Клуб отъявленных негодяек

— Не знаю, — пискнула она, хотя даже не была уверена в том, что Лиза спрашивала про Андрея.

Лиза опустила взгляд на перчатки Крисси, и та мигом завела руки за спину. У Лизы передник и перчатки были красными, будто специально подобранными под дурацкий бант на низком хвосте.

Лиза на всякий случай заглянула за угол. Крисси сделала то же самое, но Крика нигде не было.

— Уже убег, паршивец.

— Кто? — не вовремя спохватилась Крисси, что нужно сделать вид, будто никакого Крика рядом с ней только что не было.

Лиза ничего не ответила и еще раз посмотрела на Крисси. Та стойко выдержала взгляд, придав лицу выражение крайней степени непонимания. Лиза ушла и Крисси выдохнула. Под ее грозным взглядом она начинала понимать, почему Крик так боится ее гнева.

Подождав, пока каблучки Лизы перестанут цокать о кафель и она выйдет в зал столовой, Крисси повернулась к раковине. Если посуду перестанут подносить, то она быстро справится и будет свободна.

— Ушла?

Крисси обернулась и снова увидела Крика.

— Ты как так исчез?

— Быстро бегаю, — сказал Крик, но Крисси не удовлетворилась ответом.

Быстро бегать может каждый, особенно в таких стрессовых обстоятельствах. Но Крик исчез почти мгновенно.

Уловив, что Крисси недовольна ответом, он пояснил:

— Это моя сверхспособность. Быстро бегать.

Крисси хихикнула, вопреки желанию быть холодной и черствой, пока Крик не перестанет в первую очередь думать о Лизе, а не о ней.

— Вижу, тебе эта способность очень нужна.

Крик не ответил. Шум воды заглушил его шаги и Крисси не заметила, как он вплотную подошел к ней сзади и обнял за талию. Она дернула плечом, но эта жалкая попытка не помогла ей высвободиться. Крик положил подбородок ей на плечо и, чмокнув в щеку, спросил:

— Ты не злишься?

— На что?! — спросила Крисси слишком злобно.

Крик не отстранился, но и на вопрос отвечать не стал. Ощущая прижатую к спине мужскую грудь, Крисси действительно не могла злиться. По крайней мере долго злиться. Наверное, Крик почувствовал, как расслабились ее плечи.

— После того, как нас отпустят, будет еще час до отбоя. Ты придешь?

Крисси снова повела плечом, но теперь это был отнюдь не раздраженный жест.

— А куда ты в этот раз денешь своих соседей?

— Скажу, чтобы книжку в библиотеке почитали.

Крисси улыбнулась, не особо веря, что ребята, с которыми Крик делил комнату, такие книголюбы. Но он снова поцеловал ее в щеку, теперь гораздо ближе к губам, и Крисси сказала:

— Ладно, приду.

Оля

Для Оли двадцать первое декабря было замечательной датой не только потому, что сегодня был последний экзамен. Но и потому, что это был ее день рождения. Конечно, любая девочка, даже такая, как Оля, хотела бы, чтобы ее восемнадцатилетие отметилось как-нибудь более кутежно. Но Оля перестала воспринимать свой день рождения, как большой праздник, еще с того года, как у нее появились младшие братья.

Все экзамены она сдала на пятерки и даже немного из-за этого расстроилась. Ни один из них не был особо сложным и потому Оля не могла по-настоящему порадоваться за свой успех. Зато Крисси, которая ни за один экзамен не получила отметки выше тройки (но и ниже тоже), была самым счастливым человеком на планете Земля. Теперь до бала-маскарада оставалось всего четыре дня и Крисси устроила настоящий марафон, который заключался в том, чтобы каждый день делать минимум по две праздничные прически и два макияжа. Это было необходимо, чтобы на само мероприятие быть уверенной какой вариант предпочесть.

