Книга 365 мыслей

(53)... Психология невозможного исходит из категории свободы как первичного модуса существования человеческой личности. Все современные психологемы имеют дело с обусловленной свободой, субстратом которой, как считается, являются какие - то иные более фундаментальные потенции личности. При этом роль и место свободы в иерархии личности неизбежно становятся либо вторичными, либо случайными, либо обусловленными социально - экономической средой и коллективными моделями поведения. Разумеется, при таком подходе возникает иллюзия возможности определения личности и эта иллюзия разрешается в десятках "определений личности", которые, если конечно принять их всерьез, самой личности ничего кроме вреда принести не могут. Если мы строим психологию личности, опираясь на категории метафизики невозможного, то в ее рамках определение личности не является ни возможным, ни необходимым. Точнее говоря, всякое определение личности здесь будет с неизбежностью противоречивым. Одно из определений личности выражается следующим фундаментальным неравенством: A>A которое было выведено как следствие общих уравнений невозможности. Другое фундаментальное неравенство: A

глава 5 "Психология невозможного")

(54) Любое извращение человеческой природы с неизбежностью является нарушением меры соответствующей добродетели или дара либо по их направлению, либо по их силе. Например, эгоизм и тщеславие - извращение свободы, жадность - извращение бережливости, зависть - извращение способности творить, разврат - извращение способности любить и т.д. У этого наблюдения есть чисто практические следствия: тот, кто находит в себе этих перевертышей и желает от них избавиться имеет возможность проделать обратный путь по тропинке, соединяющей их со своими незамутненными истоками. Этот путь не обещает быть легким, но он есть у всех тех кто помнит про эти истоки. Есть и те, кто пытается узаконить извращения своей природы, и они сами закрывают для себя возможность вернуться...

(55) Чтобы совершенствоваться нам нужно: а) отбросить сомнения и идти выбранным курсом, преодолевая препятствия и не обращая внимания на привлекательные убаюкивающие ландшафты и сияющие чужие вершины; б) сомневаться в правильности выбранного пути настолько, чтобы быть готовым развернуться и начать двигаться в прямопротивоположную сторону, забыв о прошлых достижениях и тщетных тяготах пройденного пути. При этом второе необходимо ровно настолько же, насколько необходимо первое - ведь мы несовершенны, а значит истина недоступна нам в полноте и мы в любой момент можем ошибаться и во всякий момент ошибаемся. Очевидно, что наше знание неспособно совместить а) и б), поскольку они логически противоречат друг другу. Несмотря на это, мы имеем возможность совершенствоваться благодаря нашей вере, в которой а) и б) с необходимостью присутствуют. С одной стороны, вера отсекает сомнения, поскольку способна подняться над несовершенными весами рассудка, с другой - сам факт веры уже свидетельствует о признании фундаментальной недостаточности наших сил, знаний и возможностей. Все это мы по своей вере просим у Силы, неизмеримо превосходящей нас и... получаем все это опять же по нашей вере. Знание - лишь временный, частичный и ненадежный инструмент для нашего совершенствования, вера - постоянный, объемлющий и верный инструмент, который годится и для совершенствования нашего знания...

(56) "Мера есть наилучшее" - говорил Фалес Милетский. И кажется, он знал, о чем говорил... Посмотрев на Солнце, мы временно слепнем и становимся неспособными различать тонкие детали окружающего мира. Побывав на концерте рок - музыки с ее тяжелыми ритмами и драйвом на пределе голосовых связок, мы перестаем слышать мелодию ветра, приглушенную песню деревьев и травы и шепот близкого человека. Объевшись вкусной едой, мы не способны оценить незатейливый вкус печеной картошки или детский запах свежего хлеба. Запредельные чувства убивают чувства: временно или навсегда. Максимум нашего ощущения себя и окружающего мира требует меры и умеренности. Мы ищем себя где - то в экстремальных экзотических ощущениях и... получаем так мало, надышавшись разреженным и раскаленным воздухом крайностей. Но привыкнув к нему, мы становимся неспособными оценить прохладу и жизнь, которые дает нам в полноте "лучшее по Фалесу".

