Ключ от снега (Ключи Коростеля - 2)
Шрифт:
– Господи, да уберите куда-нибудь этого дурака, - болезненно поморщился, как от приступа зубной боли, Птицелов.
– Ты кто будешь?
– в упор спросил старичка подошедший к нему вразвалочку Колдун.
– Кем я теперь буду, любезный человек, мне покуда не ведомо, - развел руками старичок и неожиданно звучно шмыгнул носом.
– Поскольку сие неведомо ни одному смертному, переместившемуся, так сказать, в обитель потустороннюю, юдоль печалей и обиталище духов.
– Кто ты есть такой, идиот?
– по слогам повторил Колдун, вперив в старичка начинающий разгораться темным, опасным огнем тяжелый взгляд.
–
– Поскольку к вопросам натуры и природоустроения всегда живейший интерес имел.
– Послушай же меня, философ, - тихо процедил Колдун, продолжая массировать и разминать затекшие пальцы.
– Если ты, неумеха и придурок, умудрился опоздать даже на Паром Слез, то отойди покамест в сторонку и остынь. Нам не нужна твоя никчемная душа, но ты меня лучше не раздражай, иначе враз полетишь в огонь. Хорошо понял?
Старичонка забегал глазками, засуетился, что-то сокрушенно шепча себе под нос, и в нерешительности оглянулся на причал, где застыли два безмолвных наблюдателя этой забавной сцены. В тот же миг паром тяжело ударил в переднее мощное бревно причала. Скорбный челн пришел за философической душой.
Покойный философ тут же взбодрился, глаза его заблестели - он явно узнал Паром Слез по многочисленным путаным описаниям и туманным намекам в милых его сердцу ученых книгах из академической библиотеки.
– Позвольте, господа ангельские воители, - воскликнул старичок, - так вот же он, этот паром, верно?
И он обратился теперь за поддержкой к противоположной стороне, заискивающе взглянув на Шедува, тоже безошибочно определив в нем старшего.
Отпущенник молча кивнул, чем тут же вызвал у старичка прилив энтузиазма.
– Значит, он пришел за мной?
– философ обвел взглядом причал, отряд воинов, окруживших Шедува и Книгочея, прибрежный песок, пустые лавки для ожидающих. После чего он замахал рукой застывшему на пароме псоглаву.
– Я к вам, господин паромщик, я к вам. Возьмите меня, пожалуйста, на борт и простите великодушно за опоздание - такой уж я рассеянный, право слово.
Однако паромщик ничего не ответил философу, продолжая взирать на него с высоты палубы в позе, выражавшей откровенное равнодушие и безразличие к его несчастной судьбе, которая, получается, горазда играть с философами злые шутки не только при их жизни.
Злополучная душа мигом переменила тактику, избрав лучшей формой защиты нападение.
– Так что же это получается?
– визгливо воззвал старичонка к высшей справедливости, которая навряд ли обитала и на этих печальных водах. Выходит, если ты не торопился в мир иной, стремясь, так сказать, привести все свои дела в порядок, дабы предстать перед Создателем в лучшем, как говорится, виде, значит, мне теперь уже и места не хватит, а? Неужели вы не понимаете, досточтимый перевозчик, что коли меня сюда направил э-э-э... рок, то отныне я, стало быть, ваш. Или нет?
– Он тебя не слышит, растяпа, - тихо сказал с помоста Книгочей, и в это время псоглав вдруг медленно проговорил одними губами, с трудом ими шевеля.
– Не "наш". Скажи правильно.
– Простите, что вы сказали?
– озадаченно пробормотал
– Он сказал "произнеси правильно", - усмехнулся Шедув.
– Не "наш", потому что он - паромщик - один. Понимаешь?
– Как же тогда, - душа была само недоумение, - как сказать правильно?
– Руби его!
– крикнул Колдун воину, который стоял к старичонке ближе всех. Приказание не заставило себя ждать, но в тот миг, когда рослый чудин выхватил из ножен меч и размахнулся, из руки Шедува с коротким свистом вылетела маленькая стальная звездочка. Сюрикэн врезался воину точно в переносицу и, войдя между глаз наполовину, вышиб из пробитой головы фонтанчик ярко-красной крови. Злополучный философ в это время как раз говорил:
– Получается, не "ваш", а "твой"... Я твой?
Он укоризненно развел руками.
– Так выходит? Но ведь это невежливо! Мы с вами, почтеннейший, пока ещё едва знакомы!
Что намеревался ещё сообщить паромщику старичонка, так никто и не узнал. Стоящий рядом с убитым чудином невысокий сотник не сплоховал: быстро размахнувшись коротким копьем с широким плоским наконечником, он пронзил болтливую душу насквозь, и она, издав жалобный вскрик, моментально превратилась в облачко пара. Резкий порыв ветра подхватил её, швырнул вверх, как котенка, и, кувыркая, помчал над рекой, туда, где темнела линия противоположного берега. Видимо, здесь ветра дули только в одну сторону, или так уж бедняге было предначертано.
Короткий рев, прыжок, слегка прогнувшиеся доски - и вот уже рядом с Шедувом и Книгочеем стоял паромщик. Он покосился на защитников причала и обнажил клыки, демонстрируя то ли улыбку, то ли ярость.
– Он произнес заветное слово - "ятвой", - рыкнул он.
– После этого время на моем пароме всегда начинает новый виток.
Гар с хрустом потянулся, обвел ряды воинов холодным хищным взглядом и демонстративно, по-собачьи почесался ногой, выказав невероятную гибкость членов и не меньшее презрение к противнику.
– Зачем вы здесь, люди и смертные?
– спросил Гар, проницательно выделив в толпе зорзов.
– Вы уже напали на меня, а Привратники этого не простят. Хотите драться?
– Можно и без драки, - предложил Колдун.
– Если ты перевезешь нас на тот берег! Мы хорошо заплатим. К тому же, ты сможешь нас забрать на обратном пути, и тогда твоя плата утроится.
– И, кстати, мы теперь будем здесь бывать часто, - заметил Лекарь, скользнув по Книгочею ненавидящим взглядом.
– В твоих интересах, чтобы мы пользовались только твоей лодочкой, перевозчик.
– Людей на тот берег перевозить нельзя, - покачал головой Гар, обводя ряды воинов и зорзов недобрым взглядом.
– Это строжайше запретили Привратники. Здесь перевозят только души. К тому же, - паромщик прищурился, - среди вас есть нелюди.
– Да ты ведь и сам из их числа, волчье сердце, - покладисто промолвил Колдун, чуть ли не подмигнув Гару. Тот в ответ только презрительно фыркнул и выразительно зевнул, обнажив два ряда мощных зубов.
– Я тут хозяин, - сухо сказал псоглав.
– Думаю, что этим все сказано. А нелюди - все равно смертные, поэтому убирайтесь, пока я не вспомнил, что вы пытались наложить на меня чары.