Книга 5. Империя на марше

– Верно, - согласился я, - да и Славик поди нас обыскался, пойдём-ка в школу… то есть в политех собираться. А вам, мушкетёры, отдельная благодарность от лица командира роты де Тревиля, уделали мы таки гвардейцев из дальних щитков.

И мы вернулись в свою квартиру, возле которой уже маячил белобрысый и злой Славик.

– Ну где вы там ползаете, ехать уже пора, - зло бросил он мне в лицо.

– Спокойняк, Слава, всё под контролем, иди к гаражу, через десять минут выезжаем, - ответил ему я.

– А что это у тебя с ухом? – справился он, глядя на синюшную распухлость.

– За гипсового пионера зацепился, - сочинил я на ходу такую версию, и она вполне устроила Славика, он кивнул и удалился во двор.

Десяти минут нам вполне хватило, копейка завелась без задёва, и вот мы уже выворачиваем на проспект имени товарища Ленина, по которому в обоих направлениях чадят желтенькие Икарусы и грузовики, личные же авто в этом времени с фонарями искать надо. Полчаса – и мы уже на улице Минина возле пятого корпуса, машину паркуем возле инъяза и вперёд, за знаниями.

Ничего там интересного во время занятий не произошло, ну если не считать интересным секретаря факультета Козлова, который попенял мне за манкирование комсомольскими поручениями. Какими? Ну как же, ты ж обещал институтский ансамбль поднять и занятия гимнастикой возродить и вообще… Извинился и покаялся – со временем сейчас обрез, но на следующей неделе подниму и возражду… возрадю… сделаю, короче говоря, что обещал, окей? Секретарь хмуро согласился.

И тут я вспомнил, что завтра же Высоцкий приезжает, прямо с утра, а у нас тут пока и конь даже не валялся… и ещё я наобещал оператору, что мы завтра заснимем подготовку мушкетеров к битве… и ещё у меня повторная встреча с директоршей столовки… всё это надо отменять у чёртовой бабушке и заниматься исключительно Владимир Семёнычем.

Звякнул по мобилке на квартиру барда прямо из института, трубку традиционно взяла Марина.

– Привет, Серёжа, - сказала она, - да, все договорённости в силе, Володя приезжает к вам завтра утренним Нижегородцем в семь-тридцать, вагон… вагон девять. Нет, меня не будет, я завтра во Францию улетаю по делам. Так что надеюсь на тебя, что не подведёшь… и травы этой ещё немножко отсыпь Володе для закрепления эффекта.

Вот и славно, один вопрос решён, жаль только, что травы больше не будет – бабка Прасковья померла месяц назад… ну да что-нибудь другое придумаем. Теперь киностудия.

– Алло, Татьяна Михайловна? Добрый вечер, как поживаете? И вам того же. Я чего звоню-то – завтра же утром Высоцкий приезжает, надо отработать с человеком на всю катушку… что надо для этого? Ну для начала оператора прямо с раннего утра, в семь часов, вместе на вокзал поедем, а дальше по обстановке… наш сегодняшний материал не посмотрели?... я рад, что вам понравилось… на киностудию?... да конечно заедем, это я вам обещаю железно… оревуарчик, да.

И ещё надо решить, кого с собой на вокзал брать.

– Инна, завтра утром Высоцкого еду встречать, ты со мной?

– Конечно, дорогой, а ты сомневался?

– Нисколько, дорогая, просто уточнил. И ещё у нас одно свободное место остается в машине – давай Алёну что ли пристегнём.

– Давай, она вне себя от счастья будет.

– Договорились, старт от гаража в семь утра. А сейчас и домой пора бы… да, Славику про Семёныча ни слова, а то мало ли что.

– Слушай, мы с ним всего два дня ездим, а он мне уже надоел, будто мы с ним десять лет женаты – может отстегнём его завтра от нашего поезда насовсем?

– Хорошо, я подумаю на этот счёт… завтра подумаю, на сегодня событий, требующих размышлений, у нас и так достаточно.

– ------

Утром всё прошло без происшествий и без эксцессов, ну не считая того, что Инна таки с нами не поехала, сказала, что лучше завтрак приготовит. Володю в огромных каплевидных очках и кепке-аэродроме никто на перроне не узнал. Косились некоторые на камеру, но без фанатизма, мало ли кого и чего в наше время снимают. Когда отъезжали от Московского вокзала, Володя заметил:

– А дороги у вас как будто бы получше стали, поровнее…

– Ну так я здесь целых полгода коммунальным хозяйством заведовал, - с гордостью ответил ему я, - это ты ещё не видел новые линии скоростных трамваем, две запустили, ещё одна в работе.

– А чего ж в отставку-то ушёл?

– Ушёл? Ушли, я бы сказал, новый курс партии и правительства, знаешь ли, выборы сейчас не приветствуются, - поправил я его и тут же сменил тему, – травы больше не будет, бабка-знахарка померла, но у меня есть кое-что получше для тебя.

– Это радует, - задумчиво отвечал он, - не то, что бабка померла, конечно, а то, что взамен что-то будет… я кстати про неё новую песню недавно написал. Не про траву конечно, а про бабку…

– А почему у тебя ухо такое синее? – спросил он, разглядев меня сбоку.

– Вчера поспорили с одним… с группой товарищей насчёт наиболее целесообразного использования подсобных помещений…

– И что в результате диспута решили?

– Товарищи осознали глубокую необоснованность своих предложений и согласились, что в дальнейшем сотрудничество будет более конструктивным. А если попроще, то мы им наваляли с три короба, с той стороны распухшими ушами дело не обошлось.

– Понятно, - коротко ответил Володя.

– А я кстати выполняю своё обещание, - вспомнил вдруг я.

– Что за обещание?

– Мы тогда по стадиону наперегонки гонялись, помнишь, и я проиграл…

– Вспомнил, - сказал, оглядываясь по сторонам, Семёныч, - но это за половину обещания разве что сойдёт – не фильм во-первых, а сериал, и ты там не главный.

– Уговорил, пусть хоть за половину проканает… как жизнь-то молодая, рассказал бы нам, бедным провинциалам.

– Жизнь кипит, у Говорухина я закончил сниматься, теперь вот новая роль в театре обломилась…

– Что за роль? Опять Шекспир?

– Не, попроще, по роману Можаева «Живой», слышал про такое? Его вообще-то на Таганке уже пытались поставить лет десять назад, но не прошло, а сейчас вот что-то сдвинулось. У меня там не главная роль, её Золотухин играет, но яркая и характерная, и что самое главное – отрицательная.

– Что, давно не играл плохих парней? Ну сейчас мы тебе это устроим, - ухмыльнулся я, - держи сценарий… это не догма, как говорят классики, а руководство к действию, можно отступать и импровизировать в силу желания и способностей.