Клуб "Твайлайт" Часть 2

– Я понимаю, - сказала Марина.

– Хочу загладить свою вину. Грядут выходные. Давайте отдохнём от дел. Сплаваем на маяк, к моим друзьям.

– Ура!
– завопил Игнат.
– Наедимся мидий до отвала!

– Борис?

– Нет я пас. Готовлюсь к открытию.

– Марина, вы не против?

– Нет, - удивлённо ответила Марина.
– У меня-то как раз никаких дел.

Кардашев внимательно посмотрел на неё и сказал:

– Тогда договорились.

***

Ренат позвонил через неделю. Сухо сказал в трубку:

– Не припоминаю, чтобы я тебя увольнял. Подъедь, поговорим.

Вадим подъехал. В коридоре у офиса его заметила Колесова, выходящая из своего кабинета с ворохом эскизов.

– Вадь!

– Надя.

– Атос, что происходит?
– Колесова чуть не плача схватила его за руку, роняя эскизы.
– Что стряслось? Где ты был? Трубку не берёшь, не открываешь!

– Наденька, нам надо поговорить. Мне нужно тебе кое-что рассказать. Когда ты сможешь?

– Да всегда! Ты к нему?

– Да.

– Он злой. Очень. У нас тут ад кромешный.

– Я знаю.

– Что же такое... творите, мушкетёры?!

– Наденька, мы давно уже не мушкетёры, - Вадим улыбнулся, растянув губы, зашёл в кабинет Муратова.

Ренат развернулся в кресле от окна. Не стал, к облегчению Вадима, продолжать ТОТ разговор, холодно бросил:

– Считай это отпуском за свой счёт. Вычту из оклада. Теперь решай. Остаёшься в 'Твайлайте' или уходишь? Я не настолько глуп, чтобы терять нужных мне людей, знающих от и до бизнес, из-за... личных недопониманий. Если решишь уйти, закончи завязанные на тебе проекты, обучи преемника. Мы с тобой не мальчики малолетние, чтобы рушить наработанное в угоду эмоциям. Ну?

Вадим думал. Если остаться в клубе, не придётся продавать квартиру, чтобы открыть свой бизнес. Да и 'Твайлайт' уже прочно врос в сердце. Его сетевые проекты приносят только деньги, но не удовольствие. Но как разграничить личное и рабочее, если они с Ренатом до сих пор всё делали вместе?

Ренат, видимо, подумал о том же, усмехнулся:

– Каждый будет заниматься своими проектами. При сотрудниках никаких... разборок. Мне тоже плевать, что там у тебя за стенами клуба, Ярник. Просто работай. Я уезжаю на несколько дней к своим. Маме стало хуже, положили в больницу.

– Тёте Наде...?
– вскинулся Вадим, смутился.

Ренат сделал вид, что не заметил его порыва. Им будет очень трудно разграничить личное и рабочее.

– Да. Презентацию я провёл. Администрация нас поддерживает: двадцать процентов расходов город берёт на себя, первые два года - минимальная аренда с учётом наших затрат на ремонт театра. Дядя обещал выбить кое-какие дотации из краевого бюджета. Ещё двадцать - спонсоры. Но главная наша надежда - инвесторский пул. Подключай всех, кого только можешь с минимальной долей. Есть один магазин одежды, кафе и два ресторана с перспективой хорошего оборота в районе театра. В Пассаже на Высоцкого открывается мульти-галерея. Узнай, кто владелец, под кем ходят, почём вопрос размещения рекламы. Я на связи.

Надя ждала Ярника в 'Кружке Мира'.

– Вадик, что?

– Марина здесь, в Мергелевске.

– Михеева?

Колесова откинулась на спинку диванчика, уронила руки на колени:

– Ну, я могла бы и догадаться! Криптонит.

– Что?

– Не обращай внимания, мысли вслух. А разве она не за границей живёт?

Вадим рассказал всё, что знал, даже суховато изложил суть их с Ренатом 'разговора' у Веры Алексеевны. Надя слушала молча, с болезненной гримасой, потом закрыла лицо руками и застонала:

– Муратов, как же ты меня подвёл, опять!

– Ты о чём?

