Книга 365 мыслей

(85) Если ты идешь по улице и никого не трогаешь, это не значит, что тебя тоже никто не тронет. Если ты делаешь другим добро, это вовсе не означает, что ты автоматом получаешь его от других. Если, вообще, ты живешь по правилам - общепринятым или своим собственным - это совсем не значит, что окружающий мир будет принимать в расчет эти правила и вообще будет обращать на них какое - либо внимание. Поверхностный взгляд на вещи здесь ничего не даст, кроме досады и раздражения на окружающий мир, его обитателей, мировую несправедливость, страну, народ, правительство и т.д. Но вряд ли досаду и раздражение можно считать настоящим решением. Настоящее решение лежит где - то глубоко внутри себя: нужно погрузиться в свои глубины и обрести там Океан, способный вместить в себя все (ну, или хотя бы многое) и при этом остаться тем же Океаном. Ты можешь растворить в своем Океане несправедливые события, впрочем, равно как и справедливые, оставаясь в его незамутненной глубине и наблюдая оттуда изнанку мира, на которой светлые озарения и глубокая скорбь образуют единый мерцающий узор...

(86). Кажется со времен Фрейда и Юнга люди начали сознательно бороться со своими т. н. комплексами. Практически каждый образованный человек, не чуждый идей рефлексии и самопознания, считает своим долгом выявить свои комплексы, а затем и освободиться от них с помощью мощных и далеко продвинутых методов аналитической психологии. Иногда создается впечатление, что этот процесс породил "комплекс собственных комплексов" или даже "комплекс комплексов других". Последний иногда называют "профессиональным чутьем психолога". Я - не психолог, поэтому могу позволить себе задавать вполне дилетантские вопросы - просто так. Первый (в предположении, что комплексы действительно существуют): "Послушайте, ведь если звезды зажигают, значит это кому - нибудь нужно?" - И если комплексы существуют, значит, возможно, они выполняют в нашем Я какую - то функцию?. Т.е., может быть, как и пиво по утрам, они не только вредны, но и полезны? Если это хотя бы в малой степени так, то просто освобождаясь от них, мы лишаемся важного для нас в данный момент в данном состоянии механизма защиты от чего - то возможно весьма опасного, но последствия этого мы увидим много позже, когда они станут уже необратимыми. Кстати, народная мудрость давно догадывается об этом: выражение "человек без комплексов" имеет в быту скорее негативный оттенок, чем позитивный. И второй вопрос: не появились ли все комплексы человечества именно в тот момент, когда Фрейду (или Юнгу) пришла в голову идея о комплексах и он начал ее активно эксплуатировать? До этого момента коллективная и индивидуальная психологическая реальность человечества могла быть иной, но идея комплекса ее кардинально изменила и научно обоснованно направила ее в комплексную сторону. При этом изменилось не только будущее, но и прошлое: в свете идеи комплексов мы получили возможность нового истолкования истории конкретных личностей и роли личности в истории. Шестов всю жизнь размышлял о возможности изменения прошлого, - мы ее получили, правда вместо желанной Шестовым свободы, мы при этом обрели еще одну тюрьму...

(87). Жизнь человека похожа на песню. Начинается она с младенческих лет у всех примерно одинаково. Затем мы попадаем в общий хор и какое - то время вынуждены петь чужие тексты и чужие мелодии. Потом у нас появляется выбор: отбиться от общего хора и попробовать спеть что - то свое или продолжать как и раньше. Даже сделав выбор в сторону первого, мы некоторое время находимся в иллюзии собственного пения, в то время как оно является лишь самостоятельным подражанием кому - то или чему - то. Таким образом, на собственную песню нашей жизни у нас остается не так много времени, но именно в ней сконцентрирован ее смысл. Однако особый сакральный смысл заключен в самых последних словах и интонациях нашей песни, которые подводят итог и обозначают начало нашего дальнейшего пути и которые могут сильно отличаться от того, что пелось раньше. У кого-то последний куплет - это крик - возмущение - испуг, у кого-то - недоумение - сожаление - плач, а у кого-то - умиротворение - радость - улыбка. Во всяком случае, в последних словах и нотах у каждого из нас есть реальный шанс стать настоящим. Такого шанса нам никогда бы не представилось, если бы мы вдруг стали бессмертными. Бессмертие - удел настоящих...