(57) Любое искусство проходит все стадии жизни: рождение, рост, юность, молодость, зрелость, закат и угасание. Иногда закату и угасанию сопутствует вырождение. Почему так? Организм искусства вроде бы не связан законом возрастания энтропии и его "клетки" периодически обновляются все новыми и новыми мастерами своего дела, которые по технике и виртуозности могут подниматься все выше и выше. В то же время искусство в целом все равно когда - нибудь вырождается и деградирует. Возможно, все дело в соотношении формы и содержания. На начальном этапе искусство развивается, благодаря сверхзадаче, которую оно решает и здесь содержание играет определяющую роль. Со временем содержание сплавляется с формой. Это - зрелое искусство. Форма в нем - консервант содержания. Однако носители содержания уходят - их всегда немного. И тогда преемникам остается только форма, которая незаметно отрывается от содержания. Далее искусство начинает жить вхолостую, поскольку форма развивается независимо от содержания. Более того оно вообще становится обузой для творческой свободы в пространстве чистой формы. Так появляется символизм, модернизм, джаз... Они - необходимые этапы эволюции практически любого искусства, в которых владение формой достигает невиданных высот, но они же - предвестники его смерти. Реанимация искусства - это возвращение к содержанию, которое живет где - то глубоко в недрах личности. То есть реанимация искусства - это, по сути, возвращение к себе...

(58) Возможна ли настоящая дружба между мужчиной и женщиной? Всех людей можно разделить на две неравные части, в зависимости от их ответа на этот вопрос. Большая часть - условно говоря, прагматики - ответит на него отрицательно. Меньшая (но, думаю, что совсем немаленькая) часть - условно говоря, романтики - ответит положительно. Однако, даже среди условных романтиков произойдет дальнейшее разделение на две сильно неравные части: на тех (существенно меньшая часть романтиков), кто умеет дружить с противоположным полом, и тех (существенно большая часть) кто лишь только верит в такую дружбу, но дружить с противоположным полом не умеет. Но и среди тех немногочисленных романтиков, кто умеет дружить, произойдет дальнейшее разделение на на тех, кто умеет, но по каким - либо причинам не хочет этого делать (их снова будет большая часть), и тех кто умеет и сознательно поддерживает эту дружбу. Я думаю, что глубина (или даже бездна) отношений наиболее открыта именно для последнего типа романтиков. Современная культура навязывает довольно плоский стереотип отношений М - Ж, который сводится, в конечном счете, к некоторой форме овладения и порабощения одного другим. Сюжет практически любого современного фильма содержит (за малым исключением, в основном в области авторского кино) в той или иной степени сексуальную составляющую отношений главных героев и это стало некоторым негласным каноном в искусстве кино. "Ну и что здесь плохого? Эта сторона отношений важна для человека, поэтому искусство и отражает ее" - возразит продвинутый критик. Но я и не думал отрицать важность этой стороны. Есть, однако вероятность того, что мы давно смотримся в кривое зеркало. Проблема обнаружится сразу, если автор романа или режиссер захотел бы вдруг показать дружбу между мужчиной и женщиной так, чтобы это было а) правдоподобно; б) интересно; в) востребованно современным зрителем или читателем. Он вряд ли смог бы сегодня справиться с этой задачей - стереотип отношений слишком силен и вырваться из него практически невозможно, не нарушив абв. Однако, всегда находятся люди, способные делать невозможное. И в этой практически никем нехоженнной области отношений М - Ж их ждут неожиданные и совершенно невероятные открытия, которые, быть может, тихо и незаметно взорвут современную культуру вместе со всеми ее стереотипами...

(59) Статья П. Грегори The Chronic Dependence of Popular Religiosity upon Dysfunctional Psychosociological Conditions (2009) замечательна во многих отношениях. В ней автор пытается выявить корреляцию между уровнем религиозности населения в различных достаточно развитых странах мира и уровнем благосостояния общества. С помощью хитроумной системы параметров, характеризующей и то, и другое он, опираясь на социологическое исследование, приходит к выводу об отрицательном коэффициенте корреляции (чем больше религии, тем меньше благосостояния). Атеисты любят цитировать его, утверждая, что "религия тормозит благосостояние". Замечательно то, что из статьи с таким же основанием можно сделать и прямопротивоположный вывод: "благосостояние общества мешает его духовному развитию." Этот пример - хорошая иллюстрация того, как научный метод может "решать" некоторые проблемы!

