Книга духов и воров

— К счастью для нас, — продолжил Ливиус, — только женщины становятся ведьмами. Я никогда не слышал, чтобы ярость Богини была направлена на колдуна.

— Но твой сын является одним из них.

Мэддокс хотел опротестовать тот факт, что его отнесли к колдунам, как и постоянное утверждение, что Ливиус — его отец, но придержал язык.

Он не был колдуном. Ведьмы или колдуны обладали силами четырех стихий — земли, огня, воды и воздуха. Его силы…., скажем, он не знал, чем в действительности обладал, кроме как чаще всего они были бесполезны и ненадежны для него самого.

— Его дар — очень особенный и нуждается в защите. Это мой долг — защищать его. — Ливиус остановился. — Мэддокс, ты готов начать?

Мэддокс не чувствовал себя кем — то особенным сейчас или защищенным, но знал, что делать. Прежде он делал это много раз.

— Да. Лорд Джиллис, вам необходимо отойти назад. Я не хочу, чтобы вы постарадали.

Лорд Джиллис сразу сделал огромный шаг назад.

Мэддокс с трудом сдержал улыбку при виде драматизма лорда, потом достал из своей сумки серебряную коробку размером с ладонь.

— Я поймаю дух в эту коробочку….

— С помощью твоей необыкновенной силы над мертвыми. — добавил Джиллис, затаив дыхание.

— Да. — он пытался показать уверенность одним этим словом.

— Восхитительно.

Хорошо, что Джиллис не требовал дальнейшего убеждения — он верил с самого начала. Это все упрощало. После того как какой — бы вскрик или стук посреди ночи семья лорда Джиллиса не услышала, что заставило их обратиться к нему за помощью, в дальнейшем они будут считать это тем, чем оно фактически является: стуком и скрипом в большом доме на краю высокого ветреного утеса.

Мэддокс не ощущал никаких духов здесь, только семью богатых трусов. Но огласить это — значит потерять золото.

Он держал коробку в руке и закрыл глаза.

— Дух темноты, приди ко мне. Оставь этих добрых людей в покое. Приди ко мне. Приди ко мне сейчас.

Он подождал несколько минут, затем использовал свой талант в том, что легко мог контролировать: он собрал тень из угла комнаты, описывая ею полосу черноты. Тень трагично кружила вокруг него, пока он не собрал ее всю в коробку.

И закрыл крышку, чтобы удержать внутри.

— Сделано. — сказал он торжественно.

Джиллис уставился на него крайне изумленный, что было естественной реакцией. За три года совместного путешествия Мэддокса и Ливиуса этот трюк производил огромное впечатление на многих лордов, и помогал получить их золото.

— Невероятно. — сказал Джиллис с благовейным страхом.

— Теперь с вашим беспокойством покончено. — сказал Ливиус. — Дух успешно был изгнан из вашего дома, а мы позаботимся о том, чтобы он больше не беспокоил вас.

Джиллис всплеснул руками.

— Премного благодарен, мил человек. Тебе и твоему невероятному сыну.

«Я не его сын. — мрачно подумал Мэддокс. — Я не более, чем его раб.»

Раб, которого тот мог использовать для заработка достаточного количечтва монет, чтобы расплачиваться с ростовщиками, которым Ливиус был должен целое маленькое состояние. Ливиус однажды был игроком с плохой удачей. Последний раз, когда Ливиус был не в состоянии сделать платеж, один из ростовщиков выколол ему глаз в наказание.

— Не нужно никакой благодарности, — повторил Ливиус. — За исключением другой половины платы, о которой мы договорились заранее.

— О, да, конечно. Конечно! Пожалуйста, следуйте за мной.

Мэддокс повернулся к выходу и увидел девушку, стоявшую у золотистой арки, ведущей в огромную комнату. Она осматривалась вокруг, ее глаза смотрели на все с изумлением.

— Не беспокойся, — сказал он ей. — Дух исчез.

Она уставилась на него:

— Что?

Скорее всего, это была дочь Джиллиса. Хотя, подумал Мэддокс, она была слишком миловидна, чтобы быть дочерью такого некрасивого человека, как лорд. Возможно, ее мать — редкая красавица. Одежда девушки была необычной, если можно так сказать. Верхняя часть сделана из шерсти, но выкрашена в невероятный, неестественный яркий розовый оттенок. И он никогда прежде не видел девушку в брюках. Они были не такие мешковатые, как носили все мужчины Митики; они плотно облегали ее ноги и были сшиты из какого-то приятного синего материала. Он заставил себя перестать таращиться на ее длинные, худые ноги.

— С кем ты разговариваешь? — проворчал Ливиус, оборачиваясь к нему.

Мэддокс кивнул по направлению двери.

— С девушкой.

— Какой девушкой?

Мэддокс моргнул:

— Лорд Джиллис, ваша дочь….

Джиллис покачал головой:

— У меня нет дочерей. Только сыновья, и они уехали сегодня на праздник. Пойдемте со мной. Я расплачусь, а мы расстанемся хорошими друзьями.

Девушка все еще стояла у входа, осматривая большую комнату, как будто видела впервые и находила ее весьма приводящей в замешательство.

— Где я? — спросила она Мэддокса. — Я… Я оказалась здесь в саду несколько минут назад. Как я попала сюда?

Лорд Джиллис подошел к девушке, но подходя, он ни замедлил шаг, ни заметил ее присутствие. Мэддокс раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но прежде чем успел, лорд прошел прямо в нее.

Нет, он не вошел в нее, он прошел через нее.

Как будто ее здесь не было.

Ливиус бросил на Мэддокса колкий взгляд, достаточно, чтобы парень замолчал.

— Сотри это дурацкое выражение со своего лица, идиот. Закончим здесь и уйдем.

Девушка смотрела, как они уходят. Мэддокс не мог отвести от нее глаз.

— Ты видишь меня. — сказала она. — Они не могут, а ты видишь.

Мэддокс заставил себя отвлечься от нее, фокусируясь вместо этого на шагах. Его сердце начало сильнее биться.

— Пожалуйста, посмотри на меня. — Девушка шагала рядом с ним. Ее волосы, медово-золотистого цвета, были заплетены в косу, а глаза напоминали море в сумерках. Она выглядела испуганной и сконфуженной, но невероятно решительной.

Но его не проведет ее красота. Кажется, лорд Джиллис был прав. Его поместье действительно населено призраками.

«Исчезни, темный дух. — подумал он яростно. — Оставь меня в покое.»

— Я не знаю, что происходит, но что-то случилось со мной. — она пыталась коснуться его, но ее рука прошла сквозь него, как легкая струйка дыма. Он сжался, но ничего не почувствовал, что удивило его. Духи, с которыми он сталкивался, заставляли его дрожать и чувствовать холод, пробирающий до костей.

Она уставилась на свою руку с ужасом.

— О Боже мой, что со мной?

Мэддокс хранил молчание, порывался снова взглянуть и сдерживал себя.