Клуб «Эсперо». Ангел пустыни. По обе стороны Днестра
Шрифт:
СПРАВКА
Старшему инспектору УУР ГУВД Мосгорисполкома майору милиции Голубеву А. В.
В связи с вашим требованием па Карякина Валентина Семеновича, уроженца г. Загорска Московской области, 1932 г. рождения, оперативно-справочный отдел УВД Мособлисполкома сообщает:
1. Карякин В. С. 5/XII-1956 г. городским судом г. Загорска был осужден к 15 годам лишения свободы по ст. 4 Указа ПВС СССР [16] от
4.VI— 1947 г.
2. Судом НТК 47 22/Х—1958 г. по ст. 82, часть I УК РСФСР приговорен к 17 годам
3. Красноярским крайсудом 20/XII—1960 г. по ст. 82 часть I приговорен к 15 годам лишения свободы с присоединением неотбытого срока по приговору от 22/Х—1958 г
Помилован по Указу ПВС РСФСР от 30/XI—1972 г Освобожден из мест заключения Красноярского края I9/XII —1972 г
Справку наводил(а)(подпись)
16
ПВС — сокращенно Президиум Верховного Совета.
Полковник Ломакин, нацепив очки, склонил седую, коротко остриженную голову над документами, которые только что положил перед ним Голубев. Сидящие в кабинете Голубев, Шатохин и Чобу молча наблюдали, как меняется по мере чтения выражение лица начальника. На нем можно было прочитать и удивление, и удовлетворение, и озабоченность...
— Интересная информация,— произнес он наконец, — и любопытная, ничего не скажешь. Отчаянный парень, оказывается, наш фигурант. Пятнадцать лет отхватил... Да еще два побега. Всего шестнадцать лет отмотал... Многовато...
— Было, значит, за что, Владимир Николаевич, — сказал Голубев. — Хищение государственной собственности в особо крупных размерах.
— Да, было, — задумчиво повторил полковник. — Однако это уже прошлое. Не будем пока делать далеко идущие выводы. Нам нужны факты, новые свежие факты, а их пока нет.
— Как нет, товарищ полковник? А эти картины и прочее, что Карякин сдал в комиссионный? И эта встреча подозрительная с иностранными дипломатами? — Чобу хотел еще что-то сказать, но его перебил Шатохин:
— А про вино ты забыл, Степан?
— Какое вино? — удивленно приподнял бровь Ломакин.
— О котором Сейфулин показывал. Хорошее, между прочим, вино, Владимир Николаевич, можете мне поверить. Сам пробовал. Степан привозил из своей солнечной Молдавии. «Букет Молдавии» называется. Вполне соответствует... Раздавили и мы бутылочку...
— Небось, в служебное время? — полковник подозрительно покосился на Шатохина. — Однако при чем тут этот «Букет»?
— А при том, что наш фигурант привез его из Молдавии, — ответил только на вторую часть вопроса Шатохин.
— Почему именно из Молдавии? Может, здесь купил, или подарил кто-нибудь.
— Нет, Владимир Николаевич, летал он недавно туда, в Кишинев. Мы корешки билетов в авиакассах проверили. Работенка была с этими корешками.
— Так бы сразу и сказал, — проворчал полковник, — а то тянешь резину, — однако по лицу его было видно, что он доволен. — Сообразили. — Он полистал блокнот со своими записями. — Давайте порассуждаем. Карякин сдает в магазин картины, вазу и так далее. Вещи все редкие, ценные. Откуда они у него?
— Скорее всего, оттуда, откуда и лампада, — подал реплику Чобу.
— Насколько я понимаю, товарищ старший лейтенант, — не без сарказма ответил полковник, — в церквах скульптур с голыми бабами, простите, — обнаженными дамами, не держат.
— Я не
это хотел сказать, — смущенно поправился Чобу, — а то, что эти вещи тоже ворованные. Как и та лампада, которую у него динамисты увели. — Чобу стоял на своем.— С лампадой нам еще предстоит разобраться. Однако связь, безусловно, прослеживается, пока легонькая такая, пунктирная...
— Да чего тут голову ломать, — раздался голос до сих пор молчавшего Голубева. — Надо Кишинев запросить, пусть поинтересуются, украли ли этих сабинянок, а если нет — у кого Карякин мог их приобрести. Он же сразу после приезда из Кишинева сдал вещи в комиссионный магазин. Я тоже считаю: есть связь между лампадой и сабинянками, и не только это. Я бы добавил и доску, которую у англичанина изъяли, «Ангела пустыни». За одно звено ухватимся — и всю цепочку вытянем. Если этот Карякин и не причастен к кражам, все равно им надо заняться вплотную.
— Правильно мыслишь, Алексей Васильевич, — согласился полковник.— И его дамой, Рагозина, кажется, ее фамилия? Что, кстати, о ней слышно?
— Есть кое-что, и весьма любопытное. — Голубев открыл свой «дипломат», извлек из него блокнот, быстро пробежал записи:
— Рагозина Татьяна Максимовна, 26 лет, родилась в Москве, была замужем, разошлась несколько лет назад. Живет одна в кооперативной квартире. Детей нет. Отец ее долгое время с семьей находился на загранработе в системе внешторга. Сейчас на пенсии. Училась на искусствоведческом отделении МГУ, не окончила. Постоянно нигде не служит, однако компров не установлено. Время от времени работает в качестве переводчицы на иностранных выставках и международных фестивалях. Судя по всему, любовница Карякина.
— От любовницы до сообщницы всего один шаг, — задумчиво изрек полковник. — В искусстве эта дамочка, видимо, неплохо разбирается. Кстати, с какого курса она ушла... или ее ушли?
— С четвертого, Владимир Николаевич. После замужества. Сама подала заявление, неплохо занималась.
— Тем более, — продолжал вслух размышлять Ломакин. — Да еще иностранными языками владеет. Лучшего консультанта этому Карякину не сыскать. Неплохо устроился. И красивая, говорите, женщина?
— И даже весьма, Владимир Николаевич, — с готовностью ответил Шатохин. — Я вот даже хотел Степану адресок дать. Отказывается.
— И зря отказывается, — Ломакин усмехнулся. — Адрес этот нам еще пригодится. Однако сейчас нас больше ее друг интересует. Пора с ним познакомиться поближе. Алексей Васильевич, — повернулся он к Голубеву, — свяжитесь с прокуратурой, надо получить санкцию на обыск. Хотя, возможно, — после паузы заметил полковник, — до обыска дело не дойдет. Он парень битый-перебитый, как-никак шестнадцать лет отгрохал. Думаю пойдет на откровенный разговор. А если нет — тем хуже для него. И сделайте по возможности так, чтобы на его работе и дома ни о чем не догадывались.
Рядом с белым «Запорожцем» затормозила черная «Волга». Выскочивший из нее мужчина рывком открыл дверь «Запорожца», сел рядом с водителем и что-то ему сказал. Вспыхнул зеленый свет, пропуская поток машин, и вскоре «Запорожец» и «Волга» остановились возле высокого желтого здания на Петровке.
— Здравствуйте, Карякин, — приветствовал водителя «Запорожца» сидящий за столом. — Моя фамилия Голубев, старший инспектор МУРа. Садитесь поближе.
Карякин не последовал приглашению. Он с любопытством оглядывал комнату и, заметив на стене несколько икон, подошел к ним поближе.