Клятва на крови

Бильбо не хотелось принимать участие в этом безумии. В книгах по военному искусству, которые он иногда читал, говорилось, что, если не можешь дать отпор превосходящим силам врага, надо уходить, и как можно дальше, чтобы, быть может, вернуться потом. Но бросить свой дом на разграбление этим варварам?! Все свои вещи хоббит все равно не увезет, да и где в такие времена найдешь свободного пони на продажу?

Он машинально упаковывал самое ценное: кое-какие бумаги, портреты родителей, немного серебра, клал в карманы деньги. Куда бежать? Родни за пределами Хоббитона у Бильбо не осталось…

И тут в дверь позвонили — настойчиво и громко.

Первой мыслью Бильбо было то, что сюда уже заявились гномы. Однако эти дикари вряд ли успели бы так быстро преодолеть весь Шир. И все же открывать он шел с тягостным чувством на сердце.

На пороге обнаружилась Лобелия — родственница из тех, про кого говорят: «Седьмая вода на киселе». Вот уж кого совершенно не хотелось видеть! И все же Бильбо посторонился, пропуская неприятную особу в дом. Если Лобелию выставить за дверь, она точно молчать не будет. А проблем у мистера Бэггинса и без того хватало. Впрочем, быть с ней вежливым он тоже не собирался.

— Что тебе нужно? — осведомился он. — Говори, только быстро! У меня нет времени на прием гостей и долгие беседы.

— Что, убегаешь, родственничек? — женщина хмыкнула, щурясь, как кошка. — А с утра ты был куда храбрее, помнится!

— Честное слово, мне не до тебя, — поморщился Бильбо, делая попытку подтолкнуть ее к двери. — Ты сама отлично знаешь, что ни о какой храбрости сейчас речь не идет. Надо спасаться, пока не пришли эти…

Ему неприятно было смотреть на Лобелию. Та казалась уж слишком довольной происходящим. Наверняка эта дамочка одна из тех, кто открывает ворота победителям и приветствует их, даже если те у нее на глазах станут убивать ее же сородичей.

— Напрасно ты так, — заулыбалась она. — Я, между прочим, сумела потихоньку выспросить у того грязного посла, что надо их корольку на самом деле. Говорит, у них сейчас в особой ценности рабы — крепкие и сильные мужчины. И такие, как мы, будут отдельно в милости, потому как их узбад ищет личного слугу — или как-то так.

— Ты что, думаешь, что я буду прыгать до потолка и бежать навстречу этим дикарям с воплями «хочу в рабство»?! — Бильбо ушам своим не поверил.

— Я думаю, что тебе, как и всем нам, хочется жить, братец, — Лобелия приоткрыла дверь норки и остановилась на пороге, довольно невежливо ткнув в сторону кузена зонтиком. — Ты не приходил на общий совет городских властей, и очень зря. Господин мэр говорит, что необходимо всем мужчинам прийти завтра на главную площадь, чтобы гномы сами отобрали тех рабов, что им подойдут. Те, кто откажется, будут предоставлены на милость этим варварам.

— И все это мэр решил при твоей добрососедской поддержке, разумеется, — подхватил Бильбо. — Нет уж, спасибо, становиться рабом я не собираюсь.

— Если ты не желаешь спасти наших детей и женщин, то можешь оставаться, — кузина презрительно усмехнулась. — Но я бы советовала тебе все же прийти. Не стоит злить гномов, они, говорят, очень опасны и злопамятны. Тебе нечего бояться, братец. Такой, как ты, гномам явно не понадобится.

Она ушла, а Бильбо долго еще стоял перед открытой дверью, сжимая кулаки и чувствуя бессильную ярость. Не пойти, трусливо сбежать, когда остальным хоббитам придется туго? Нет. Он просто не может так поступить. Решение было очевидным. Оставалось надеяться, что гномы не станут выбирать много рабов для своего узбада — и что Бильбо Бэггинс покажется им достаточно заурядным и неприглядным экземпляром.