(60)

Когда терпенье и надежда покидают,

И одиночество в права свои вступает,

Пустыню ветром раскаленным наполняет

И ищешь тени, вечной жаждою томим, -

Я вспоминаю, что не первым, не последним

Мой ропот тонет в вышине почти бесследно.

Лишь перезвон каких-то далей заповедных

Разносит эхо по владениям моим

Когда не знаешь ни конца и ни начала,

И бесконечен путь до первого причала,

Когда весна в своих объятиях встречала,

Но обернулась пленом беспощадных дней, -

Я первым выхожу из этой битвы,

Где победить - равно, что быть убитым,

Слова спасенья своего ищу в молитве,

Не о себе, - о тех, кому трудней!

Когда померкнет в небе свет звезды последней,

Ее случайный отсвет трепетный и бледный

Мне передаст свой смысл, свое предназначенье,

Чтоб нить времен не прервалась вовек, -

И озарится тихим ровным светом

Все то, что было в темноту одето.

Он станет и причиной и ответом,

Зачем мы все и что есть человек.

(61) Если только представить, что наш видимый мир - это тонкая прослойка, которая объемлется со всех сторон бесконечно бОльшим невидимым миром с его полюсами добра и зла, невидимыми сущностями, влияющими на нашу жизнь и полнотой реальности "всегда" и "никогда", мы бы уже имели хороший повод поудивляться своей ограниченности или даже посмеяться над ней. Однако, нам, наверное, было бы не до смеха, если бы мы каким - то чудесным образом узнали об этом наверняка. Вера занимает некоторое промежуточное положение между воображением и знанием. "Вера - обличение вещей невидимых," - говорит апостол Павел. С одной стороны, невидимое сокрыто от органов чувств - это положение дел соответствует нашей природе. С другой - мы не оставлены в полном неведении. Вера - инструмент нашего познания вещей невидимого мира. Она говорит нам, что невидимый мир неизмеримо шире и богаче видимого, в нем больше реальности, чем здесь. Возникает соблазн проникнуть туда прямо сейчас и посмотреть. Именно это предлагают восточные астральные методики, открывающие третий глаз, чакры, направляющие энергию кундалини и т.д. Но все это напоминает попытку подсмотреть в замочную скважину то, что откроется любому тогда и так, когда и как тому придет время. Это время у нас принято называть смертью. Страх, боль и смерть - довольно тонкие перегородки между реальностями, охраняющие нашу готовность перейти из одной реальности в другую. Самоубийство - насильственное разрушение этой перегородки, обрекающее своей поспешностью самоубийцу на еще бОльшие боль, страх и смерть...

(62) С паршивой овцы хоть шерсти клок... Так называемые, "великие дела" человечества, как правило, питались из сомнительного источника. Думаю, что не сильно ошибусь, если скажу, что 90% всех "великих дел" имели в качестве источника гордость и тщеславие одного человека или группы людей. Остальные 10%, среди прочего, конечно, включают и вполне благородные мотивы. Как же так? Неужели история в целом управляется такими не самыми лучшими сторонами человеческой природы? Или ее "великие дела" не так велики, как это кажется на первый взгляд? А может быть суть истории лежит вовсе не в тех ее "великих делах", про которые мы читаем на страницах учебников истории, и отголоски которых мы рассматриваем в лучших музеях мира? Как бы то ни было, но факт остается фактом - гордость и тщеславие слишком часто играют решающую роль "в великих делах" истории. И то правда: они ведь совсем не любят размениваться по мелочам. Немного странно, конечно, представить вдруг, что история замрет, если искоренить из человеческой природы гордость и тщеславие. Но многотысячелетняя работа морали и ее лучших проповедников могла справиться с этой задачей в лучшем случае лишь в лице отдельных исключительных представителей рода человеческого и... история продолжается. И если уж гордость и тщеславие неискоренимы из человеческой природы, пусть они хотя бы толкают куда - нибудь историю - с паршивой овцы хоть шерсти клок...