Клубок со змеями

— Снова бредни? — спросил он, и я узнал этот грозный глубокий голос. Видимо, это тот самый человек, что врезал мне недавно по щеке, когда я видел... видел...

...не знаю, что я видел...

— Да, — ответил я сиплым голосом и прочистил горло.

— Честно говоря, я и не удивлен, учитывая, в каком состоянии мы тебя нашли.

— Кто вы?

— А вот об этом потом. Сперва я хочу знать, кто ты?

Я откинулся назад на подушку и устало произнес:

— Саргон.

— Имя меня интересует в последнюю очередь, — голос воина оставался спокойным, но в нем послышались нетерпеливые нотки.

Я облизал сухие губы:

— Мне бы воды для начала.

— Ты получишь ее, и даже жратву, но только тогда, когда я выясню, кто ты такой, и что делал в пустыне, сверкая голым задом?

Я закрыл глаза. Мозг отчаянно соображал, что конкретно можно рассказать этому типу? Могу ли я ему довериться? Он обратился ко мне на аккадском языке, но он совершенно не походил ни на кассита, ни на вавилонянина, ни на ассирийца.

— Я торговец, — внезапно сказал я, открывая глаза и удивляясь, с какой легкостью далась мне эта ложь. Ведь раньше я никогда в своей жизни не врал. Ну, разве что слегка приукрашивал значимость своих трудов, чтобы немного повысить плату за постройку хижин.

— Вот как? Торговец, значит, — в его голосе сквозило явное недоверие и издевка.

— Да, именно торговец, — я посмотрел на него.

В глазах незнакомца появились веселые искорки.

— И как же ты очутился в пустыне а, торговец Саргон? Да еще и в таком неприглядном виде? Что, гули обобрали тебя до нитки? — и он захохотал, при этом ударив мощным кулаком по столу.

— Гули? — я непонимающе уставился на него.

Тот перестал смеяться, но продолжил улыбаться:

— Злобные существа пустыни. Любят питаться мертвечиной и воровать деньги, если зазеваешься. Дай-ка угадаю. Увидел среди дюн обнаженную девицу в-о-о-о-о-т с такими формами, — он развел руками, чертя в воздухе полукруг, — и твой разум поплыл прямо в ее нежные объятия. Ну, а потом... — он вновь залился громким смехом.

Я вновь облизал пересохшие губы. Лично мне было не до смеха. Я смутно припоминал, что я видел перед тем, как очутился в темных коридорах, а потом проснулся здесь. Я вспомнил, как видел его, стоявшего в проходе между барханами. Но это был не гуль, принявший форму соблазнительной женщины. Ничего соблазнительного там и в помине не было. Оскалившаяся собачья пасть, с вытекающей слюной. Желтые немигающие глаза. Крепкие львиные лапы с огромными острыми когтями и широкие крылья.

— Пазузу, — прошептал я, чувствуя, как бледнею лицом.

Воин перестал смеяться и внимательно посмотрел на меня:

— Что ты сказал?

— Пазузу, — повторил я дрожащим шепотом. — Я видел Пазузу.

— Никогда не слышал об этой твари. Как он выглядит хоть?

Я описал. Причем, в красках.

Воин усмехнулся в бороду:

— Должно быть, тебе нехило башку напекло, раз померещился подобный бред. Вот ты и орал вчера, словно тебя гиена за зад укусила.

— Я орал не из-за этого, — устало произнес я, даже не собираясь переубеждать его в неверии о существовании Пазузу.

— Да ну? — озорной огонек в его глазах вспыхнул с новой силой.

— Правда. Видение было настолько реальным... слишком реальным.

— И что же ты видел?

Я направил свой взор на крышу шатра. Ткань была плотной и выцветшей от времени, но не пропускала солнечный свет, так что внутри стоял сумрак. Однако он не мешал разглядеть обстановку.

