Клятва. История любви

– Я могу потребовать, чтобы меня выписали.

– Они тебя не отпустят, – сказала Гас. – Они знают, что сегодня похороны.

– Вы не сделаете этого! – Крис вырвался из рук Джеймса, ударив его локтем в челюсть.

Зашатавшись, Джеймс прижал ладонь ко рту, и Крис выбежал из комнаты.

Гас устремилась вслед за ним.

– Остановите его! – крикнула она медсестрам, находящимся у сестринского поста.

Гас слышала суматоху у себя за спиной, но не могла отвести глаз от Криса. Ни в тот момент, когда запертые двери не подались под его титаническим напором, ни когда санитары завели ему руки за спину и сделали инъекцию, ни когда он повалился на пол, укоризненно глядя на нее и беззвучно шепча имя Эмили.

Майкл предложил отсидеть Шиву после похоронной службы. Поскольку Мелани отказалась заниматься подготовкой поминок, Майклу пришлось заказывать бейглы, копченую лососину, салаты, кофе и печенье. К тому времени, как они вернулись с кладбища, одна из соседок – не Гас – расставила еду на столе в гостиной.

Мелани сразу поднялась наверх с пузырьком валиума. Майкл сидел на диване в гостиной, принимая соболезнования своего зубного врача, коллеги-ветеринара, некоторых клиентов, друзей Эмили.

Друзья подошли плотной группой, и ему все казалось, что в любую минуту они могут расступиться и в середине он увидит свою дочь.

– Мистер Голд, – сказала одна девушка с бледно-голубыми глазами – Хезер или Хейди, – мы не понимаем, как это могло случиться.

И она дотронулась до его руки своей мягкой ладошкой. Ее рука была такого же размера, как у Эмили.

– Я тоже этого не понимаю, – ответил Майкл, впервые осознав, как это верно.

Внешне Эм казалась энергичной и яркой – красивая девушка с живым характером. Майклу нравилось то, что он видел, и он не пытался копать глубже. Слишком страшно было бы обнаружить угрозу наркотиков, секса и других соблазнов взрослой жизни, которые, как он надеялся, ее не затронули.

Майкл продолжал держать руку Хезер. Ногти на пальцах были как маленькие овалы, похожие на бледные морские ракушки, которые можно спрятать в карман. Майкл поднес руку девушки к своему лицу и прижал к щеке.

Девушка отскочила назад и отдернула руку, сжав пальцы. Щеки ее зарделись. Повернувшись, она тотчас же смешалась с группой своих друзей.

Майкл откашлялся, собираясь что-то сказать. Но что? Ты напомнила мне о ней. Хотел бы я, чтобы ты была моей дочерью. Нужные слова не находились. Поднявшись, он прошел в прихожую мимо доброжелателей и заплаканных родственников.

– Прошу прощения, – произнес он командным голосом, подождав, пока все глаза не обратились на него. – От имени Мелани и от себя лично я хочу поблагодарить вас, что пришли сегодня. Мы благодарны за ваши добрые слова и поддержку. Оставайтесь столько, сколько захотите.

И затем, к вящему удивлению пятидесяти человек, хорошо его знавших, Майкл Голд вышел из собственного дома.

В закрытом психиатрическом отделении было два времени для посещения: в половине десятого утра и в три часа дня. Матери Криса удавалось не только приходить по два раза в день, но и уговорить медсестер разрешить ей оставаться подольше, так что, возвращаясь в палату после беседы с психиатром или после душа в общей ванной комнате, Крис часто находил ожидающую мать.

Но, очнувшись в день похорон Эмили от медикаментозного ступора, он не увидел матери. Он не знал, потому ли это, что она еще не пришла, или врачи запретили ее посещение после утреннего происшествия, или же она просто боялась показаться после того, как жестко с ним обошлась. Он заворочался в постели и потер лицо. Во рту у него все царапало, как от наждачной бумаги, в голове словно с жужжанием кружила муха.

Медсестра осторожно приоткрыла дверь:

– О-о, хорошо. Проснулся. К тебе посетитель.

Если пришла мать, чтобы рассказать о похоронах, он не хотел ее видеть. Он хотел знать все: какой был гроб, какие молитвы читали за упокой Эм, какую могилу вырыли для нее. Его мать наверняка не запомнила эти подробности, и лучше было совсем не слушать ее рассказ, чем пытаться заполнить в нем пробелы.

Но когда медсестра отошла в сторону, в палату вошел отец Эмили.

– Крис, – смущенно остановившись в футе от кровати, произнес он.

Крис почувствовал, как у него свело живот.

– Наверное, мне не следовало приходить, – сказал Майкл, сбросив пальто и принявшись мять его в руках. – В сущности, я знаю, что меня здесь не должно быть. – Он повесил пальто на спинку стула и засунул руки в карманы брюк. – Знаешь, сегодня мы похоронили Эм.

– Я слышал об этом, – ответил Крис и порадовался тому, как спокойно это произнес. – Я хотел пойти.

– Она была бы довольна, – кивнул Майкл.

– Они меня не пустили, – дрогнувшим голосом сказал Крис.

Он наклонил голову, чтобы Майкл не увидел его слез, так как интуитивно предполагал, что отец Эм, как и его собственный, расценит это как слабость.

– Не уверен, что так уж важно было присутствовать там сегодня. Наверное, ты был с Эм в самые важные моменты. – Майкл смотрел на Криса, пока тот не поднял глаза. – Скажи, – прошептал он, – скажи, что произошло в пятницу ночью.

Крис уставился на Майкла, пораженный не напором, с каким был задан вопрос, а тем, как в лице Майкла проявились черты Эм: его глаза были такими же ярко-голубыми, такой же волевой подбородок, за складками его рта пряталась ее улыбка. Крису легко было представить себе, что сейчас его спрашивает Эм, а не Майкл. «Скажи, – умоляла она влажными от его поцелуя губами, а по ее виску сбегала струйка крови. – Скажи, что произошло».

Он отвел взгляд:

– Я не знаю.

– Ты должен знать, – настаивал Майкл.

Он схватил Криса за подбородок, но почти сразу отпустил, ощутив удивительный юношеский жар, буквально обжигающий кончики пальцев. Майкл потратил минут пять на то, чтобы заставить Криса заговорить, выдать хоть какую-то информацию, которую он мог бы спрятать в нагрудном кармане и унести с собой. Но, выйдя из палаты, Майкл знал наверняка только то, что Крис ни разу не посмотрел ему в глаза.

Энн-Мари Марроне закрыла за собой дверь своего кабинета, сбросила туфли и села читать присланный по факсу отчет о результатах вскрытия Эмили Голд. Она подогнула ноги под себя и закрыла глаза, нарочно освобождаясь от ненужных мыслей, которые могли бы предрешить то, что она собиралась прочесть.

Пациенткой была семнадцатилетняя белая женщина, поступившая в бессознательном состоянии после огнестрельной раны головы. Через несколько минут после поступления кровяное давление пациентки упало до 70/50. В 23:31 была зафиксирована смерть.

При макроскопическом обследовании были обнаружены ожоги от пороха вблизи входной раны на правом виске. Пуля прошла не навылет, а сквозь височную и затылочную доли мозга и разрезала мозжечок, выйдя вблизи центра задней части черепа. В затылочной доле был найден фрагмент пули 45-го калибра. Раны соответствуют пуле 45-го калибра, выпущенной в череп в упор.