Клубничное убийство

– Господи, вы кто? – смеясь, спросила та.

Пеструхин задумался. Действительно, кто он? Тут ему в голову пришла мысль о визитных карточках. Он полез во внутренний карман пиджака и – о, счастье! – действительно нашел там пачку визиток. Он и не подумал, что это не его личные визитки, а те, которые он получил от разных людей в момент знакомства. Взял верхнюю, заглянул в нее, отдал ее женщине и представился:

– Иван Петрович Огузкин, маркетолог. Прошу любить и жаловать.

Несмотря на пришибленный вид, маркетолог дамам понравился, и они еще долго шушукались, прикидывая, стоит ли приглашать его танцевать, когда заиграет подходящая музыка.

Пеструхин между тем отправился дальше, и поскольку путь его пролегал по залу, полному народа, он то и дело попадал в мелкие неприятные истории, которые пытался замять с помощью обаятельных улыбок. При этом он направо и налево раздавал визитные карточки – не без внутренней дрожи. Потому что каждый раз оказывалось, что зовут его как‑то по‑другому, а правда это или нет, он не помнил. Пожилой паре он представился инженером Мухиным, компании молодых людей – бухгалтером Десяткиным, а одной роскошной женщине с длинной челкой – финансовым директором Карапетяном.

Когда телефон Зимина отключился, его шофер Анд‑рюша немедленно поднял на ноги всех своих. «Свои» быстро выяснили, что перед тем, как исчезнуть, босс был замечен в компании его собственного помощника Валерия и вице‑президента Антона Балязина. После того как Зимин исчез, Валерия тоже больше никто не видел. Войти и выйти из здания, минуя охрану, можно было только через черный ход, хотя найти его не так‑то просто. За главным же входом следили бдительные охранники. Представители службы безопасности холдинга принялись искать Балязина, чтобы с пристрастием допросить.

Впрочем, даже под страхом смертной казни Балязин сейчас вряд л и мог сказать что‑нибудь путное. Дело в том, что добрые друзья из рекламного отдела напоили главного аналитика отваром сушеных мухоморов и пообещали, что скоро ему станет хорошо и он увидит такие яркие картины, которые останутся в его памяти на всю жизнь. Через пять минут после этого праздничного обещания Балязин бросился в туалет, где его вывернуло наизнанку. Некоторое время он приводил в порядок свое отражение в зеркале, потом нетвердой походкой возвратился в зал. Однако мухоморы оказались коварными и успели отравить кровь вице‑президента. Ему стали чудиться всякие странные вещи, которых в реальной жизни, как он полагал, быть не могло.

Сначала он увидел драку. Какая‑то женщина с короткими криками, какие обычно издают лесорубы, вонзая топоры в стволы кедров, валит мужиков, раскидывая их в разные стороны, а потом по одному выбрасывает в предбанник. Балязин помотал головой, чтобы развеять наваждение, и отправился к столу выпить воды. После этого ему захотелось открыть какое‑нибудь окно и глотнуть свежего воздуха. Окон в холле не было. Тогда он прошел по коридору первого этажа, забрел в какое‑то служебное помещение, долго дергал раму и, наконец, по пояс вывалился на улицу, в безлюдный заснеженный двор, освещенный одиноким фонарем, который неприветливо таращился на него. Балязин сделал глубокий вдох и поежился. Снаружи было страшно и как‑то неуютно. Сверху на него взирала жуткая лысая луна. Чтобы получше рассмотреть ее, Балязин задрал голову… И сразу увидел ноги. Это были женские ноги, они висели у него над головой совершенно неподвижно – в чулках, туфлях, все как полагается. Ухмыльнувшись, он протянул руку и пощекотал правую щиколотку. Ноги немедленно подобрались, потом разогнулись, взвизгнули и… ударили Балязина по голове. Ойкнув, он завалился назад, хлопнулся на пол и некоторое время сердито потирал макушку, удивляясь, отчего это его галлюцинации такие агрессивные. Потом поднялся и попятился от окна. Ему показалось, что кто‑то там, за окном, прошипел: «Тащите, тащите, гады! Да смотрите, не уроните ее!» Он вышел в коридор и побрел обратно, чтобы присоединиться к ликующей толпе гостей.

