Клятва Примара (Дерзкая - 2)

Мужчина оперся согнутыми локтями о пластиковый барьер, окружающий мою постель и произнес:

– Ну, здравствуй, Катя.

– Простите... Кто был этот человек?

– Я не сомневался, что ты сразу узнаешь его. Будь спокойна, с ума ты еще не сошла. Это, действительно, Одер Виттмар. Конечно, он несколько изменился...

– мой собеседник пожал плечами, и невозмутимо и бодро закончил: - Но как не всем везет в жизни, так же не всем везет и в смерти. Обычные дела.

– Значит, он жив?
– я не верила ни своим глазам, ни ушам.

– Да, теперь он жив. Ювелирная работа, здесь есть чем гордиться! отозвался улыбчивый мужчина.

– Ты тоже теперь жива, правда, это всего лишь совершенно обычное мероприятие.

– Где я? Что это за клиника?

– Это не клиника. Вернее, клиническое оборудование, которое у меня есть, я использую на цели, сходные с медицинскими, но это не клиника, и я не врач, - он внимательно посмотрел на меня.
– Я никого не лечу. Иногда, когда мне этого хочется, я возвращаю душе ее тело.

Все это можно было бы вполне списать на бред, но я чувствовала себя прекрасно, за исключением слабости и усиленного сердцебиения. Виной последнего был, несомненно, Одер.

– Кто же ты?
– я сделала попытку поднять голову, но сил не было. Заметив это, мужчина протянул руку к барьеру и нажал какую-то кнопку. Подъемный механизм сработал, и через несколько секунд я уже полусидела, по-прежнему опираясь на подушку.

– Меня зовут Примар, - последовал ответ.
– Некоторые зовут меня богом.

"А не клиника ли это для душевно больных?" - мелькнула мысль.

– А на самом деле?
– уточнила я.

– На самом деле они правы, те, кто зовет меня богом. Только я никогда не дам им того, чего они от меня ждут и о чем просят в своих молитвах. Я даю только то, о чем никто не просит. То, о возможности чего никто даже не подозревает...

Примар замолчал, видя, что я начала оглядывать себя.

На мне был светло-голубой балахон точно такого же "фасона", что и у Примара. Под тонкой простыней угадывались и широкие шаровары с манжетами. Руки по локоть были оголены, и ни сиреневых ожогов, ни шрамов от пересадки кожи не было. Ладони показались мне странно маленькими, и поверхность их была нежно-розовой и гладкой. Но ведь мои руки были грубыми и жесткими...

– Чьи это руки?
– ужаснулась я.

– Ну не мои же!
– засмеялся Примар. Я подняла голову и увидела, что он наблюдает за мной с невероятным интересом.

Я подняла руку и поднесла ее к лицу, пошевелила пальцами. Рука отлично слушалась. Я посмотрела на то место, где только что лежала моя ладонь и увидела каштановую прядь волос. Я потянула ее, и поняла, что дергаю за волосы саму себя. В моей руке оказался кончик длинной толстой косы, заплетенной из моих волос. Я поднесла руку к затылку и убедилась в этом. Опуская руку вниз, я по пути провела ладонью по левой щеке... Гладкая мягкая кожа. Никаких рубцов...

– Я ничего не понимаю... Кто же я? Разве я не Рэста?

Примар опустил голову и отрицательно замотал головой. Он силился произнести что-то, но его душил смех.

– Нет, не Рэста, - выдавил он, наконец.
– С воскрешением тебя, Екатерина!

Машинально я задрала к плечу правый рукав. От локтя до плеча тянулась ког да-то уже виденная, он основательно позабытая, штопка "крестом". Вот оно, отверстие от пули Валерия, а это разрывы кожи - подарки псов-оборотней... Все не просто стянуто леской, лески уже давно нет, все срослось и зарубцевалось, нет ни швов, ни свежей тонкой красной кожицы... Я провела рукой по шее. Вот она, еще одна "штопка"...

– Рубаху можешь не задирать, на теле тоже все зажило, - сообщил мне Примар. Он подошел к столику и взял лежащее там зеркало размером с книгу. Не давая мне его в руки, он поднес его к моему лицу.

Непривычно убранные в косу волосы не могли изменить общей картины. Разве же можно было себя не узнать? Это была Екатерина Орешина. Точно такая же, как и пять лет назад... Я оторвалась от зеркала и взглянула на Примара.

– Издевательство, в самом деле, какое-то, - проворчала я, чувствуя постепенно, как приходит твердая уверенность в том, что я не только жива, но я снова стала Катей. Я была жива, это не было пограничное состояние зомби, которое невозможно было забыть. Я чувствовала себя, биение своего сердца, свою кожу...

– Ну зачем же так уж сразу "издевательство"?
– обиженным тоном отозвался Примар.
– Рэста почти сгорела заживо, я бы не решился на воскрешение Рэсты из эстетических соображений...

– А... Одер?

– Одер? Этот красавец - часть моего плана, но об этом после... Тонизирующий раствор, который ввел тебе Одер, скоро поднимет тебя на ноги, и тогда я покажу тебе кое-что, что тебе, может быть и не понравится, но будет очень интересным...

– А где мы, все-таки, находимся?

– На том свете, - был ответ.

– А без шуток?

Примар широко улыбнулся:

– Я веселый человек, меня многое удивляет и смешит, но даже если я смеюсь над чем-нибудь, говорю я всегда серьезно, что бы я ни говорил и с кем бы я ни разговаривал. Ты у меня в главной резиденции, а она находится на том свете.

– На каком "том"?

– На "том" по отношению ко всей спирали миров. Мы в рассекающем кольце. А кольцо это во всех мирах сразу, и в то же время ни из одного мира нельзя ни увидеть, ни почувствовать рассекающее кольцо. И хотя все миры это мои владения, здесь то место, откуда я могу проникнуть куда хочу, и, самое главное, могу наблюдать за любым миром, любой территорией в этом мире и любым человеком на этой территории...

Что ж, если это и вправду тот свет, то это место не самое неприятное из тех, что мне довелось повидать. Только этот странный вечно веселый человек внушал мне совершенно необъяснимую тревогу и неприязнь. Судя по всему, он прав, и именно он воскресил меня. Но я не заметила, чтобы он ждал благодарности. Его что-то вдохновляло помимо того, что он просто сделал доброе дело. Скорее всего, у него, действительно, были какие-то планы, и я ему зачем-то понадобилась... Уже сама по себе попытка некой силы снова, как когда-то Валерий, заткнуть мной какие-то щели в собственных теориях и планах не могла меня обрадовать.

И хотя свое новое "старое" тело я приняла спокойно, это все было, конечно же , издевательством! Сколько же можно одному человеку умирать, воскресать, менять тела?! Почему?! За что, в конце концов? Видимо, было за что. Примару, если

он, действительно тот, кем представился, в этом случае виднее.

Но вот за что это же самое Одеру?

Первым, кого я увидела, открыв глаза, был человек, для которого, пусть не впрямую, но я была причиной смерти. Можно было бы поспорить о правомерности моих ассоциаций, но мне это говорило о том, что Примар недоброе и изощренно хитрое существо. Не хватало, чтобы он и вправду оказался наделен некой сверхсильной властью. Супервласть в сочетании с вечно счастливым взглядом на все - ох, как это страшно...