но ведь это составляет только два миллиона?

— Потому что три миллиона я оставляю себе.

И баронет произнес эти слова таким тоном, что он не допускал противоречия.

Рокамболь молча опустил голову.

— Мой милый друг! — добавил баронет, — я рассчитываю через год жениться на вдове Армана де Кергаца и поднести ей достойную свадебную корзину.

Сказав эти слова, баронет застегнул наглухо свой сюртук.

— Позвони, — сказал он, — и вели отвезти меня. Когда Рокамболь исполнил это приказание, сэр Вильямс распорядился, чтобы его отвезли домой.

Доехав до предместья Сент-Оноре, он отпустил кучера и дал ему шесть франков на чай, а сам отправился пешком по направлению к улице Валуа.

Здесь он позвонил у одного дома и, когда привратник отворил ему дверь, вошел в него и, поднявшись по лестнице до пятого этажа, постучал в маленькую дверь.

— Кто там? — спросил чей-то женский голосок.

— Тот, кого вы ждете, — ответил сэр Вильямс.

И при этом он подумал: «Положительно будущая соперница Баккара живет немного высоко. Но она находится теперь накануне перехода из своей мансарды на подушки коляски. Так-то все идет в этом свете».

Дверь отворилась, и сэр Вильямс очутился лицом к лицу с одной из прелестнейших нимф.

Комната, куда только что вошел баронет, служила помещением пороку.

А перед ним стояла молоденькая девушка замечательной красоты. Ей было не больше восемнадцати лет. Ее звали Женни, а история ее жизни была очень обыкновенна и проста.

Шестнадцати лет она вышла из пансиона и осталась круглой сиротой, что и вынудило ее выйти замуж за своего опекуна, который отобрал ее состояние и вручил ей вместо него свою руку и старость.

Подобная жизнь не могла быть приятна молодой женщине, которая только что начинала жить.

Она долго не раздумывала и бежала от мужа.

Но нужно было же жить.

Это заставило Женни попробовать сначала счастье на мелких чиновниках и постепенно подниматься все выше и выше.

Ей повезло.

Женни была молода, грациозна, красива и настолько ловка, что через несколько времени ее уже начали замечать в свете, результатом чего было то, что один очень красивый молодой человек нанял ей прехорошенький отель в улице Лаффит и отдал в ее распоряжение грума и коляску.