По дороге ему встретился новый заместитель главного, Олег Валентинович Пеструхин. Он посмотрел на Балязина ясным взором, протянул руку и сказал:

– Добрый вечер. Разрешите представиться – Балязин, вице‑президент холдинга.

– Помилуйте, – опешил тот, ощутив слабость в коленках. – Вице‑президент – это я.

– Не может быть, – засмеялся Пеструхин. – У вас, верно, галлюцинации.

Он подал ошалевшему вице‑президенту его собственную визитную карточку и, похлопав по плечу, отправился дальше. «Какие странные видения, – подумал Балязин. – И нет в них ничего особо прекрасного. Убью этих гадов‑рекламщиков». На всякий случай он подошел к пожилой паре, с которой самозванец общался до него, и поинтересовался, с кем они имели честь разговаривать.

– Это инженер Мухин, – ответили ему. – Очень приятный человек, он рассказал нам бородатый анекдот, но в такой исключительной интерпретации!

«Господи, кто такой Мухин? – с ужасом думал бедняга, ощупывая голову, украшенную шишкой. – Почему, когда подходит один человек, мне кажется, что это кто‑то совершенно другой?! Невероятно». Повинуясь порыву, он позвонил «ноль три», продиктовал адрес и сообщил, имея в виду себя, что на вечеринке одному человеку стало очень плохо. У него сильная тошнота и видения. Позвонил – и тут же забыл об этом.

Как ребенок, который расчесывает до крови болезненный прыщик, Балязин продолжал следовать за своим кошмаром, и чем дальше, тем сильнее холодело его сердце. «Я отравился навсегда, – думал он. – Это не галлюцинации, это белая горячка».

Пеструхин между тем находился примерно в том же состоянии. В ужасе от того, что не помнит своего имени, адреса и всего остального, что так важно для всякого человека в здравом уме, он присел за маленький столик, на который официанты складывали чистые тарелки и ножи, и замер, истово копаясь в черных глубинах памяти.

Вице‑президент последовал за ним, подтащил поближе колченогий стул и уселся напротив. Пеструхин поглядел на него умильными глазами, достал из кармана визитку, бросил на нее короткий взгляд, затем протянул через стол руку и сказал:

– Разрешите представиться. Марина Николаевна Лихачева, начальник отдела сбыта.

– Очень приятно, Марина Николаевна, – ответил Балязин, замирая от ужаса. – Как ваши дела?

– Прекрасно, прекрасно. Я тут, видите ли, отдыхаю в уголке.

Официант, притащивший очередную стопку чистых тарелок, поставил ее на стол и, закатив глаза, шепнул своему напарнику:

– Эти корпоративные вечеринки – просто жуть малиновая. Напьются, накурятся всякой дряни, надышатся, нажуются… Я бы на месте нашего шеф‑повара не особенно парился. По‑моему, они все равно не понимают, что едят.

Алла Белоярова некоторое время стояла на одном месте, держа в руках пакет с календарем и сумочку Люси Антиповой. Ни секретарши, ни Милованова на горизонте не наблюдалось. Тогда она направилась к Яковкину, который весь вечер попадался ей на глаза с одной и той же женщиной – женой директора завода игристых вин, крупной шатенкой с красивыми формами и затуманенными глазами. Шатенка носила звучное имя Бэлла и вполне приятную фамилию Куприянова. Было ясно, что она любит свое тело, любит всех, кто обращает на нее внимание, любит своего мужа, который держится на расстоянии и присматривает за ней издали. Время от времени супруги обменивались понимающими взглядами. Это не мешало Яковкину вертеться поблизости и обхаживать Бэллу.

– Послушай, Ярослав, – обратилась Белоярова к своему ответственному секретарю, оттаскивая его в сторону. – Тут у меня сумочка Антиповой. Ты за ней последи, пока сама Антипова не вернется.

– Алл, но я не могу, – ответил тот, пританцовывая на месте. – Мне нужно будет ненадолго отлучиться.

– Ты уже отлучался, – зло заметила та. – Полагаю, не один. Смотри, чтобы тебе не надрали задницу.

По губам Яковкина скользнула сальная улыбка:

– Не беспокойся.

Белоярова не любила, когда что‑нибудь складывалось не так, как она задумала. Сумочка Антиповой по‑прежнему ей мешала. Поэтому вместо того чтобы отойти, она раздраженно спросила: