Книга Холмов

Алейна опустилась возле воина со жгутами бугрящихся мышц. Ее тонкая рука легла на бычью шею, замерла, отдернулась. Анна подошла и увидела, как все реже вздымается волосатая татуированная грудь, как темнеет лицо, синеют губы. Он перестал дышать.

– Кто решает, кому жить, а кому умирать?
– воскликнул Кел.

– Хальда. Я взмолилась не просто о ягодах. Я просила ягоды-казнь для тех, кто достоин казни. И получила ответ. И друды помогли.

Дмитриус двинул кулаком о кулак. Его эмоции редко выражались в движениях, все-таки он был не человек, но сейчас вырвались.

– Наконец-то, - произнес он с огромным чувством.
– Наконец-то.

Кел был потрясен, и его продолжало трясти.

– Богиня милосердия, жизни и мать всех людей?!
– ветром, загнанным в узкую расщелину, взвыл он.
– Дала тебе силы вырастить ядовитые ягоды для тех, кого она отбраковала? Кого она хладнокровно обрекла на смерть?.. И ты их без тени сомнения их вырастила и дала людям? Это - добро? Это - свет?

– С тенью, - рявкнула Алейна, поднимаясь, глядя снизу-вверх, сжав кулаки.
– С тенью сомнения.

– Тогда как же...

– Ты не понимаешь, - перебил его Ричард, - ты просто забыл...

– Пусть говорит, - оборвала его Алейна.

– Надо было дать им выбор и дать им шанс! Нельзя судить человека и выносить приговор до того, как он совершит преступление! Жизнь многообразна, и ты не знаешь, что произойдет! Не знаешь, что склонит их на светлую чашу весов правосудия, поэтому надо дать им ШАНС! А когда дали и они его не выдержали, вот тогда судить...

– Это ты не знаешь, что произойдет, - сказала Алейна.
– Справедливый суд не знает. Добрый, чудесный судья действует исходя из права человека на исправление. А право дается исходя из надежды. Но если надежды нет? И если есть боги, которые видят человека насквозь и заранее знают, исправится он или нет? Если бы твой суд знал будущее и видел, что преступник, выйдя на свободу, снова убьет? Какой тогда самый гуманный шаг?

– Позаботиться о них. Попытаться.

– Мы позаботимся. О тех, кто проснется.

Кел отступил от нее. В его глазах стояли слезы. Он качал головой, чувствуя, как единственное, что он о себе знал, единственное, что у него осталось, уходит из-под ног. Он вскинул искаженное горем и гневом лицо и спросил:

– Ты понимаешь, Алейна, что не Богиня, а ты убила всех этих людей?

Девчонка даже не моргнула. Она стояла, вытянувшись в струну, и стояла насмерть.

– Я убила их, потому что мы не могли их изменить. И людей от них защитить не могли, нормальных людей, которые не ходят по поселениям, не грабят и не унижают. Я нашла единственный способ их остановить, тихо и спокойно, без крови, - она уже кричала, - большинство из них свалилось, даже не успев осознать. Марек выйдет в поле к отцу, и принесет ему обед. Игнис достирает белье в реке. Сколько человек будет спасено? Друды вернутся и будут танцевать на ветвях деревьев, провожать солнце и прославлять ночь. А тех, кто без колебания приносит их в жертву на алтаре, больше не будет! Богиня видела их жизнь и судьбу и дала второй шанс, но только тем, кто захочет им воспользоваться. А те, кто плюнул бы в протянутую ладонь, вот эти уснули и не проснутся. Их мясо и кости прорастут и станут частью земли Холмов. Не будут тварями на службе низвергских отродий. Их души тихо улетят к Морю Мертвых. Не станут пищей для тварей тьмы. Хальда отведет их туда сама.

– Не пойду!
– сказал огнемаг, заполошенно вскакивая. Взгляд его был еще более безумный, чем обычно.

– Никуда не пойду...

Алейна приблизилась к нему. Было видно, что она чуть не плачет. Она боялась, что не проснется никто.

– Как тебя зовут?

– Рой, - сказал толстячок, потирая глаза.
– А почему остальные спят?

