Клятва похоти и ярости

— Убил, и теперь собираюсь убить тебя. — Я протянул руку, и Джексон вложил в нее нож. Обычно я бы пристрелил его, но мне захотелось посмотреть ему в глаза и увидеть тот самый момент, когда его никчемная жизнь покинула его. Я приставил лезвие к его горлу.

В его глазах не было страха, только смирение. Он, должно быть, знал, что это будет его концом, в тот момент, когда нажал на курок, но жажда мести не зависела от последствий… что ж, это было то, что я понял прямо тогда.

Я провел лезвием по его шее, распоров горло от уха до уха. Кровь хлынула, забрызгав бетон, когда он задохнулся. И я посмотрел ему в глаза, наблюдая, как его жизнь тускнеет и превращается в ничто. Пока он просто не перестал существовать.

— Отправь его Патрику О'Харе.

Когда я обернулся, Эмилия стояла в дверях склада, скрестив тонкие руки на груди и нахмурив брови. Я едва мог смотреть на нее, когда подошел ближе. Она и так считала меня чудовищем, но, по правде говоря, она понятия не имела, на что я способен. Это была лишь верхушка айсберга.

— Садись в машину.

Глава 20

Эмилия

Я не могла уснуть. Мой разум был полон кошмаров, готовых подкрасться ко мне, как только я закрою глаза. Томми на больничной койке, цепляющийся за жизнь, как и Кьяра кода-то… Он был добрым и славным, совсем как она. Почему с лучшими людьми всегда случаются ужасные вещи? Между тем, такие люди, как Серхио и Маттео, казалось, просто выживали, несмотря на выбранную ими профессию. Это было несправедливо.

Как только мы вернулись, Джио оставил меня и отправился на встречу с моим дядей в его отель. Казалось, они вступили на тропу войны.

Он ничего не сказал о том, что произошло на том складе, и я знала, что Джио не хотел, чтобы я это видела — насилие, кровь. Это не обеспокоило меня так, как я думала, хотя, вероятно, должно было. В его возмездии была определенная красота, нездоровая форма правосудия. Томми заслуживал справедливости, и Джио осуществил ее за него. Именно так. Поскольку у него была власть, одним щелчком пальцев он мог заставить кого-то заплатить и покончить с собой. И перед лицом такого жестокого насилия я могла думать только о том, что никто никогда не делал этого для Кьяры. Не было Джио, который мог бы отомстить за нее. Может быть, он сдержит свое слово. Может быть, однажды он убьет Маттео ради меня, ради нее.

Я взглянула на то место, где он должен был быть, и у меня внутри поселилось ужасное чувство пустоты. Ему было больно, он скорбел о своем друге, и я хотела помочь ему. Я просто не знала как. Я была на его месте, но у моей истории не было счастливого конца, и я не мог дать ему ни проблеска надежды. Тем не менее, я поймала себя на том, что хочу разделить его горе, потому что, хотя он, возможно, и не осознавал, что делает это, за последние несколько дней он во многом разделил мое.

Я встала с кровати и прошел по коридору, прежде чем остановиться в дверях его кабинета. Он сидел за своим столом спиной ко мне со стаканом виски в руке и смотрел на сверкающие огни города.

Половица скрипнула под моей ногой, и он повернулся ко мне, его взгляд был еще холоднее, чем обычно. Лунный свет разливался вокруг него, окрашивая его в серебристые тона. Он выглядел таким неприступным, холодный король на троне, правящий своим городом. Таким образом, он запугал меня, даже напугал до такой степени, что у меня возникло желание развернуться и убежать. Я знала, что именно этого он и хотел — отпугнуть меня, чтобы он мог страдать и погрязнуть в собственном отчаянии. Он винил себя за Томми, но я также видела выражение его лица после того, как он перерезал тому человеку горло. Он хорошо скрывал это, но ему было стыдно. В том, что он это сделал, или просто в том, что я это видела, я не была уверена.