– Я же говорю, не обращай внимания. Ты с ней уже разговаривал?

...
– Вадим? Как ты меня нашёл?

– Случайно. Это правда.

Марина бросила взгляд через плечо, на дом Рената, и пожала плечами.

– Ты знаешь, кто твой сосед?
– спросил Вадим.

– Конечно. А он?

– Да.

– Действительно, чего я спрашиваю? Он, случайно, не из-за меня тут не появляется?

– Из-за тебя.

– Что ж, - она покачала в руке плетёную корзинку.
– Извинись перед ним за доставленные неудобства. Передай, это не надолго.

– Это всё, что ты хочешь ему сказать?

– Да. И тебе тоже.... Нет, хочу добавить. Наш договор с Андреем Эльмировичем ещё в силе. Было несколько отступлений... я взяла на себя смелость... но спустя десять лет, думаю, имею право на некоторые вольности. Самый главный пункт нашего с Андреем Эльмировичем бессрочного, - она подчеркнула это слово интонацией, - договора я не нарушаю. Я умею быть благодарной и обязательно всё... компенсирую. Скажи... ему... Ренату... что наше соседство - это случайность. Я совершенно случайно здесь оказалась. Я просто... стараюсь выжить. А мир тесен.

– Марина, какого... фака ты мне это говоришь?
– слова Вадима прозвучали грубо, но он не стал смягчать.

– Я тебе намекаю, чтобы ты ко мне не приближался особо... тоже. Я же знаю, где ты, там и Ренат. Хочешь, чтобы я самый главный пункт нарушила?

– Мы с Муратовым больше не друзья!

– Печально слышать. Мы с тобой тоже никогда не дружили.

– Не буду спорить, - у Вадима вдруг сорвался голос.

Марина подняла на него удивлённые глаза, впервые с начала их разговора. Они стояли у калитки. Она шла куда-то с корзинкой. На ней было яркое жёлтое платье без рукавов с юбкой колоколом. В голубых глазах отражалось небо... или море. Теперь Вадим хорошо видел, как она изменилась. Скулы и подбородок заострились, не было больше круглых щёчек с ямочками. Волосы играли на солнце всеми оттенками оранжево-красного. Он вспомнил слова Рената, сказанные ещё тогда, в самом разгаре их с Мариной отношений: 'Понимаешь, брат, тут такое дело. Один мужик, вот как ты, пройдёт мимо, фыркнет, мол, морковка конопатая. А другой - бац, и наповал. Как хорошо, что ты у меня ледяной друг'. В университете, с того самого момента, как Муратов решительно объявил всем о своей любви к рыжей первокурснице, Ярник старался просто не смотреть на Марину. Это помогало. Но теперь он будет смотреть, имеет право.

– Я и сейчас не собираюсь с тобой... дружить.

– Уходи.

– Хорошо. До завтра. Я буду приезжать и стоять здесь, у поворота. Как созреешь, приходи.

– Да, несколько раз, - сказал Вадим, морщась.
– Она не очень настроена общаться. У неё сейчас новая жизнь. Я - воспоминание о плохом.

– Кто же тогда я?

– Ты тут при чём?

– При том. Ты просто не знаешь, как я виновата! Но мы были подругами, настоящими, понимаешь? Её невозможно было не любить, такая милая... искренняя... Ты помнишь, как она пела? Я всё время думала: вот не туда она пошла, не в ту профессию. Как в воду глядела... Муратов, Муратов... Была же надежда, что вырастет из него нормальный мужик. В клубе его все любили... ещё недавно. Куда ж тебя понесло, Д'Артаньян?... Ярничек, милый, возьми мне кофе! А я пока мысли в порядок приведу.

Вадим пошёл к стойке и остался дожидаться там заказа. Надя сидела на диванчике под нарисованной во всю стену картой мира с картинками-наклейками: кружки, чашки, бокалы и прочие ёмкости с национальными напитками. Колесова выглядела несчастной. Вадим не ожидал, что она будет так переживать.

– Мне нужно с ней увидеться! Дай мне её номер.

– Я его не знаю. Я поговорю с Мариной ещё раз. Не оставлю в покое, пока она не согласится на нормальное общение.

– Ты считаешь, мы имеем право её... доставать?