Ключ
Шрифт:
«Молельная квартира» располагалась в полуподвале и выходила окнами в пустынный двор. Внутри было чисто, но стоял какой-то странный запах. Некая смесь обычного запаха человеческого жилья с примесью то ли моющего средства, то ли каких-то благовоний.
Сначала, как и в храме, здесь была проповедь. Только сидели они не на мешковине, а на мягких, удобных, хоть и не новых матрасиках, покрытых какими-то пятнами.
Проповедник, тот самый, который пригласил Анджелику в «продвинутую» группу, разъяснял, что не только деяния, но и помыслы о стяжательстве любого рода, грешны, и призывал отдать делу Святого Мика «всех себя», не думая
Анджелика пока не понимала, что это значит, но даже не подумала возражать, так-как призывы — отдать тому или иному делу «всю себя», слышала с детства и точно знала, что это хорошо. И когда проповедник спросил у своего отделения общины, готовы ли присутствующие отдать «всех себя» высшей цели — делу Святого Мика, она вместе со всеми выразила на это решительное согласие!
Потом у них было «причастие». Причащались самодельным печеньем с оттиском какого-то профиля, видимо изображающего лик Святого Мика, и жидкостью в бумажных стаканчиках, в которой девушка с удивлением узнала колу. А вот после «причастия»…
После «причастия» было продолжение проповеди, перемежающейся с каким-то песнопением. Но теперь Анджелика воспринимала слова проповедника плохо. Кажется, он продолжал развивать тему о том, как надо отдавать себя ради всеобщего блага и прибавлял какие-то подробности по поводу того, как это лучше сделать.
Пение же вводило её в какой-то транс, больше напоминавший апатичный ступор. Откуда-то возникло равнодушие ко всему земному, в том числе к самой себе. Отдать себя? Да забирайте!
— Братья и сестры! — вещал голос словно издалека. — Пришло время, и пробил час! Возлюбим же друг друга и отрешимся от одежд, ибо нет между нами ничего тайного!
Анджелика почувствовала, что кто-то помогает ей стащить через голову платье. Неплохая идея, ведь здесь очень жарко! Но ведь она будет совсем голая, потому что у неё до сих пор нет белья…
Эта мысль её почему-то рассмешила. Да ну её эту одежду вместе с бельём! Так легче. К тому же она увидела, что она такая не одна — кругом люди снимали одежду и отбрасывали её в сторону.
— Братья и сестры! — вновь прогудел где-то голос проповедника. — Слушайте глас Святого Мика! Любите друг друга, да любимы будете! Мужи — изберите жён, жёны — изберите мужей. И да будет с вами благодать и просветление!
Ах, вот, что означало «отдать всю себя»! Вокруг откровенно тискались парочки. Хорошее просветление! Анджелика считала себя девушкой без предрассудков и комплексов, но такое ей видать ещё не приходилось. Разве что в порнушке, которую Криста как-то стащила у брата, специально чтобы показать ей.
Чьи-то руки легли девушке на плечи и стали нежно их гладить, потом скользнули ниже и накрыли ладонями грудь. Чьи-то губы сначала припали к шее, а затем… Затем мужчина развернул её к себе лицом и стал целовать, всё более страстно, между тем, как его руки умело гуляли по её телу. Это было…
Мысли девушки путались, но зачем ей себя обманывать? Это было приятно, даже восхитительно!
Драся… Но нет, это был не он, не её Драся, а кто-то другой. Ах, да! Это был тот самый блёклый мужчина — проповедник, который привёл её сюда.
Не Драся… Ну, да, не Драся, а кто-то чужой ласкает сейчас её тело умелыми наглыми руками, так, что её трясёт от наслаждения, а из горла вырываются хриплые стоны!..
Не Драся… Не любимый… Но, какая разница?
Глава 62
Вот и мой приз!
Барбарус: Так эта девушка ваша горничная?
Злорд: Совершенно верно, сударь! Сбежавшая горничная.
Барбарус: Ну, так что же вы не поймаете её? Вы хозяин, вам и разбираться со своими слугами.
Злорд: Вы совершенно правы, дорогой гость! Я обязательно разберусь с этой негодяйкой. Ух, как я с ней разберусь! Но беда в том, что поймать-то её у меня никак не выходит. Мерзавка чрезвычайно умна и хитра!
Барбарус (в сторону): Уж в первом из этих качеств тебе пожизненно отказано, жалкая пародия на сеньора! (Злорду) И вы хотите, чтобы я поймал её для вас, а уж вы устроите ей порку?
Злорд: Порку? Неплохая идея, но можно придумать что-нибудь ещё, ведь порка портит кожу… То-есть я хотел сказать, что если я отдам приказ выпороть провинившуюся горничную, то это испортит мою репутацию доброго и демократичного хозяина, хоть законы вассалитета и не будут нарушены. Пусть лучше будет не порка, а уборка. Точно! Уборка моей спальни в ночное время.
Барбарус: Вам виднее. Значит, как договаривались — я ловлю вам девицу, а вы передаёте мне все права на фамильный клад, буде он мною найден в пределах замка, либо за его стенами.
Злорд: По рукам!
Барбарус: Только без обмана! (уходит)
Злорд (в спину уходящему капитану): Ах, что вы! Что вы! Клад весь ваш! (вполголоса со злорадством) И можешь искать его, хоть до скончания века, козёл! Я тут всё уже давно облазил и заглянул во все дыры и во все щели. Если клад и был, то его давно уже откопал и прокутил кто-то из моих предков. Ты, главное, раздобудь мне мою цыпу, а уж я потом придумаю, как от тебя избавиться!
Зледи (входит): Что такое? Вы с кем-то здесь разговариваете, сударь?
Злорд: Ах, это вы, душа моя! Я беседовал с нашим дорогим гостем. Мы обсуждали, э-э, планы будущей охоты!
Зледи: С каких это пор вы снова охотитесь? Впрочем, неважно. Мне показалось, что вы беседуете сам с собой и теперь я рада, что это не так.
Злорд: Тронут вашей заботой. Но, что привело вас сюда? Вы хотели что то обсудить со мной?
Зледи: Нет, сударь, не с вами. С вами мне давно уже нечего обсуждать. Я разыскиваю нашего дворецкого. С тех пор, как вы напугали мою горничную, я вынуждена делать это сама. Кстати, вы случайно не знаете, где сейчас может быть Злырь?
Злорд: Нет, душа моя, я этого не знаю. Но может быть вам поможет Злуша? Я только что видел, как она направлялась с корзинкой в сторону конюшни. Конюха я отпустил ещё сегодня утром, Злюк с племянником заняты в библиотеке — убирают паутину по просьбе нашего гостя. Злох, насколько мне известно, от страха перед капитаном Барбарусом подался в дальние края. Врядли Злуша хочет покормить пирогами лошадей, так что остаётся наш миляга Злырь. Судя по всему, он там.