(88). Древняя восточная мудрость "Друг моего друга и враг моего врага - мои друзья, друг моего врага и враг моего друга - мои враги" звучит красиво и даже правдоподобно (и кодирует правила знаков при умножении), но при этом в действительности она не работает ни в целом, ни по частям. Наверное, каждый знаком с ситуацией, когда наши друзья сами не являются таковыми между собой и с врагами врагов у нас нет желания общаться и т.д. Если бы человеческие отношения так просто раскладывались по полочкам, не было бы мучительных "любовных треугольников" и "многоугольников", не было бы разрывов и соединений, а слово "прости" стало бы не нужным. Мир дружбы и любви, симпатий и антипатий перестал бы быть удивительным и стал бы плоским и предсказуемым. К нашему счастью, математика в человеческих отношениях не работает, а когда и если работает, говорит, скорее, о патологии, чем о нормальном положении вещей. На множестве отношений группы людей - даже если она не многочисленна - вообще говоря не удается ввести никакой хорошей математической структуры. Бинарное отношение симпатии или любви не является ни симметричным (если А любит Б, то не обязательно, Б любит А), ни антисимметричным (если А любит Б и Б любит А, то не обязательно А=Б), ни транзитивно (если А любит Б, а Б любит С, то не обязательно А любит С), ни даже рефлексивно (А не обязательно любит даже сам себя). Не спасает положения ни тернарность, ни какие - то более общие свойства - отношения людей выпадают из закономерностей элементов абстрактных множеств. Причина тут, конечно, метафизическая. Теория отношений элементов - это инструмент для мышления о мире детерминизма, а мир наших отношений - это кусочек мира свободы. Психология - это закономерная для рационально организованной цивилизации, но онтологически ограниченная попытка заглянуть в этот мир свободы. Стать свободным - значит выйти из поля существующих психологических оценок и моделей, и при этом быть способным оценивать происходящее в свете своей внутренней свободы. О том же другими словами говорит апостол Павел (Кор.2.15): "Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может".

(89). "Побег из Шоушенка" содержит парадокс: практически все действие фильма (почти 2.5 часа) происходит в тюрьме, но при этом весь фильм - о свободе. Главный герой Энди Дюфрейн, проведя в тюрьме 19 лет (будучи при этом несправедливо осужденным на два пожизненных срока - чисто американский прикол), как выясняется ближе к концу фильма, все 19 лет думал о свободе и готовился к ней. Говорят, что "человек привыкает ко всему". Это - простонародный вариант глубокой мысли о том, что "бытие определяет сознание." Фильм показывает нечто прямо противоположное. "Так то ж кино" - скажет опытный критик. Так и жизнь - театр, а мы - актеры, играющие свои роли по заезженному сценарию...

(90). "Лучшее предложение" Джузеппе Торнаторе - как ведро холодной воды на голову. К середине фильма уже выстраивается очень логичная версия его продолжения и конца, в котором два человека с похожими проблемами успешно помогают друг другу их решить. Но... режиссер внезапно меняет одну бесконечную тему другой - мелодрама в один момент превращается в жесткий психологический триллер - , и неясно какая из них дает более ценные плоды для главного героя и для зрителя. Главные герои неоднократно возвращаются к мысли: "В каждой подделке есть доля правды". К концу фильма невольно рождается продолжение: "В каждой правде есть доля подделки" и человек вынужден балансировать между этими истинами или... подняться над ними, если получится или, по крайней мере, избавиться от своей агорафобии, в чем бы она не выражалась... В общем, Торнаторе, как всегда великолепен, непредсказуем, и непересказуем - лучше посмотреть...

