Ключи от ландышей

Кто-то говорит, надо бы позвонить в полицию – все отмахиваются, какая полиция, дом уже отчалил в рождество, тут уже не дозвонишься, да и телефон еще не изобрели…

Часы бьют полночь.

Я неслышно спускаюсь по лестнице, я должен увидеть, что делается в подвале…

Темная тень крадется вдоль стены, – не сразу узнаю неприметную женщину.

– Какого черта вы тут делаете?

– Я только…

– В чем дело?

– Я просто…

Я понимаю, что нужно опередить её, я зажимаю ей рот рукой, я…

– …сегодня ночью убили еще двоих.

Вздрагиваю, огорошенный страшной новостью, роняю тарелку, которая со звоном разлетается о мрамор.

Называют имя неприметной женщины, и имя круглого господина, который сидел в подвале, и которого кто-то застрелил.

Мне страшно.

Я понимаю, что убийца до сих пор среди нас, что он смеется над нами, водит нас за нос, пока не уничтожит нас всех…

Мне страшно.

Я прислушиваюсь к тишине спящего дома – опасность не ушла, опасность все еще здесь, она окружает, она подкрадывается, замирает, чтобы затаиться – и ждать.

Ночь молчит – не слышно ни шороха, ни звука, мир замирает.

Я осторожно выбираюсь из комнаты, крадусь по коридору, вниз по лестнице, в зал, где ёлка…

…замираю.

Ночь замирает вместе со мной.

Вижу девочку возле ёлки, спрашиваю себя, остался ли кто-нибудь еще кроме этой девочки в доме – не знаю ответа.

Подбираюсь.

Подкрадываюсь.

Еще не понимаю, еще не верю себе, когда вижу, что именно рисует девочка на паркете, старательно вычерчивает…

Вот черт…

Аннахилт…

Баллох…

Висбеч…

Галашилс…

Деал…

Ермстон…

Ибсток…

Чиддингфолд…

Раядер…

Шорхэм-бай-Си…

Причудливый многоугольник, нет, не многоугольник – многоконечная звезда, на лучах которой начерчены имена городов…

Начинаю понимать.

Всё.

До конца…

…паркет, залитый кровью.

Под кровавыми потоками проступает имя самой девочки, только сейчас вижу её имя, Нелли Найт из Неттлбеда.

Страх отступает.

Только сейчас начинаю по-настоящему чувствовать, что опасность ушла.

Дом причаливает к берегу, возвращается из рождества. Схожу на берег по заснеженному крыльцу, иду мимо фонарей, закутанных в новые шарфы, один из фонарей даже вежливо приподнимает шляпу. Перевожу дух, только сейчас понимаю – я нашел убийцу. Плохо, что нашел только сейчас, когда все погибли.

Обещаю себе в следующий раз найти убийцу до того, как.

Найти.

Убийцу.

До того, как погибнут все.

Замираю на бескрайней пелене снега.

Прислушиваюсь.

Не сразу понимаю, откуда слышится тревога – наконец, чувствую замок на вершине холма, где-то там, в конце шоссе, за сколько-то километров отсюда. Там собираются люди. Кто-то из них окажется убийцей, я знаю. Кого-то я должен буду остановить.

Кого-то…

Недаром же я иду туда, недаром же автор отправляет меня в этот замок – в моей жизни не бывает случайностей…

Воспоминание о Цитадели

Снова спрашиваю:

– Откуда вы знали?

Уже понимаю – он не ответит.

Обрезаю еще две струны причудливого инструмента.

Молчит. И это я тоже знаю – будет молчать, я видел, как он ловко меняет струны…

Повторяю.

Медленно.

С нажимом.

– Откуда. Вы. Знали.

Замахиваюсь топориком – не над ним, над ним бесполезно, над инструментом, ну-ка, ну-ка, посмотрим, что ты на это скажешь…

Бледнеет.

Падает на переломанные колени, распластывает по паркету переломанные крылья. Делаю знак палачам:

– Оставьте, оставьте… он скажет… он все скажет… Итак, еще раз, я повторяю свой вопрос: откуда вы знали, что мы атакуем Цитадель сегодня… если мы сами до сегодняшнего утра не знали этого?

– …понимаете… тут все просто, – оглядываю палачей, которые смотрят на меня с подобострастием, – есть люди, для которых физическая боль ничего не значит, вы можете выкручивать им крылья, клещами ломать клюв, вытягивать глаза… нет смысла. Но если вы возьмете что-то очень ценное для этого человека, все изменится… он будет на коленях умолять, чтобы вы не громили инструмент… Я тоже почти подумал, что ошибся, – он не дрогнул, когда я ломал его хитромудрые приборы… но когда я взялся за скрипку, все переменилось… Теперь я понимаю, есть инструменты, которые можно починить, но есть уникальные в своем роде вещи, которые не восстановишь…

– Это да… но что он сказал вам?

– А, ну да, самое главное…

– …я вижу будущее.

– Я догадывался… для меня это не откровение. Мне гораздо интереснее знать, как именно вы его видите.

Вместо ответа он показывает на причудливый прибор, трубку на подставке, трубу, которая вертится во все стороны туда-сюда…

Заглядываю в трубку, – по тихому смешку пленного понимаю, что меня ждет фиаско. Так и есть, вижу глухую стену в окуляре, ничего больше.

– Э нет, не так… это надо в башню… откуда вы это притащили…

Киваю:

– Без проблем, отнесем в башню… дальше что?

Снова тихий смешок:

– Боюсь, без меня вы ничего не сделаете.

Фыркаю:

– Значит, сделаем с вами.

Делаю знак своим, чтобы подхватили пленного оракула – ага, все-таки взвыл от боли, все-таки застонал. Думаю, переживет он вообще восхождение на башню или нет, или нужно перевязать раны, здесь, сейчас, или ничего, подождет, потерпит…

…потерпит…

– …вот сюда… к окну… да позвольте, я сам…

Смотрю на него недоверчиво, такому ничего не стоит разбить причудливую трубу и перерезать себе горло осколком – нет, плохо я его знаю, рука у него не поднимется ломать ценнейший прибор – насчет его горла я не уверен…

– Вот… вот… теперь смотрите…

Заглядываю в трубу, не сразу понимаю, почему я вижу башню с огромными окнами – ведь трубка направлена почти вертикально вверх – почему клетчатый узор, как на нашей башне, почему я вижу человека с одним крылом – он смотрит в причудливую трубку на подставке, почему я вижу еще одного человека за его спиной, человека со сломанными крыльями, человека в оковах, которые, впрочем, не мешают ему размахнуться, и…