Взяв себя в руки, я вошла в комнату и приблизилась к нему. Он не пошевелил ни единым мускулом, и мое сердце тревожно забилось, когда я заставила себя забраться к нему на колени и обвить руками его шею. Был один напряженный момент, когда я подумала, что он может отвергнуть меня, но потом он сдался, медленно обвил меня руками, положив подбородок мне на макушку. Прерывистый вздох вырвался из его груди, и долгие минуты мы просто стояли так. Я находила в нем такое же утешение, как и он во мне. Иногда мы казались двумя разбитыми половинками единого целого, и только здесь, в его объятиях, я чувствовала себя по-настоящему единой.

— Мне жаль, Джио. — Я сжала его крепче. — Мне жаль, что твой друг пострадал.

— Нам нужно поговорить, — пробормотал он, и мне тут же стало дурно, потому что эти слова прозвучали так зловеще.

Я знала, что не хочу слышать то, что он собирается сказать, знала, что за этим последует. Паника затрепетала в моей груди, как быстрое хлопанье крыльев колибри.

Я обхватила его лицо руками и прижалась губами к его губам. Целовать его было так хорошо, как будто я вернулась домой, где никогда по-настоящему не была. Этот поцелуй был безмолвной мольбой, и я хотела, чтобы он услышал слова, которые я не могла заставить себя произнести. Его пальцы зарылись в мои волосы, прижимая меня к себе, как будто я была его спасательным кругом, как будто он никогда не отпустит меня.

Я прижалась лбом к его лбу, царапая ногтями его щетину.

— Я облажался. — Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. — Я больше так не могу.

Мое сердце упало, а может, оно просто разбилось. Я отстранилась от него настолько, чтобы увидеть решительное выражение его лица.

— Я растеряна. Предполагалось, что это будет простое брачное соглашение. — Он отправлял меня обратно в Чикаго.

Я оттолкнула его, стараясь держаться подальше от него, пока переваривала его слова. Он сдался. Стоп, разве не этого я хотела все это время?

— Томми не должен был оказаться в такой ситуации, когда его могли подстрелить. Это моя вина.

И, очевидно, моя.

— Ты винишь меня?

Он провел рукой по своему усталому лицу.

— Нет, Эмилия, я виню себя.

— Ты собираешься вернуть меня моему дяде? — Мой голос дрогнул, выдавая ужас, который начал сжимать мое горло, словно пальцы смерти. Боже мой, он собирался отдать меня Маттео. После того, что я натворила в том клубе… он бы точно убил меня. Я не могла дышать.

Джио вскочил на ноги и потянулся ко мне, но я попятилась.

— Эмилия, успокойся. Конечно, нет. Я договорился, чтобы ты остановилась в одной из моих квартир…

— Ты сказал, что я твоя. — Слова были слабыми и неуверенными, и, хотя я сопротивлялась, то, что он отказался от них, причинило мне боль.

— Ты не хочешь этого! — прорычал он. — А я хочу тебя слишком сильно. Это сводит меня с ума — гоняться за тем, чего я, черт возьми, не могу получить. — Он взволнованно провел рукой по волосам. — Ты отвлекаешь меня, Эмилия, и это могло стоить Томми жизни.

Я ненавидела его, боролась с ним и делала все, чтобы не выходить за него замуж. Но теперь, когда он, наконец, сдался, когда он был готов отпустить меня, я поняла, что это было последнее, чего я хотела.

— Но ты все равно моя. Никто не причинит тебе вреда —

Я сократила расстояние между нами и прижала пальцы к его губам.

— Ты прав. Я не хочу выходить за тебя замуж. Мне не нужны твои сделки, или чтобы ты принуждал меня, или угрожал мне, или покупал… — Я опустила руку и встретилась с ним взглядом, борясь со слезами. — Я не буду умолять тебя жениться на мне, просто чтобы я могла жить. Я не выйду за тебя замуж только для того, чтобы меня не отдали Маттео Романо как шлюху, — мой голос дрогнул, и он обхватил мою щеку, проводя мозолистым большим пальцем по моему подбородку. — Но я больше не могу притворяться, что не хочу тебя.