Книга 2

Но был добрый этот самый простофиля: Захотел издать указ про изобилье. Только стул подобных дел не терпел: Как тряхнет... И, ясно, тот не усидел. И проснулся добрый малый простофиля У себя на сеновале, в чем родили. Дурачина.

Корабли постоят

– -------------

Корабли постоят - и ложатся на курс. Но они возвращаются сквозь непогоды. Не пройдет и полгода - и я появлюсь, Чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все, кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин. Возвращаются все, кроме тех, кто нужней. Я не верю судьбе, я не верю судьбе, а себе еще меньше.

Но мне хочется думать, что это не так, Что сжигать корабли скоро выйдет из моды. Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах. Я, конечно, спою, я, конечно, спою, - не пройдет и полгода.

Жираф большой

– -----------

В желтой жаркой Африке, в центральной ее части, Как-то вдруг, вне графика, случилося несчастье. Слон сказал, не разобрав: - видно быть потопу. В общем так: один жираф влюбился в антилопу.

Тут поднялся галдеж и лай,

И только старый попугай

Громко крикнул из ветвей:

– Жираф большой, ему видней.

Что же, что рога у ней,- кричал жираф любовно, Нынче в нашей фауне равны все поголовно. Если вся моя родня будет ей не рада, Не пеняйте на меня, я уйду из стада.

Тут поднялся галдеж и лай.

......................

Папе антилопьему зачем такого сына? Все равно,- что в лоб ему, что по лбу,- все едино. И жирафа мать брюзжит,- видали остолопа? И ушли к бизонам жить с жирафом антилопа.

Тут поднялся галдеж и лай

.....................

В желтой жаркой Африке не видать идиллий. Льют жираф с жирафихой слезы крокодильи. Только горю не помочь, нет теперь закона... У жирафов вышла дочь замуж за бизона.

Пусть жираф был неправ,

Но виновен не жираф,

А тот, кто крикнул из ветвей:

– Жираф большой, ему видней.

Марафон.

– -----

Я бегу, топчу, скользя по гаревой дорожке. Мне есть нельзя и спать нельзя, и пить нельзя ни крошки. Я сейчас гулять хочу у Гурьева Тимошки, Ну, а я бегу, топчу по гаревой дорожке.

А гвинеец Сэм Брук обошел меня на круг.

А вчера все вокруг говорили:-Сэм - друг

Сэм - наш гвинейский друг.

Друг-гвинеец так и прет, все больше отставание, Но я надеюсь, что придет второе мне дыхание. Третье за ним ищу, четвертое дыханье. Ну, я на пятом сокращу с гвинейцем расстоянье.

Тоже мне, хороший друг.- Обошел меня на круг.

А вчера все вокруг говорили: - Сэм - друг,

Сэм - наш гвинейский друг.

Гвоздь программы - марафон, а градусов - все тридцать. Но к жаре привыкший он, вот он и мастерится. Посмотрел бы на него, когда бы минус тридцать. А теперь достань его.
– Осталось материться.

Тоже мне хороший друг.- Обошел меня на круг.

Нужен мне такой друг, - Сэм - друг

Сэм - наш гвинейский Брут.

Назад к пешеходам

– ---------------

Отбросьте прочь свой деревянный посох. Упав на снег и полежав ничком, Я встал и сел в погибель на колесах, Презрев передвижение пешком.

Я не предполагал играть судьбою,

Не собирался спирт в огонь подлить

Я, просто, этой быстрою ездою

Намеревался жизнь себе продлить.

Подошвами своих спортивных чешек Топтал я прежде тропы и полы И был неуязвимым для насмешек, И был недосягаем для хулы.

Но я в другие перешел разряды,

Меня не примут в общую кадриль.

Я еду. Я ловлю косые взгляды

И на меня и на автомобиль.

Прервав общенье и рукопожатья, Отворотилась прочь моя среда. Но кончилось глухое неприятье, И началась открытая вражда.

Я в мир вкатился чуждый нам по духу,

Все правила движения поправ.

Орудовцы мне робко жали руку,

Вручая две квитанции на штраф.

Я во вражду включился постепенно, Я утром зрел плоды ночных атак: Морским узлом завязана антенна. То был намек: с тобою будет так...

Прокравшись огородами, полями,

Вонзали шила в шины, как кинжал.

Я ж отбивался целый день рублями

И не сдавался, и в боях мужал.

Безлунными ночами я нередко Противника в засаде поджидал. Но у него поставлена разведка, И он в засаду мне не попадал.

И вот, как языка, бесшумно сняли

Передний мост. И унесли во тьму.

Передний мост, казалось бы детали,

Но без него и задний ни к чему.

Я доставал рули, мосты, колеса Не за глаза красивые, за мзду. И понял я, не одолеть колосса. Назад! Пока машина на ходу.

Назад к моим нетленным пешеходам,

Пусти назад! О, отворись, Сезам!

Назад, в метро, к подземным пешеходам!

Назад! Руль влево - и по тормозам!

Восстану я из праха вновь обыден И улыбнусь, выплевывая пыль. Теперь народом я не ненавидим, За то, что у меня автомобиль.

Диалог у телевизора

– -----------------

Ой, Вань! Смотри, какие клоуны! Рот - хоть завязочки пришей! А до чего ж, Вань, размалеваны. И голос, как у алкашей. А тот похож, нет, правда, вань, На шурина - такая ж пьянь! Нет, нет, ты глянь, нет, нет, Ты глянь, я вправду, Вань!

– Послушай, Зин, не трогай шурина! Какой ни есть, а он - родня! Сама намазана, прокурена... Гляди, дождешься у меня! А чем болтать, взяла бы, Зин, В антракт сгоняла в магазин. Что? Не пойдешь? Ну, я один. Подвинься, зин!

Ой, Вань. Гляди какие карлики! В джерси одеты, не в шевиот. На нашей пятой швейной фабрике Такое вряд ли кто пошьет. А у тебя, ей-богу, Вань, Ну все друзья - такая рвань! И пьют всегда в такую рань такую дрянь!

– Мои друзья, хоть не в болонии, Зато не тащат из семьи. А гадость пьют из экономии, Хоть поутру, да на свои. А у тебя самой-то, Зин, Приятель был с завода шин, Так тот вобще хлебал бензин. Ты вспомни, Зин!

– Ой, Вань, гляди-кось, попугайчики. Нет, я ей-богу закричу! А это кто в короткой маечке? Я, Вань, такую же хочу. В конце квартала, правда, Вань, Ты мне такую же сваргань... Ну, что "Отстань"? Опять "Отстань"? Обидно, Вань!

– Уж ты бы лучше помолчала бы: Накрылась премия в квартал. Кто мне писал на службу жалобы? Не ты? Да я же их читал. К тому же эту майку, Зин, Тебе напяль - позор один. Тебе шитья пойдет аршин. Где деньги, Зин?

– Ой, Вань, умру от акробатика. Гляди, как вертится, нахал. Завцеха наш, товарищ Савтюхов, Недавно в клубе так скакал... А ты придешь домой, Иван, Поешь - и сразу на диван. Иль вон кричишь, когда не пьян. Ты что, Иван?