========== 4. Кили ==========

Пони шлепали копытами по пыльной дороге. В Шире было лето, а это значило, что повсюду расстилались ухоженные поля, полные созревающей пшеницы, а на дорогах клубилась пыль, вылетая из-под копыт многочисленных лошадей. Узбад взял с собой только малую часть войска, полагая, что этого будет вполне достаточно для визита к мирным жителям. Незачем пугать будущих подданных размерами своего воинства.

Покачиваясь в седле, молодой племянник великого вождя пытался писать стихи. Недавно Кили постигла очередная внезапная страсть к волоокой красавице-гномке, и в данный момент он напряженно раздумывал над сочинением оды к прекрасным глазам дамы сердца.

Надо сказать, все его влюбленности никогда не длились дольше пары месяцев — однако за это время юноша успевал испытать столько же, сколько переживает тот, кто прожил с возлюбленной не один год.

Его очередная избранница была хорошего рода, хоть и не принадлежала к клану Дурина, так что, скорее всего, понадобится не одна поэма, чтобы ее покорить. Однако Кили это ничуть не смущало. Он удерживал равновесие в седле, привычно управляя своей лошадкой при помощи одних только коленей, а в руках сжимал лист плохо выделанного пергамента. На марше вряд ли найдешь лучший.

— От тебя скоро пар повалит, — насмешливо отметил Фили, поравнявшись с братом и чуть подтолкнув его в плечо. — Что, умаялся сочинять свои вирши?

— Есть немного, — признался Кили, с удовольствием воспользовавшись нежданной передышкой. — Одни банальности в голову лезут. Вот как ее воспеть, чтобы не было повторением того, что ей уже говорили?

— Ты прекрасна, похитительница души моей и сердца моего, — тихо пропел Фили, выводя старинную мелодию и на ходу подставляя к ней новые слова, придуманные тут же, на ходу. — Я грежу станом твоим и улыбкой твоей. И если одаришь ты взглядом, то птицы поют громче — и ярко светит солнце в моей душе, ибо это единственное, чего желаю я на этом свете. Никогда не забыть мне твоей красоты, твоих кос… У нее какие волосы, темные или светлые? — прервавшись, уточнил он.

Кили восторженно вскрикнул.

— Ай, брат, ты настоящий поэт! Погоди, я запишу эти слова, это ведь как раз то, что мне нужно! Волосы у нее светлые — ты же знаешь, я люблю светловолосых, тем более что они так редко рождаются у нашего народа.

Он перегнулся через седло и шутливо дернул брата за прядь волос чистого пшенично-золотого цвета. Фили сердито фыркнул, мотнул головой, отбирая у младшенького свои волосы.

— Нечего на меня так смотреть, — хмыкнул он. — А то в глаз получишь. Пиши лучше свои страдания дальше, авось твоя красавица отличит их от стенаний других кавалеров.

Тут он брата уел. Женщин у гномов было куда меньше, чем мужчин, — и каждая представительница прекрасного пола обыкновенно бывала окружена вниманием как минимум трех кавалеров. Порой возникали поединки, которые могли привести к тяжелым ранениям и даже смерти проигравшего. Впрочем, тем ценнее считалась невеста. А Кили, несмотря на свое искусство лучника, на мечах сражался не так хорошо — значит, и шансов у него было меньше. Принадлежность к роду Дурина тут не играла особой роли, важны были личные заслуги.

Однако дальнейшие страдания Кили над стихами продлились недолго. Впереди показались высокие холмы — поселение хоббитов. Юноша не запомнил, как оно называется, — да и зачем? В конце концов, тут будут набирать себе рабов дядя и наставник Двалин, а для него, второго наследника, это все равно что увеселительная прогулка.

Убрав пергамент с бесценными для него стихами за пазуху, Кили перехватил поводья пони и на всякий случай тряхнул головой, чтобы распущенные волосы легли покрасивее. Гномы гордились своими длинными косами, а в особо торжественных случаях даже расплетали их — когда желали показать, насколько каждый из них сильный воин. Чем выше положение гнома в его клане, тем длиннее будут его косы — и тем больший почет окажут ему соплеменники.