Оля тоже ждала бал, но больше она предвкушала следующий после этого день. День, когда она поедет на каникулы и почти четыре недели проведет дома, с семьей. Конечно, КОН уже тоже стал ей родным. Она привыкла к Нике и Крисси, к занятиям, еде в столовой и даже к Инге Анатольевне. Но за родным домом Оля по-настоящему соскучилась.

Оля шла по коридору первого учебного корпуса, смотря себе под ноги. Каждый раз ее взгляд пленил темный паркет, которым был устелен пол учебных корпусов.

Она уже минут пять как вышла с последнего экзамена. Ребята разных курсов проходили мимо Оли, кто по одному, кто парочкой, а кто целыми группами. Почти все они улыбались и о чем-то разговаривали. Никого Оля намеренно не подслушивала, но в конце коридора у нее сложилось впечатление, что все находятся в приподнятом настроении. У всех закончились экзамены и последние в этом семестре денечки хотелось провести так, чтобы ни один учебник, тетрадь или даже карандаш не попались на глаза.

Мечтательной улыбкой светилась и Оля. В длинной юбке из полупрозрачного материала она чувствовала себя призраком, летящим по коридору старинного дворца — так легко ей было, что, казалось, ноги вовсе не касаются пола.

Вдруг из-за поворота показался Миша и Оля замерла. Пару раз они встречались после того, как вместе ходили в лес. Но наяву — ни разу. Миша был так сосредоточен, что не сразу заметил Олю. Его брови были сдвинуты к переносице, очки съехали на нос, но Миша этого будто бы и не заметил. В руках он сжимал какую-то толстую папку. В этом коридоре он был единственным, кто не улыбался, что было странно. Когда сессия заканчивается, улыбка — это естественная реакция организма. Ходить мрачными разрешается только преподавателям, которым предстоит еще проверять работы.

Если бы Оля не остановилась, чем стала выделяться среди вяло плетущихся ребят, то Миша точно ее не заметил. Но теперь их взгляды пересеклись. Оля вытянула шею, будто пытаясь стать более заметной. Она даже помахала Мише, но тот не замедлил шаг.

Но он точно ее увидел! Посмотрел прямо в глаза этим своим хмурым взглядом, который в какой-то степени ему даже шел. Но не остановился. Олю такое поведение ошарашило. Может, ей показалось, но, кажется, Миша что-то ей сказал — прошептал одними губами. Но Оля не умела читать по губам, да и не видела в этом смысла.

Будь она чуть более дерзкой, то непременно прошествовала за Мишей и потребовала разъяснений, почему это она стала не достойна даже приветствия. Но Оля как стояла, так и продолжала стоять, разглядывая красно-коричневую гусиную лапку, на форменной жилетке Миши.

Ну и что это было? Неужели так сложно остановиться и сказать: «привет»? Даже если он так безумно занят, то мог сделать это и не останавливаясь. Оля пожала плечами, говоря себе, что ей все равно. Если бы эту мысль услышала Ника, то тут же выкрикнула бы «ложь!». К тому же Оля не верила в то, что до сегодняшнего момента Миша не выяснил, когда у нее день рождения. Она, правда, тоже не задавалась вопросом, в какой день родился Миша, но, блин, он мог бы и поднапрячься.

Лапка все удалялась и только когда стало невозможным разобрать — где красная часть узора, а где коричневая, Оля решила, что пора выходить из оцепенения. Когда она двинулась, Миша в противоположном конце коридора остановился. Точнее, его остановили.

— Михаил Русланович… — обратился к нему проходящий мимо студент.

Оля уже завернула за угол и не могла слышать продолжения фразы. То, что обращались к Мише, было очевидно. Но кто и зачем это делает осталось неизвестным. Может, в КОНе принято обращаться к старшекурсникам на «вы» и по имени-отчеству? Глупости. Или, может, они с друзьями договорились называть друг друга по отчеству, типа это их общий прикол. Да, такое вполне возможно. Даже с Никой и Крисси они иногда так переговаривались. Например, Крисси говорила: «Ольга Сергеевна, твою мать!», когда Оля случайно роняла ее тени и те крошились, как песочное печенье.