– Вставай, Рой, - сказала Алейна, протягивая ему руку.
– Теперь я буду за тобой присматривать.

Зевая, замотал головой тот пожилой лучник, уже почти лысый.

Перевернулся на бок и удивленно встал остроносый.

Застонала и вскрикнула, раскрыв глаза, дородная женщина, больше похожая на доярку, чем на мародера.

Встал на колени неопрятный мужик с косым глазом и клочковатой бородой.

Вскочил молодой парень, еще красивый, как ребенок, но уже с двумя шрамами на шее и лице, он испуганно озирался, не зная, как быть.

И последним из всех поднялся риндан, неуверенно дергая ртом, бегая глазами.

Алейна оглядела семерых вставших и кивнула.

– Идите сюда, - позвал живых Ричард. Когда подошли, объяснил.
– Нет больше ваших, Богиня убила их всех. Они получили заслуженно по своим делам. Но вас пощадила. Может, жизни ваши такие же никчемные, но вы меньше чинили зла. А может, кто-то из вас способен выбиться в люди, и Матерь это увидела. В любом случае, вам дается шанс. Последний шанс. Пойдете с нами. Кто рыпнется, ляжет там же. Мы закончим свои дела, и отвезем вас в ставку войск, к капитану Адаму Нэю. Он и решит, куда определить каждого. Ему нужны руки.

Алейна отошла от живых и смотрела на мертвых, но в лице ее не было печали. Напротив, она отряхнула руки и кивнула.

– Спасибо, милостивая госпожа, - неловко подойдя, поклонился ей пожилой.
– Не думал, что доживу до такого. А так, может и увижу чего хорошего под конец жизни.

Женщина и клочковатый кивали и бормотали что-то в том же духе. Юноша не знал, что делать. Остроносый и риндан молчали, отводя взгляды. Огнемаг хихикал, пиная тех, кто не проснулся и отскакивая в ожидании удара, но никто не ударял. Он остановился над Лиллой в недоумении.

– Она не проснется?
– спросил он с обидой, с непониманием.
– И Гидра не проснется?

Анна, стоявшая ближе остальных, отрицательно покачала головой. Она смотрела на мечницу, ее сжатые губы, некрасивое лицо. Она шла с Лиллой за руку и упала рядом. Их головы покоились одна к одной, три грязных, встрепанных косы и торчащие коротким ежиком каштановые волосы. Красивая и уродина, юная и взрослая, болтливая и молчаливая.

Алейна молча завязала платок с кольцами и брошками, с бисерным кошельком и опустила его рядом с Неженкой.

– Жаль девку, - сказал лысый лучник.
– Вы не слушайте юродивого. Убою она все ж не родная была, а падчерица. Хотя оно, конечно, и так несладко. В его отсутствие она получше себя вела. Немного.

Женщина, заглядывая у него из-за плеча, колебалась, говорить или не говорить. Она как всегда стояла и боялась, не поднимая глаз, но желание почувствовать себя свободной, впервые за долгое время свободной, победило привычку смотреть в пол.

– Уединяться Убой с ней конечно уединялся, - добавила она, кашлянув.
– Но больше не для себя. А чтобы Лилла с Гидрой побыть могли. Да остальные про них не узнали. Прости Милосердная, теперь-то уж все равно. Теперь-то сказать можно...
– она посмотрела на мертвых виновато.

– Перенесите всех, кто упал на дороге, сюда, в траву, - сказала Алейна. Она махнула рукой друдам и пошла вперед, к лошадям. Духи протяжно заклекотали, с шумом снялись с веток, роняя листву, и полетели к поваленному дереву, перегородившему путь.

На мощеной дороге лежало лишь три трупа, и пока Лисы оттащили мертвых в лес, повозка уже тронулась. Друды выпили все соки жизни из поваленного дерева, и оно превратилось в труху, а Дмитриус, орудуя молотом, живо расчистил дорогу. Гремлины с интересом бросились копаться в истлевшем стволе, который только что был живым, и вызвали своим появлением целый взрыв любопытства со стороны друд. Но оно оказалось совершенно односторонним. Вот еще, щелкал Ниялвик, цацкаться с вами, фу, крылатые, пошли вон.