Клуб для избранных

— Тетушка... — начала Шарлотта и тут же умолкла. Какой смысл продолжать? Тетя Мэри всегда была не от мира сего — с годами девочка усвоила эту горькую истину. Вот и сейчас она выдумала несуществующую тетю, чтобы спасти свою любимицу от перспективы сиротского приюта. «Но ведь такой женщины нет; значит, если тетя Мэри умрет, я действительно останусь одна на свете, — с горечью подумала девочка. — Она этого не осознает, а я не могу ей объяснить. Она попросту меня не поймет».

— И как зовут мою новую тетю? — как можно мягче поинтересовалась Шарлотта.

— Луиза. Луиза Мэй Олкотт, — с гордостью ответила Мэри, «Как это на нее похоже, — подумала девочка, едва сдерживая слезы. — Это же надо — выбрать мне в тети известную писательницу...»

Через два месяца Мэри умерла во сне. Шарлотта обнаружила ее утром. Она просидела у мертвого тела несколько часов и лишь затем вызвала полицию.

— Со мной живет тетя Луиза, — уверенно заявила Шарлотта, когда неделю спустя ее вызвали в опекунский совет. — Она очень добрая, милая женщина — в точности как тетя Мэри. Разумеется, наши поверенные хорошо ее знают.

Никто не усомнился в факте существования Луизы Олкотт. Каждый считал, что с ней знаком кто-то другой. Наверняка многие видели ее имя на счетах, которые она подписывала вместо несовершеннолетней племянницы. Разумеется, кто-то должен был заверить бумаги на опекунство. В действительности все эти юридические документы подписывались самой Шарлоттой — в таких случаях она старалась изменить свой детский почерк, — а потом возвращались к поверенным через Мэри.

Девочка включилась в игру, чтобы сделать приятное тетушке Мэри, как на протяжении многих лет подыгрывала ей в других обманах. Но те не содержали в себе ничего зловещего, этот же был чреват последствиями, о которых далекая от реальности библиотекарша попросту не задумывалась.

Она обстоятельно объяснила дочери, сколько денег лежит у них на счете и как заполнять чековую книжку, несколько раз напомнив, что это надлежит делать почерком несуществующей тети Луизы. Еще она показала Шарлотте обувные коробки с банкнотами, спрятанные под матрасом — в душе Мэри не слишком доверяла банкам. Это были все ее сбережения, результат многолетней тяжелой работы и жесточайшей экономии. Шарлотта изумилась, что денег так много — для нее тетушка никогда ничего не жалела.

Но вот она умерла, и Шарлотта осталась совсем одна. «Почему? — мысленно, а иногда и вслух восклицала она. — Это несправедливо!»

Врачи объяснили, что тетя была очень больна. Шарлотта не решалась спросить, чем. Она вообще старалась задавать поменьше вопросов, вести себя как можно более сдержанно во время встреч с поверенными, членами опекунского совета и врачами. Она понимала: если обнаружится, что она живет одна, ее живо препроводят в приют. А расставаться с родным домом девочке очень не хотелось.

Она сама устроила похороны — еще одна деталь реальности, о которой, по обыкновению, не позаботилась Мэри. Как ни странно, пришла уйма народу: школьные друзья Шарлотты с родителями, коллеги Мэри по библиотеке. Большинство присутствующих Шарлотта видела в первый раз и недоумевала: кто все эти люди?

Это были те, кто в разное время посетил библиотеку, ища там утешения. В основном их визиты пришлись на годы войны. Безутешные вдовы, искалеченные солдаты, матери, потерявшие сыновей, невесты, которым так и не суждено было дождаться своих возлюбленных с фронта, — все они помнили отзывчивость Мэри, ее готовность прийти на помощь. Она всегда знала, какая книга окажется самой подходящей в данном случае, и с робкой улыбкой вручала ее читателю или читательнице. После войны многие забыли дорогу в библиотеку, но помнили Мэри. И поэтому пришли с ней проститься.

Три недели Шарлотта молча пыталась примириться со своей утратой, свыкнуться с чувством одиночества и скорби. На двадцать первый день она с ужасом поняла, что ждет, когда тетя Луиза придет и утешит ее.

— Но ведь никакой тети Луизы нет! — завопила девочка так, что задрожали стены. — Ни тети Луизы, ни тети Мэри. Никого...

Наконец-то она смогла слезами облегчить свое горе. Проплакав несколько часов, Шарлотта почувствовала, что изнемогает от слабости. Но эти слезы вернули ее к жизни.

«Я одна на свете, — рассуждала она. — Впереди вся жизнь.

Если бы не тетя Мэри, которая позаботилась о том, чтобы меня не выкинули из этого дома и никого ко мне не подселили, неизвестно, что бы со мной стало. В память о ней, о ее великой любви и доброте я обязана жить».

На следующий день Шарлотта пришла в школу. На вопросы она вежливо, но не вдаваясь в детали, отвечала, что они с тетей Луизой «отлично ладят».

А еще через три недели Шарлотте позвонил один из ее поверенных. Оказывается, Мэри оставила для нее письмо, которое полагалось вручить адресату через полтора месяца после ее смерти.

Письмо начиналось так: «Дорогая доченька...»

Дальше Мэри писала о том, как в Валентинов день 1945 года познакомилась с юным Джоном (Максом), как боялась рассказать людям правду из опасения, что пострадает Шарлотта. Короткое послание было проникнуто любовью — всепоглощающей любовью, которую все эти годы носила в своем сердце Мэри.

— Мамочка, — прошептала Шарлотта сквозь слезы, и листок задрожал у нее в руке. — Я люблю тебя, мамочка...

Глава 24

Поговорив с Эриком, Джеймс отправился к Лесли.

— Привет, — сказала она, открывая дверь, прежде чем он успел воспользоваться своим ключом. — А это что? — Она кивнула на большой черный портфель у него в руках.

— Работа, — лаконично пояснил Джеймс.

Он собирался провести выходные у Лесли. Формально она была свободна от дежурства, но это означало лишь, что она будет ночевать дома, а в больницу все же забежит и в субботу, и в воскресенье.

— Работа? — смеясь, переспросила она.

— Ну да. Я, как и ты, работаю даже в выходные. Мне как раз хватит времени, пока ты будешь совершать утренний обход. Тем более что зачастую он растягивается на весь день, — усмехнулся Джеймс. Если это и было преувеличением, то лишь отчасти. — Как служба?

Девушка улыбнулась. Ей было приятно, что он интересуется ее работой. Она подробно рассказывала ему о своих пациентах. Иногда, когда речь шла о неблагополучном исходе, Лесли плакала, и тогда Джеймс утешал ее, гладя по мягким каштановым волосам.