Клятва

— Успокойся, Николаич, — хохотнул Барон. — Ты время видел? Какие заседания?

Мимик насупился, погладил залысину на голове.

— Время суду не помеха, — буркнул он и отпил из горла бутылки. — Я работаю днем, ночью, вечером и утром. Всегда.

— Забавно, — Беркут помял пальцы на руках, — на двух из трех заседаний ты будешь бить по рукам малолеток, которые хотели наесться хлебом.

— И стыбзить огнестрел, — добавил Мимик и черканул еще несколько подписей в бумагах. — Уму непостижимо!

— А ведь я давно талдычу вам о создании Министерства образования, — сказал Беркут, — но вы все бережете деньги. Посмотрите, к чему приводит ваше игнорирование. Дети таскают хлеб, а потом горбатятся у Михалыча на поле.

Михалыч, до сего момента, сидящий в покое, недовольно хмыкнул.

— Не вороти из меня гитлеровца, — возмутился он. — Мне как приказывают, я так и делаю! Думаете мне приятно этих салаг стегать по самое не хочу? Да не всякий мужик такую работу выдержит, сталбыть, что о пацанах-то говорить! А девки то, девки! Жопой светят в переулках, а самим-то токмо шестнадцать стукнуло!

Он вздохнул, пригубил ещё немного выпивки.

Корсар поморщился.

— Так что я супротив не буду, — продолжил он, вылакав еще алкоголя. — Этих бестолочей надо в ежовьи рукавички брать и учить уму-разуму.

— Не кривись, Якуб, — сказал Хруст, смотря на его засаленные подбородки. — Шевелить жирком пора. У меня тоже люди не молодеют, а мрут постоянно. Того глядишь через лет пять останемся мы у разбитого корыта.

— О том и речь, — согласился Беркут. — Большинству моих бойцов уже за сорок. Пора думать о замене.

Ланцет утвердительно кивнул.

— Несмотря на улучшение средней продолжительности жизни, во многом благодаря новым лекарствам и улучшению обстановки в городе, смертность всё ещё превышает рождаемость. А это может вогнать нас в дефицит рабочих кадров.

Лампа на люстре противно замигала.

— Незнаю откуда у вас столько стариков, — буркнул Якуб, — на гражданке всё нормально. Торговля идет…

— Нет-нет-нет, — Мимик замотал головой. — Все отвратительно! За последний месяц на двенадцать процентов увеличилось количество краж и изнасиловний, только за последних четыре процесса я, при поддержке ВБКОБ накрыл несколько маленьких наркокартелей. И угадайте, кто был во главе этих гнусных делишек? Парни до восемнадцати лет!

— Что уж говорить, — нехотя протянул Коба, — мои ребята последнее время только и вяжут малолеток. Большинство грабежей из-за вот этого, — он поднял бутылку коньяка и демонстративно повертел в руке. — Так что да, надо думать о преемственности поколения.

Якуб вдруг громко закашлялся и отбросил тлеющую сигару на стол.

— А ведь было предложение ввести обязательный призыв, — он, словно ванька-встанька, закачался на кресле. — И что вы мне ответили?

В его глазках заплясал огонек. Он взглянул на Беркута, затем на Хруста.

— Мы сказали тебе, что бессмысленно, абсолютно бессмысленно устраивать обязательный призыв, — спокойно пояснил Беркут. — Во-первых, только испугаем молодняк, за шкирку утягивая в авангард. Наши ряды могут поредеть в считанные часы, как сейчас, и никакие деньги не смогут купить вторую жизнь. Думаешь, большая часть молодых ребят променяет секс, алкоголь и рок-н-ролл на кровь, пот и смерть?

— Во-вторых, — добавил Хруст, — если мы будем принудительно толкать пацанов в наши ряды, проку от них не будет совсем. Им нужно будет минимум два-три месяца на боевую подготовку. А даже если мы кое-как их и подготовим, у них все равно не будет цели. Того, ради чего можно подвергать себя ежеминутной опасности. Это мы, старичье шизанутое, помним ещё довоенное время, пытаемся хоть кого-то спасти и сами не сдохнуть. При этом лезем в такие места, где волки срать боятся. А дети что? Им проще в подворотнях сношаться и траву долбить, чем честь города отстаивать.

Барон снова громко чихнул, на этот раз, еле успев приложить платок.

— Но мы же организовали экспериментальную группу из щенков, — он быстро шмыгнул носом. — Чем вам не понравилась эта затея?

Беркут помассировал виски, опрокинул ещё немного коньяка.

— Из двадцати человек, всего трое отправились в охотники, — наконец сказал он. — Двое погибли и ещё десять получили пулю от Западных, во время рейдов Хруста. А оставшиеся восемь, те, что вступили к Кобе, насколько знаю, сейчас горбатятся у Михалыча, за превышение должностных полномочий.

Лидер ВКОБ кивнул.

— И что вы, господа умники, предлагаете делать? — спросил Якуб.

— Создавать полноценные школы, искать среди гражданских учителей, организовать им достойную плату, чтобы был спрос идти работать, ввести патриотическое воспитание, дабы молодняк стремился защищать город, — перечислял Беркут, загибая пальцы. — А после четырех-пяти лет полного обучения распределять в войска. Рейдеры, ланцеты, ВКОБ, кузнецы… Кстати говоря, где Клим?

— Бухой дрыхнет, — фыркнул Гробов. — Как всегда. Срал он на наши Советы.

— Понятно… В общем говоря, нужно всерьёз взяться за воспитание молодежи и через лет пять-десять, у нас будет достойная замена.

— Позволь спросить, Беркут, — Якуб криво улыбнулся. — Почему ты так ратуешь за город и при этом говоришь всем нам, что тебе на него плевать?

— Я независим от ваших решений, — сказал Беркут. — Но тем не менее, раз у меня есть власть, я должен хотя бы попытаться вырастить здесь поколение, на которое смогу оставить город. Поколение, которое будет любить и защищать свою Родину, а не последние гроши в кармане.

«Щас расплачусь, — подумал Корсар, смотря на воодушевленно вещающего Беркута. — А нам таких слов и в праздники хрен скажет».

Якуб, выслушав Охотника, очередной раз поморщился и окончательно сдался. Больше он не говорил.

— Так-так, лирика, это, конечно, превосходно, но! — быстро проговорил Мимик, как только разобрался с бумагами. — Отчеты. Прошу, господа…

По столу быстро разошлись расписанные сверху донизу бумаги, испещрённые цифрами и отметками.

— Итак, — продолжил главный правосудитель города, — Начнем с Вас, Виктор Якуб, за последний квартал вы отдали… Хм, две шестьсот на тридцать один…

— О нет-нет-нет! — Корсар вскочил с насиженного места, тут же почувствовал как судорога вгрызается в ноги. — Я эту срань слушать не собираюсь! Ты уж прости, Беркут, но я пас. С математикой на Вы ещё с третьего класса, поэтому, извольте, но я покидаю сие отвратительное местечко.

Корсар уловил недовольный взгляд Якуба, ухмыльнулся.

— Я тоже должен идти, — согласился Егерь и поднялся из-за стола, — бывай, Беркут.

Командир охотников лениво посмотрел на объемные пачки отчетов, недовольно вздохнул.