— Коридор, — начал я после короткого молчания, — темный. Такой, что хоть глаз выколи. Мне казалось, словно я брожу по нему, подобно слепцу в поисках выхода. Я бежал ото змей, которых слышал в глухой тишине и непроницаемом мраке, — я перевел взгляд на собеседника. Он внимательно слушал. Улыбка исчезла с его лица, уступив место серьезному выражению. — Я свернул в другое ответвление в надежде выбраться из этого жуткого места. Но все оказалось только хуже. Выбранный коридор пропах зловонием, мертвой разлагающейся плотью и дерьмом. По стенам стекала какая-то мерзкая слизь. И тут я увидел это. Красные, большие глаза. Горячее дыхание Оно издавало звуки, по которым я, сперва, решил, что то корова или бык. И еще подумал — откуда ей или ему тут взяться? Но когда я протянул руку, чтобы удостовериться в своей догадке, то нащупал гладкую кожу, под которой угадывались мощные мускулы. Что бы это ни было, но оно не было коровой. Существо начало наступать на меня. Никогда не испытывал подобного ужаса. Потом я ощутил удар по лицу, — я дотронулся до места ушиба. Болеть он уже перестал. — Вот, собственно, и все.

— Интересно, — протянул воин, задумчиво поглаживая бороду. По его виду я догадался, что мои слова не остались для него пустой болтовней безумца из пустыни.

— Ты что-то знаешь об этом?

Он вздохнул, опершись локтем о стол и массируя лоб пальцами. Я терпеливо ждал его ответа. Наконец, он опустил руку, устремив на меня свой взгляд — ни намека на шуточки.

— Кое-что слышал, — медленно начал он. — Лет десять назад я повстречал одного человека. Как выяснилось, он был беглым рабом. Родом из какой-то заморской страны, я уже не помню точно. Кажется, он называл ее Аттика [51] . Еще совсем юнцом его словили и отправили рабовладельческим судном на остров посреди Великого моря [52] . Название острова я, к сожалению, опять-таки, подзабыл. Немало лет все же прошло. Так вот, раб говорил, что остров этот один из самых крупных в Великом море. Земли эти принадлежали, а, возможно, и сейчас принадлежат Минойскому царству, владыка которого живет в огромном дворце под названием Кносс. Хоромы поражают воображение своей красотой и размерами. А под этим самым дворцом находится не менее большой, но куда более запутанный Лабиринт. По словам беглого раба, наиболее крепких из пленников заставляли спускаться туда, чтобы сразиться с чудовищем на потеху знати.

51

Аттика — юго-восточная область в Центральной Греции. Буквально переводится как «прибрежная страна».

52

Великое море — Средиземное море.

Я непроизвольно сжал кулаки и не спускал с него глаз.

— Чудовище было на целый локоть выше самого крупного раба, имело бычью голову с мощным человеческим телом и питалось живыми людьми, — он сделал паузу, во время которой я вновь почувствовал громкое биение сердца, а затем продолжил, — они называли его Минотавр, что с их языка переводится, как бык Миноса, царя того острова.

Я нервно взглотнул:

— Так, значит, это было видение, посланное богами? А чудище и вправду существует?

Внезапно воин улыбнулся и развел руками:

— Не знаю, я же не провидец-дурачок. А насчет Минотавра... Сомневаюсь, что это правда. Тот беглый раб проделал немалый путь и претерпел множество лишений, чудом сбежав с острова в попытках достичь Ханаана [53] . После такого не мудрено тронуться башкой, — он постучал пальцем по виску, — кроме того, я вообще не склонен отрицать того, что он выдумал эту историю.

— Тогда откуда такой интерес к моему видению?

53

Ханаан — древнее название Палестины.

— Оно напомнило мне рассказ бедолаги. Только и всего.

— Только и всего? — недоверчиво переспросил я.

— Только и всего, — уверенно подтвердил воин.

— Ты не веришь в Пазузу и Минотавра, но веришь в гулей.

Он усмехнулся:

— Разве я говорил, что верю? Я никогда не встречал их, но заблудившиеся дурачки в пустыне, вроде тебя, частенько о гулях рассказывают, так что они давно стали частью здешних верований.

— Здесь, это где?

Он поднял руку, давая понять, чтобы я замолчал:

— Не сейчас. Вообще, мы слишком далеко ушли от темы в сторону чудищ и прочих безумных бредней...

— Я не безумец!

— Все безумцы так говорят.

«Может быть, он прав? Я и вправду сошел с ума? Вспомни, что рассказывали тебе вавилонские старожилы о тех, кто пропадал в песках, а затем каким-то чудом смог вернуться. Все они обезумели. И свел с ума их именно Пазузу!».

Я постарался отогнать эту мысль, как можно дальше, но она, подобно назойливому насекомому, прилетала обратно.