Ключ к вечности. На солнце!
Шрифт:
Но добродушное кряхтенье Егора Кузьмича опровергло мою теорию заговора. Он, паче чаяния, отворил центральную дверь. Она оказалась незапертой. Но озадачила нас. Деревянные ступени вели вниз, в темноту.
– Добро пожаловать!
Провожатый шагнул в неизвестность первым. Щелкнул вертушком выключателя. Электрический свет разогнал мрак привычной по прошлой жизни, но уже подзабытой уютной желтизной. Подземелье оказалось неглубоким. И не поражало воображение объемом. Прямоугольная комната шагов пять шириной, и приблизительно в два с половиной раза больше в длину. В противоположной бетонной стене проем. Угадывается лестница, ведущая наверх.
– Уважаемый, а где это мы?– повертев головой, осведомился Павел.
– В камере хранения,– буднично отозвался Егор.
Только сейчас я обратил внимания, что аккуратно разграфленные стены отнюдь не плиткой выложены. Сверху донизу плоскость образована плотно пригнанными дверцами.
– Вещички свои тута, значится, оставляете, и в поселок,– пояснил гид.
– А если мы не захотим отдавать вещи?
– Не захочете?– брови Кузьмича удивленно поползли вверх.– Вольному воля тадда, а спасенному – рай, значится.
– То есть мы можем и не расставаться с имуществом?
– Не можете.
– Как тогда?
– Тадда, значится, здеся заночуете. А поутру в поселок.
– С вещами?
– С овощами! Барахлишко ваше тю-тю тадда. Бабайка пожрет.
– Что за бабайка? Шутишь?
– Шутю, шутю. Вещички сохранятся в лучшем виде. Только в едином ящичке. И за порчу в процессе перемещения,– Кузьмич поцокал языком,– андминистрация, как в цирке, ответственности не несет.
Ха! Проблема-дилема перед нами, однако. Отдавать или не отдавать. Но интуиция мне подсказывает, что если захотели бы нас обобрать до нитки, нашли бы способ. Чем вариант с пращниками, допустим, плох? Переглянулся с Пашей. Он, судя по взгляду, пришел к тем же выводам.
– Ну вот и хорошо! Вот и ладненько,– в заскорузлых пальцах Кузьмича появился розово-перламутровый маркер. Давайте- как я номерочки вам нарисую. Для памяти.
– Он же сотрется,– резонно предположила Алиса.
– Не, голуба, ни в жизть! Американы писюльку делали. Для космосу! Хоть чем ее три – не сойдет!
Он между делом указал нам пять шкафчиков. Механизм замка оказался простым. Прижал большой палец,– дверка отворилась. Захлопнул,– магниты сработали. По логике вещей датчик отправил в базу данных именно твой папиллярный узор. Больше никто открыть не должен. Ну, разве что ушлый электромонтер, отрубивший ток. Или маньяк, отчекрыжевший палец владельцу ячейки. И что за мысли в голове сегодня? Паше пришлось повозиться, объясняя Али необходимость расстаться с оружием. Скрепя сердце, тот впервые на моей памяти снял кобуру, бережно обмотав ремешками пистолет, положил на полку. Металл дополнительной обоймы, закрепленной на коже сверху, звякнул о дно ячейки.
– О! Да у вас и пистоль имеется,– с уважением протянул Егор.– Редкая тута штука. Пущай тута полежит, в ящичке, стал быть. Не сумлевайтесь, все в целости сохраним!
Выходили наверх мы обескураженные. Я автоматически поискал глазами рамку детектора. Но не обнаружил. Интересно, а если бы мы утаили что-то при досмотре? Вопрос так и остался невысказанным.
Лишившись привычного девайса даже я почувствовал себя беззащитным. Что уж говорить об азиате. На него смотреть было больно.
«А ведь не далее чем завтра сюда прибудет и Афанасий с компанией!»– непрошено всплыла тревожная мысль.
Но не успел я окунуться в водоворот переживаний, как меня выбило из колеи самое заурядное событие. Вернее, заурядным
оно было там, по ту сторону незримой границы, за которую забросил меня жестокий случай. Запах. Он ударил по обонятельным нервам с размаху, как бейсбольная бита по мячу. Аромат свежевыпеченных булочек плыл по поселку!– О! Матрена нынче выпечку затеват!– пригладил Кузьмич седые усы,– Уж больно у нее устрицы с маком хороши! Да и шанюшки ежели с творогом, да сладимые... Ух! Я бы и от мясных не отказался, знамо дело, но...
Разом унылая центральная улица поселка, образованная однотипными единообразными зданиями, более всего напоминающими склады или амбары, преобразилась! Хотя ничегошеньки в ней не изменилось, но сама атмосфера! Люди здесь живут! Пекут хлеб. Общаются. Рассказывают друг другу были и небылицы. Радуются. Может, даже влюбляются! А не подкарауливают за углом, чтобы вогнать нож в горло! А то, что Алевтина сетовала на строгие порядки... Ну так что... Как без порядка? Дисциплина должна быть. Ограничения. Без них общество превращается либо в стаю. Либо в стадо. И неизвестно еще, что хуже.
– Егор, новеньких ведешь? Как ты после вчерашнего?– навстречу нам шагал мужчина, крепкий, высокий брюнет лет тридцати, с окладистой бородой и острым взглядом темных глаз.
– Да что со мной станется,– выпятил грудь колесом наш спутник,– Федор, проводи новичков до Матрены. Пусть как полагается, значится все... На довольствие поставит... И ваабче.
– А ты?
– А я на стену возвернусь. А то не ровен час Михалыч с проверкой. А меня нет. Я ж в прошлый раз опростоволосился...
– Да чего же не проводить? Проводить можно..., – мужчина зыркнул на Алису, будто огладил взглядом всю. Красивую, статную, ладную. И я вновь ощутил прилив ревности.
– А вы кузнец, Федор?– тут же послышался голос девушки.
– Кузнец.
– А как же вы? Из чего?
Ха! Клюквенный морс! У Алисы соображалка работает. И, действительно, как и из чего ковать? Не наладили же они плавку металла на месте? И, кстати, а откуда электричество?
Последний вопрос я выпалил спонтанно. Даже не дав времени кузнецу ответить на первый. Ох, язык ты мой язык! Быть за зубами не привык!
– Михалыч нас заготовками обеспечивает. Полосой железной там... Бруском. Слитком, трубой, проволокой. Инструментом несложным опять же. А электричество известно откуда. От электростанции!
Я аж подпрыгнул.
– У вас что, в поселке свои генераторы имеются?
– Не... Своих нема. Да и станция чужая. На том берегу она. Поселок же между каналом и рекой,– флегматично пояснил Федор.
Так. Внутренний картограф тут же набросал виртуальный эскиз. Горизонтальная линия обозначила канал. Ров, выходит, его часть. С этим я верно угадал. Потом схематичный домик на месте поселка. А дальше, выше, строго параллельно, уже широкая такая линия... тушью или фломастером. Река.
– А вправо и влево канал насколько тянется?
– Не знает никто. Слева часа через три ходу скалы высокие.
– Никак не вскарабкаться?
– Пробовали. Снаряжение ковали даже для альпинистов-любителей.
– Не получилось?
– Не выгорело. До половины поднялись. Дальше крюк в породу не идет. А на голых руках далеко не улезешь. Правда, с площадки электростанцию рассмотреть можно на другом берегу. С равнины-то ее не видно. Плотину только.
– А справа? Справа лес, тропки натоптаны, просека прорублена. Но опять, часа четыре пути, и топь непролазная.