(91). В мире, в котором действует закон возрастания энтропии и есть смерть, альтруизм и жертвенность противоестественны. Ведь какую бы форму они не принимали, они всегда предполагают, что свою самую драгоценную в этой жизни валюту - время - мы тратим на других, отнимая его у себя без всякой надежды на компенсацию в этой жизни. Однако альтруизм и жертвенность существуют и без них социум превращается в стадо обособленных индивидуумов, озабоченных борьбой за существование и удовлетворением собственных потребностей. Как такое возможно? Могут ли основы общества быть противоестественными? - И да, и нет. Они противоестественны по законам этого мира, но вполне естественны по законам того, в котором время и бесконечность - неразличимые синонимы, в котором нет смерти и в котором энтропия может убывать. Человек, который совсем ничего не знает об этом мире, обречен на борьбу за существование и естественный отбор и он вряд ли способен жертвовать. Человек, который смутно догадывается, способен жертвовать, но он будет взвешивать и рассчитывать свою жертву, приноравливаясь к обстоятельствам. И лишь тот, кто твердо верит в мир без смерти или, может быть, даже бывал там, - тот может жертвовать свободно от сердца без оглядки и расчетов. Он подобен человеку, который раздает много, потому что имеет еще больше. Бедный не может быть щедрым, даже если бы он захотел им быть. Кажется, в этом - еще один смысл евангельской притчи о талантах: "Потому что всякому имеющему прибавится еще, и у него будет избыток. А у кого ничего нет, будет отнято и то, что у него есть" (Мф 25.29).

(92). Сегодня состоялся очень типичный для этой темы разговор с одной моей коллегой. Мы говорили про катастрофу самолета в Казани и я заметил в конце разговора, что необходимость использования транспорта является в значительной степени надуманной: если за своим или чужим счастьем необходимо куда - то ехать, то скорее всего оно какое - то ненастоящее. Все, что нам нужно, всегда находится рядом с нами, независимо от того, видим мы его или нет. На самом деле, я в действительности так не считаю, и замечание было немного провоцирующим, но ведь в каждой провокации есть только небольшая доля провокации. Тема счастья коллегу "зацепила" и дальше произошел примерно следующий диалог:

– А при чем тут счастье?

– Ну, это ведь, вроде как, самое главное. А зачем по мелочам размениваться?

– Ну, а что такое счастье? Абсолютного счастья не бывает...

– Это почему?

– Ну, если и бывает, - оно не достижимо!

– Почему? Может быть, правильнее сказать, что есть некоторые люди, которые так считают?

Как бы коллеге не хотелось настоять на своем, но логическая безупречность моего предложения вынудила ее согласиться:

– Ну, хорошо. Да, я так считаю...

– А достигший абсолютного счастья будет просто абсолютно счастливым и все...

– Но, это будет только он так считать, для других это будет не так! - Так ведь это - проблемы других, разве нет?

Коллега опять нехотя согласилась... Я, конечно, ни в чем ее не убедил и не собирался этого делать. Но сам лишний раз убедился как прочно сидит у нас (в мозге, крови, генах, душе...) убеждение о недостижимости абсолютных вещей. Между тем, если подумать, это убеждение ни на чем не основано. Логически из того, что абсолютных вещей никто не достиг (мы, кстати, этого не знаем - достигший не обязан афишировать себя, но предположим), никак не следует, что они недостижимы. Философски, в определение Абсолюта не входит его недостижимость, ну разве что отдельные философские учения привносят эту добавку, но мы и не обязаны их принимать. Абсолют не является ни предметом опытов, ни даже предметом каких - то специальных теорий - так откуда в нас убеждение о недостижимости Абсолюта? Интуиция? - Она часто обманывает нас. Стремление иметь недостижимый идеал, чтобы не потерять смысл? - но это чисто человеческая слабость, понятная, комфортная, но ничего не доказывающая и, конечно, не обязательная. Вопрос открыт... и закрыт нами самими. Может быть поэтому наши счастья и остаются столь маленькими и хрупкими...

(93). "... А еще в этом удивительном Городе живут не менее удивительные люди. В них нет лжи, зависти, злобы и эгоизма - они противоестественны для жителей Города, и даже их сказки не содержат упоминаний об этих вещах. Их состояние можно было бы охарактеризовать как "спокойная радость", но вряд ли в нашем языке найдутся подходящие слова. Эта радость распространяется у них на все, поэтому, находясь в Городе, сам невольно становишься ее участником, и возникает желание остаться в Городе навсегда. Ты можешь бродить по небольшим улицам, сидеть на городской площади, заходить в его немного странные на вид дома - тебе будут везде рады и ты будешь там для всех как старый знакомый - равный среди равных и особенный среди особенных. В Городе нет заборов и замкОв, там всегда чисто, несмотря на то, что животные свободно разгуливают по его улицам и нет дворников. В Городе вообще нет профессий как таковых: каждый находит себе свое дело сам и осваивает его, не пользуясь учебниками или какой - то определенной методикой..."